Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 6
1895ДОЙНАПеревод С. Шервинского
Ты всегда готова, дойна,Волю дать своим слезам!А когда тебе взгрустнется,Грустно, девушка, и нам.Но твои отрадны слезы…Лишь заплачешь, мы гурьбойСтанем вкруг — и сами плачем,Услажденные тобой.Плачут все с тобою вместе,Всякий девушку поймет, —Этой жалостливой песнейГоворит простой народ.Вечерком подружек встретишьУ колодца иль ручья.Над девической душоюВсемогуща власть твоя.Тайнам учишь их любовным,И хитро смеется глаз…А потом унылым песнямОбучаешь, омрачась.С ними ты — на сенокосеИ когда с лугов идутИль в раздумье невеселомНа завалинках прядут.Парни ль в армию уходят, —Провожаешь их, скорбя.А потом — уходишь с ними,Нет им жизни без тебя!О соседке им напомнить, —Как любились вечерком,И о матери на ниве,Сплошь заросшей сорняком.А когда тоска замучит,Соберутся, запоют.Ты играешь им на дудке,А солдаты слезы льют.Молодые и седыеВыйдут в поле всем селом, —Ты, отзывчивая дойна,С ними в поле золотом.Стог мечи, коси пшеницу.Знай себе снопы вяжи!А когда ребенок малыйВдруг заплачет у межи,Ты возьмешь его, уложишьВозле груди молодой,Запоешь — и он задремлетВ холодочке за копной.Ты любуешься, как сумракПодползает к верху гор,Внемлешь ты потоков горныхНеумолчный разговор,Как, стеная, сосны бораТихо жалуются днем.Слуху певческому дойныПесня слышится во всем.Иль одна, бродя со стадом,В голубую глядя даль,Ты вверяешь горным склонамСердца звучную печаль.На бугре — румын с сохою.Захирел, ослаб мужик, —Он врезает через силуВ землю твердую сошник.Ты приметила беднягу —И прошла по телу дрожь,И уже с унылой песнейВ ряд с волами ты идешь.Смотрят добрыми глазамиНа хозяина быки, —Понимают, видно, тоже,Как страдают бедняки!Раз я видел: как, святая,Ты сияла красотой.Старики вокруг стоялиСо склоненной головой.Пела ты про жизнь былую,Про иные времена,Ты любимых, ты умершихПоминала имена.Пела доблестную песню —И стоящие кругомНавернувшиеся слезыУтирали рукавом.Но… Глаза твои темнеют!Рядом — братья-гайдуки.Ты клянешься, проклинаешь,Гневно сжала кулаки!Всех, от барщины бежавшихС разоренного двора,Собрала ты ночью темнойПод дубами у костра.Дик твой голос. Дойне вторитХор отверженцев лесных.И воинственны их песниИ мрачны, как души их.Заодно ты с гайдуками,Каждый — друг и побратим.Их ведешь тропою тайной,Спать на скалах стелешь им.Как вдевают ногу в стремя,Лошадь держишь за узду,Лишь гайдук винтовку схватит,Пули вынешь на ходу.А как целятся, хохочешь, —Рада, если их свинецНегодяю-мироедуГрудь пронижет наконец.Мы — твои! С тобой не знатьсяМожет сын чужой страны, —Если ж мы утратим дойну —Так на много ль мы годны?Для тебя живем мы, дойна,Будь же с нами, душу грей!Мы бедны, но песню-дойнуЛюбим в бедности своей.Повелительница наша,Голос твой для нас — закон.Научи нас плакать… НынеКаждый плакать лишь волен.1895
ЗИМОЙ НА УЛИЦЕПеревод Н. Стефановича
Долго падал снег летучий,А теперь утих. КругомВсе покрыто серебром.Но еще теснятся тучиНад селом.Солнца нет, а день лазурный.Дым струится над рекой.Ветер стих. Везде покой.Но откуда вдруг сумбурныйШум такой?Это дети. Как с откосаВесел санок их разбег!Путь их реку пересек.Мчатся прямо, криво, косо, —С визгом, в снег!И теперь на всем просторе,Словно мельниц шум и гром.Воробьи такой содомПоднимают на забореПред дождем.Рвутся в драку, кто взрослее,Спорят, ссорятся, а вотМалыши — наоборот:Хныча, жмутся все теснееУ ворот.Вышел мальчик — с виду строгий,Но, наверное, всегоС локоток шаги его;Словно нету на дорогеНикого.На него надета шуба, —Но таких, как этот, глядь,В ней уместится хоть пять!Вероятно, ветру любоВ ней гулять.Если мать родного сынаПосылает в путь такой, —Значит, он, само собой,Не ребенок, а мужчина —И большой!Спотыкнется, вкруг не глядя, —Тут же встанет поживей!В шапке тонет он своей,Шерсти слипшиеся пряди —До бровей.Он спешит, пересекаяЗакоулки и дворы.Вдруг он видит — у горыПеред ним толпа густаяДетворы.Хочет он свернуть куда-то;Может быть, шагах в пятиЕсть обходные пути, —Но бегут к нему ребята:Не уйти!«Шапка, глянь, почти до пяток!Велика, как постный день.Целый зверь… Поди, надень!Спрятать можно в ней с десятокДеревень».Вниз толкают, — вот веселье!А какой-то озорникУхватил за воротник…Словно сразу опьянели, —Шум и крик.Подвязав шубенку лыком,Шла старушка стороной,Но всмотрелась: кто такойВсе село наполнил крикомИ возней?Ей за маленького жутко,Ей обидно за него.«Это что за озорство?Ну, пойдем со мной, малютка:Ничего!»То, что пламенем объято,Сеном трудно загасить…Что за резвость! Что за прыть!Это дети иль волчата,Может быть?И старушка в окруженье.И за нею, здесь и там,Все стремятся по пятам.Толкотня, столпотворенье,Свист и гам!Мудрено теперь за книжкуУсадить таких ребят…За старушкой, точно град,Так и носятся вприпрыжкуИ галдят.Та, забыв о воспитанье,Разбранилась, разошлась:«Убирайтесь прочь сейчас,Чертенята, басурмане…Вот я вас!»Путь свой палкой расчищая,Хочет выбраться, но что ж?Окружает снова сплошьИх безудержная стая —Не пройдешь!И старушка вновь оттерта.Но среди толпы такойВсе же выглядит главойИ плюется, как от черта…Бог ты мой!Уж собаки лают хором.Вот и женщины из хатВыбегают все подряд,Старики бредут к заборам —И глядят.«Что случилось? Что такое?»«Просто дети, как всегда…Уж такие их года».«Вот нашествие лихое!Вот орда!»1896
ПЕСНЯПеревод В. Инбер
Забежал в деревню волк,На проказливых детишек,Непослушных ребятишек,Он зубами щелк да щелк.Заглянул и к нам в ворота,Вышла я к нему с прутом:«Я сочту твои все зубы,Я спущу с тебя три шубы.Приласкаю так, что любо».Я к нему. А он — бегом.Нищий проходил вчера,Спрашивал: а кто тут плачет?Он таких в мешок упрячет,Унесет их со двора.Заглянул и к нам в ворота.Говорю: «Зачем пришел?Жаль тебя. Да ведь сама-тоЛишь сыночком я богата.Птенчик — радость нашей хаты».Нищий дальше и побрел.Заявился к нам купец.Дескать, покупать он будетТех, которых мать не любит;Денег полный даст ларец.Заглянул и к нам в ворота,Я — браниться: «Ты зачем?Королевскою казноюЗаплати хотя бы втрое, —Не продам дитя родное».И ушел купец ни с чем.1896
МАМИНА ДОЧЬПеревод В. Корчагина
Та песнь, что из-за Олт-рекиК нам парни занесли весной,Полна была тоски.Дочь тихо пела, как жестокоСгубил цветы палящий зной,Как ветер клонит дуб густой,И о любви… О грешной — той,Пришедшей издалека.Дочь шила, выйдя на порог.Но мнилось ей — прохожих взглядИ холоден и строг.Ей светлый день казался длинным,И дом, казалось, ей не рад:Зашла туда — и вмиг назад…Но нынче даже милый садБыл грустным и пустынным.В тени хотелось ей прилечь,Но в дом вошла она опятьИ затопила печь…Отец вернулся с поля вскоре,С базара возвратилась мать.А дочь могла лишь зарыдатьРебенку малому под стать —Так сжало сердце горе.«Ты что ж не ешь? Ты не больна?»«Мне плохо… Плохо!» — И пошлаВдруг из дому она,Понурив голову уныло.Что дочь отцу сказать могла?Ворча, взял хлеб он со стола…И только мать все поняла —И вслед ей заспешила.Затихли их шаги давно…Остыла на столе еда…Отец взглянул в окно,Дал волю нараставшей злобе:«Опять пропали… Так всегда!Зачем ушли они? Куда?Какая там еще беда?Иль помешались обе?»Он ждет, не по себе ему…Ломоть швырнул — и вышел вон, В густеющую тьму:«Что надо ночью во дворе им?..»Дом обходя со всех сторон,Споткнулся о полено онИ вспыхнул, болью распален:«Задам сейчас обеим!»Но чуть лишь миновал забор —Вся ярость отлетела прочьИ помутился взор:Он увидал, ошеломленный,Как обнимались мать и дочь,Рыданья силясь превозмочь,—И на душу, как лед, как ночь,Лег плач их похоронный.1896
ДЕЦЕБАЛ ОБРАЩАЕТСЯ К НАРОДУПеревод Н. Подгоричани
Что стоит жизнь? Она пуста,Коль не сбывается мечта.Родясь, спознались мы с бедой,Теперь палач грозит лихой,Нас ждет ярмо и свист кнута,Иль мало нам беды одной?Что мы? И отпрыски боговУслышат смерти грозной зов.Кто юношей, кто стариком —Все, как один, мы в гроб сойдем.Но выступать с осанкой львовНе лучше ль, чем ползти ползком?Нет, тот, кто ропщет, нам не друг,Не надо нам его услуг.Для нас он раб, он подлый трус,Чью спину давит страха груз,Рождает ропот лишь недуг,И точит яд его укус.Сумеет робкий промолчать,У мертвых на устах печать.Но мы, живые, любим смех,Смеяться в смертный час не грех:Наш смех в раю не даст скучать,В аду он взбудоражит всех.Смеешься — и твоя рукаНепобедима и дерзка.Смеясь, ты вызов шлешь судьбе,Ты богом кажешься себе.Пусть ужас леденит врага —Ты крепнешь и растешь в борьбе.Что римляне? Они не в счет.Пускай Замолксе сам придет,И боги шествуют за ним —Мы землю нашу не дадим.Мы скажем: «Здесь наш пролит пот.Идите к небесам своим!»Кого пугает жаркий бой,Пусть возвращается домой:Нам хватит от судьбы обид.Берите меч, берите щит,Пусть жалкий трус покинет стройИ скрыться с наших глаз спешит!Довольно! Сила не в словах,Вы дали клятву на щитах.Исход зависит от бойцов:Не полагайтесь на богов;Они далеко, в небесах,А на земле не счесть врагов!1896
БАЛЛАДАПеревод И. Гуровой
Что сделала я, мама,В чем ты винишь меня?Однажды на закатеС ним повстречалась я.Он в шутку сжал мне руку —А почему б не сжать?Ведь я же не ребенок,Чтоб шутки не понять!Что было делать, мама,Кричать ему: «Уйди», —Иль разреветься просто?Сама ты посуди!Так почему же, мама,Меня во всем винят?Купила ли на праздникТы новый мне наряд?А если он на праздникМне пояс подарил —Так я же не просила,Он сам его купил.Зато не замарашкойЯ в этот день была.Так посуди же, мама, —Что сделать я могла?Ведь я не заслужилаУпрека твоего.Случайно на дорогеЯ встретила его.Он батюшкиной хворьюОбеспокоен был.И про твое здоровьеСпросить не позабыл.Так если кто-то хочетВам передать привет,По-твоему, я грубостьДолжна сказать в ответ?Зачем твердишь ты снова,Что я всему виной?В тот раз переходилаЯ мостик ледяной.И так меня он обнял,Что не могла вздохнуть,И крепким поцелуемНе задушил чуть-чуть.Я вырваться хотела,Ей-богу. Только вот —Могли мы поскользнутьсяИ угодить под лед.И все-таки ты хочешьНайти за мной вину.Сама искать коровуПослала в лес одну!Попался он навстречу —Какая в том беда?Узнал, что в лес иду я,И проводил туда.Так что ж мне было делать?Кругом такая тьма!..Волкам корову бросить?Ну посуди сама!1896
ИЗ ГЛУБИНПеревод Р. Морана
Звезда из безграничной глубиВзошла на небе ввечеру.Недвижно-скорбные светила,Пылая, смотрят на сестру.Ее в пространства ледяныеШвырнули с первых дней, и вотОна все мчится, мчится, мчится,Летит, но к цели не дойдет.В ночи разбуженные солнца,Пытаясь на судьбу пенять,Хотят стряхнуть оцепененьеИ дрожь холодную унять.Они тоскливо озираютЛетучей странницы следы…Ах, если б им помчаться тожеПутем стремительной звезды!Ведь в пустоте с начала мираОни висят средь тишины,В потоке времени навекиК своим местам пригвождены.Им невдомек, что, горько плачаНад счастьем призрачным своим,Звезда завидует смертельноТому, кто вечно недвижим.1896
ЛЕГЕНДА О ЛАСТОЧКЕПеревод В. Корчагина
На зорьке, в ранний час,Поет, щебечет ласточкаПод крышею у нас.…Она была не птицей,А статною девицей,Невиданной красавицейИ дочерью царя.Как цветик, расцветала,Как солнышко, сияла,Приветливо и радостноУлыбкой всех даря.И вот уж о царевне,Как новость по деревне,Бежит молва — из уст в уста,За горы, за моря…Над лугом ястреб взмыл;Зовет на помощь ласточка,Кричит — и нет уж сил…Разряжены, богаты,Шли чередою сваты.Слетались женихи к дворцу,Как стаи журавлей.И плакала бедняжка:«Ах, как на сердце тяжко!Страшусь не свадьбы, матушка, —Чужбины. Пожалей!»Но мачеха суровоСвое сказала слово —И едет дочь немилаяВдаль от родных полей…Уснул под снегом луг;Отбилась птица-ласточкаОт стаи, от подруг.…Где волны с ветром бьются —Там корабли несутся,Увозят дочку царскуюВ далекую страну.Она, с тоской во взоре,Взглянула в сине мореИ перстень с пальца бросилаВ холодную волну.«Жених жестокий! Помни:Коль не вернут кольцо мне,Перед тобою уст своихВовек не разомкну!..»Разрушен птичий дом:Лежат птенцы убитыеНа камнях, под гнездом.…За морем, на чужбине,Крушась о злой судьбине,Послушна повелителюСтрадалица-жена;Тоску глубоко прячет,Не сетует, не плачет,Но клятву над пучиноюНе зря дала она:Покорна, как овечка,Да только — ни словечка;Молчит, как будто заживоДавно погребена…На круче, у реки,Подстерегают ласточкуИ когти и силки.…Довольные собою,Веселою толпоюПришли рабы к властителю —И слышит весь дворецО дивном их улове:Вот в пятнах рыбьей кровиКольцо; как не узнать егоИз тысячи колец!Король спешит с находкойК своей супруге кроткой —Сказать, что немоте ееНастал теперь конец…Над лесом грянул гром;О землю бьется ласточкаС поломанным крылом.…К жене придя с улыбкой,Рукой, от крови липкой,Король к себе привлек ее:«Твое кольцо нашли!»Погладил плечи, шею…Но что случилось с нею?Рабы уж не напрасно лиТот перстень принесли?Ей ветер вскинул руки,И с криком, полным муки,Она, как птица, трепетноМетнулась от земли.И диву все дались,Когда взлетела ласточкаВ синеющую высь.Порхнула в мир просторныйВ своей одежде черной, —Всегда на королеве былЛишь траурный убор…С тех пор над речкой, в полеО тягостной неволе,О днях молчанья ласточкаВедет свой разговор;О доле, ей сужденной,О ласках обагреннойРуки. На шее ласточкиКровавый след с тех пор.1896
ПЕСНЯ РЕДУТАПеревод С. Шервинского
Все в редуте — львов смелей!Вон они — башибузуки,Их шаги, их речи звуки…Кто ж над их ордою всейСтарший? Стрымбэ-Лемне, что ли?Нет, пожалуй, что поболе:Старший — Чяка-Пака-бей.Всем цена им — пять за грош.Храбрецы, и в полном блеске, —Только больно скачут фески,Как затреплет душу дрожь!Ноги к носу им пригнуло.В три погибели свернуло…Да… К таким не подойдешь!Голый голому под стать:Прибавляет им отваги,Что дерутся голы-наги, —Так, мол, легче воевать!Ой, браток! Храбры, а самиТак и лязгают зубами,Видно, точат — нас кусать!А Осман, их господин,Под дырявые ошметкиЗаказал себе подметки,Сел на палку, сам один,И успел-таки до ночи,Погоняя что есть мочи,Переправиться в Вадин.Крикнул: «Черти! Придушу!Платят вам не по работе,Даром плов казенный жрете.Всех раздену, иссушу!Эй, Ахмет-Махмет, иль как там!..Живо! Марш прямейшим трактом!»Люди слушают пашу,Сами шепчут: «Поглядим!Раздевать того нелепо,Кто и так уж гол, как репа».Да как гаркнут: «Чок селим!» —Сами ж телом и душоюВсе дрожат перед пашою —И добавили: «Летим!»Турков двигается рать,Поднялась в одну минуту.И румынская — к редуту.Нам ли могут помешать?Капитаны, янычарыРастеряли шаровары —Трудно в гору-то бежать!Наши пушки без концаИм гремят: «Куда вас гонит?Ни чужой, ни свой не тронет, —Нет такого удальца!Табачку бы лучше дали!» —И, представь себе, кидали:Турки — добрые сердца.Тоже голый, на юру,Я, служивый Пэвэлоя,Мок и пел. Поем, не ноя, —Нам и голым по нутруПесня! «Поздно или рано, —Думал я, — словлю ОсманаИ рубаху отберу!»1898
УМИРАЮЩИЙПеревод И. Гуровой
Последним багрянцем играя,К вершинам уходит закат,В долине — прохлада сырая.Забытый своими солдатТам бьется, хрипит, умирая.Все кости раздроблены. КлубыТумана плывут над ручьем.Напиться!.. Хоть каплю одну бы!..Добраться, достать — рукавомСмочить посиневшие губы…Но слабо рука шевелится,И кровь на шинели густа.Уж сутки он жаждой томится,Уж сутки за ветви кустаПытается он ухватиться.Вода. У воды — незабудка.До льющихся струй — только шаг.«Как пес, издыхаю!!!» И чуткоК хрипенью прислушался мрак.Молчанье глубоко и жутко.Приподнял разбитое тело —Ценою такого труда!От муки лицо побелело.Он слышит, как плещет вода…Нет сил, и рука онемела…И, челюсти стиснув, свалился,Опять до воды не достав.В колючем ознобе забился…Вцепившись зубами в рукав,Тяжелой шинелью укрылся.Заря на горах догорает…Что шепчет в беспамятстве он?Он молится иль проклинает?Был парень красив и силен,И вот — молодой — умирает.Качаются сонные буки…Он больше не кличет своих.Недвижны холодные руки.Вздохнул он глубоко и стих:Со смертью окончились муки.Венцы золотые наделиЛеса на вершинах холмов,А ветер баюкает ели,Поет среди старых дубов,И воды ручья заблестели.Скользя в бесконечном просторе,На мертвого смотрит луна.Была она красной, но вскореБескровною стала она:То жалость иль, может быть, горе?..1899
БЕЗДЕЛЬНИКПеревод А. Голембы
Слагаешь ты дойну, спокойныйМой лес, — и по нивам плывет,В пшенице звенит эта дойна.Она в ручейках зажурчала:Весь мир без конца и началаТу дойну поет.Прохладно под сенью платана,Холмов потемнела семья,А тучи плывут неустанно —Лучом они тронуты чистым:Одел он венцом золотистымЛазури края.Гляжу, как ширяет просторомОрел, обитатель небес,Уже он не больше чем ворон,Уже он не больше ладони…В лазурном колышется лоне —И вовсе исчез.Стук дятла мне слышен все времяИ звонкие щебеты птах:Слетелось крылатое племя!А в золоте спелой пшеницыЖнецы и веселые жницы,Лучи на серпах!А тучи, светлея, темнея,Растут и меняются вмиг:Вот пасть ядовитого змея,Орлы и орлицы седые,Строптивые кони гнедыеИз глубей морских!Плывет по волнам чудо-юдо,А гном — бородатый чудак —(Взялась только сила откуда?)Хохочет, деревья корчуя!Темницу, где корчится Груя[77],Ломает Новак.И сказочный волк завывает,И ведьмы танцуют потом,А баба-яга убиваетБойца-силача земляного;Конь-солнце взвивается снова…Дракон под мостом!Тянусь я к прекрасной Иляне,Красы ее ласкова власть!А феи скользят по поляне,Купаясь во влаге заветной;Пытается витязь рассветныйИх платья украсть!Но вот мальчуган светлокудрыйЯвился — нет краше лица!Ребенок спокойный и мудрый,Вечернею тишью рожденный,Блаженный, умиротворенный,Сидит у крыльца.Шагает он травкой и ряской,Спускается горной тропой,Ко мне подбегает с опаской, —Глядит из трущоб и расселинИ снова бросается в зелень,Сын дремы слепой.Он рядом — и лобик невинныйСклонился к челу моему, —Мерцающею паутинойОн веки мои покрывает.Усталые очи лобзает:Плыву я во тьму!Его не спугнуть я стараюсь,Он словно грозит мне: «Не тронь!»Глаза протереть я пытаюсь,А он, улыбаясь туманно,Кладет мне на голову — странно —Мою же ладонь!Скрывается он в кукурузе,Уткнувшись в ладони лицом;Не веря сонливой обузе,Стараюсь поднять свое тело;Но веки полны до пределаДремотным свинцом!А ветер в пшенице хлопочет,А дойна вселилась в сердца,А лес униматься не хочет,А воды журчат по долинам,По руслам привольным и длинным, —Журчат без конца!1900
ЛЕСНАЯ СВАДЬБАПеревод И. Гуровой
Пир веселый и богатыйШел среди ветвей.Собралась родня и сваты —Свадеб на сто бы хватило!Свадьбу много посетилоИ других гостей.А когда же было это?Я не знаю сам,Ждите от других ответа.Что вы к бедняку пристали?Знаю только — угощалиВсех на славу там.Перепелка вперевалкуЧерез лес и долПронесла калач и палку.Полем шла; в траве шуршала;Всех на праздник приглашала,Кто навстречу шел.«Ты куда зовешь, сестрица?»«Празднуем в лесуСвадьбу. С нами веселитьсяПриходи, а то обидишь!Приглашения, как видишь,Я гостям несу».«Кто жених, хотела б знать я?Где его земля?»«Певчий дрозд. Не знаешь, сватья?Самому царю известен!»«Чем богат он, кроме песен?»«Вон его поля!А невеста — горихвостка,Чудо красоты!Платьице — на блестке блестка.Ходит в шелковом наряде,А сапожки шьет в Царьграде,В волосах — цветы!»«Что ж, на праздник ваш, пожалуй,Соберусь и я!»«Обязательно пожалуй!»И бежит, не уставая,Перепелка, созывая:«К нам на пир, друзья!»Стаи родичей пернатыхС высоты небес,С гор, болот, полей богатых,С перелесков и опушек,Из соседних деревушек —Все слетелись в лес.Гости переночевалиВ дуплах старых лип,Вместе с ранней зорькой встали.На дубу — алтарь. «За дружку…Эй, вина налейте в кружку,Что-то я охрип!»Значит, дружка… Солнца крашеУ него наряд.«Знать, павлин?» — «Да, правда ваша!»За невестой цапля встала —Пава не пришла, — сказала,Будто умер брат.Был ли поп? Ну как такоеСпрашиваешь, мать?Знаешь горло золотоеЖаворонка? Вот старался!Он у сербов обучался,Как псалтырь читать.Пел на клиросе умелоПерепел-певец.А сорока в хоре пела.Цапля молодых водила,Золоченое кадилоНес дьячок-скворец.В доме жениха — эй, тише! —Хлопоты с утра.Аист поднял флаг на крыше,Дятел гвоздь вбивает бойко,А венки таскает сойка,Вешать их пора.В кухне — ссоры, смех и споры.Там стряпня идет.Галка рыбу жарит споро,Сокол рвет ее на части,А щеглы воруют сласти —Уж такой народ!Мясо ястребы хватают,Хоть кипит котел,Острым клювом нарезаютИ кладут остыть покуда.Зяблики таскают блюда —Накрывают стол.Фартук ласточка надела,Убирает дом.И стрижам хватило дела:Лавки притащили дружноИ нести на стол им нужноКувшины с вином.А кому досталось в кружкиНаливать вино?Что и спрашивать—кукушке!Что она вещунья-птицаИ на речи мастерица,Знают все давно.Выпь дудит на окарине, —Шея-то крива,А сама серей полыни!Ворон скрипку взял из ели,Чиж играет на свирели,На кобзе — сова.Трясогуски подметали:В поднятой пылиТолько хвостики мелькали.Зала — даже князю впору!И под дубом дружно хоруВсе плясать пошли.Голуби топтались лихо:Сырба — пляска их.Отличилась воробьиха…И не вспомнить по порядку!Сам гусак пошел вприсядку,Вслед за ним жених.Выпь сцепилась вдруг с синицей,Позабыв трубу.Еле розняли их птицы.Чибис за бекасом гнался:«Эй, куда мой жук девался?»«Он в твоем зобу!»Было бы вино, а ссореБыть наверняка!Потерял ты зубы в споре?Ничего, случалось хуже!Ты не вешай носа, друже,Из-за тумака!Сотни клювиков пищалиВ зелени густой,Отвечали эхом дали,Старый лес казался тесен,И лился веселых песенЗвонкий разнобой.«Был ты там?» — Налейте кружки!Что спросил, дурак!Я — да не был на пирушке?Кто когда слыхал такое?Из скорлупки пил вино яДа гонял собак!Я на свадьбе той богатойПомогал родне, Нарубил им дров лопатой,В сите натаскал водицыИ сюда быстрее птицыПрискакал на пне.1900
РОЖДЕСТВО В ЛАГЕРЕ(На поле Смырдана, 1877 г.)Перевод С. Липкина
И даже те, кто шутит постоянно,Полузамерзшие, замолкли ныне.Их острая тревога безымянна.Им кажется: они умрут в пустыне,Куда судьбой заброшены нежданно.В немом снегу погребена палатка,Нет ни тропинки, ни дверей, ни неба.Сидят в парадной форме для порядка,Сидят, подогревая корки хлебаЗастывшего… Да, им, видать, несладко.Вот слышен шум вдали. То гул орудийИль колокола сельского раскаты?Сегодня рождество справляют люди.Заплакал кое-кто… Грустят солдаты,Их головы опущены на груди.А дома люди празднично одеты.Огонь веселый в очаге пылает.Гостеприимной дружбою согреты,Пришли соседи. Пес визжит и лает,И раздаются шутки и приветы.А на столе — удавшийся на дивоНа полотенце хлеб, вино в кувшине.И дед, всегда сидящий молчаливо,Здоровья, счастья всем желает нынеИ пьет вино домашнего разлива.Хозяйка, повязав передник новый,Все время бегает и суетится,Для всех находит ласковое слово,На лавку просит каждого садиться,—Как бы из сердца создана сплошного.Ее малыш, растущий понемножку, Ручонками задвигал в колыбели.Вот он ко рту подтягивает ножку.В сиянье солнца тучи заблестели,И все прильнули весело к окошку.На улице сверкают даже тучи!Веселье, праздник, суета, наряды.И старый дед, чтоб рассмотреть получше,К стеклу пригнулся… Снежные снарядыЛетят, смеются девушки певуче.Вот окружили девушки толпоюТолпу парней поменьше. Снега грудуРазворошили, заняты борьбоюВеселою, и снег блестит повсюду —За пазухой, в кудрях и над губою…А здесь — пустыня. Вряд ли постороннийПуть проторит к палатке сквозь сугробы.Лишь ветер изливает в долгом стонеСвою тоску, исполнен дикой злобы,И реют вороны на небосклоне.1900
ПИСЬМО ИЗ МУСЕЛИМ-СЕЛОПеревод К. Ваншенкина
Пусть в добром здравии найдетТебя мое посланье.Здесь ветер воет, дождик льет,Ненастье — наказанье.Со мной сын Аны — наш Антон,Душа да кости, хворый, —Заплачешь, так он изможден, —И месяц уж который!Ты знай, что здесь была война,Смерть не на шутку, мама, —Как листья с веток, нас онаСбивала наземь прямо.И сам почувствовал я вдруг,Как пуля подлетелаИ, — места не нашла вокруг, —В груди моей засела.Но лучше мне уже теперь,И думаю, что скороПередо мной раскроют дверь,И я увижу горы.Да, просьба у меня к тебе:Обрадовавшись сыну,Не собирай у нас в избеДеревни половину.Ох, сколько тут без рук и ног!Сходи к попу в селенье,Мне по его молитве богДарует исцеленье.А если денег нет в дому,Скажи: когда приеду,День отработаю ему,Или сходи к соседу.Сынка оставил я мальцом,Годочков трех примерно.Он стал, наверно, молодцомИ шалуном, наверно.А шапка есть на пареньке?Зима уж недалеко…Овчинка там… на чердаке…Иль продали до срока?Теперь жене моей наказ —Купить косу на славу.Цела ли старая сейчас?Была истерта, ржава.Опять звенела бы коса,А птица бы кружилась,Трепал бы ветер волоса,Трава б к ногам ложилась.Пусть перебьется как-нибудьЖена моя, солдатка.И нам тяжелый выпал путь,И нам страдать несладко.Но все же наш разгромлен враг, —Мы тоже не из слабых.Мы шли вперед за шагом шаг,Преследуя арапов.Они укрылись под землей,Но бились мы нехудо;И, несмотря на нрав их злой.Всех выбили оттуда.А император их — ОсманБыл нами ранен в ногу,И сам попался в наш капканИ с ним арапов много.Он думал, все мы простаки,И сможет он, мошенник,Опять поднять свои полки!..Наверно, вам священникСказал о том немало слов,Ведь он читал газету…Как продал он своих волов?Купил бы… денег нету.А рана — ох! — болит моя,Тоска меня съедает.Домой хочу вернуться я, —Король не отпускает.Но буду я в родном дому,Об этом твердо знаю.Тогда я крепко обнимуТебя, моя родная.………………………………Так написать просил Ион, —Его помянем снова! —Я ждал, покуда жив был он,И сдерживаю слово.Господь тебя утешит, знай!Война не без урона.Писал ефрейтор Николай,Друг твоего Иона.1901
МЫСЛИПеревод Е. Аксельрод
На крылечко после хорыВышли девушки гурьбой.Из цветов они уборыРазноцветные сплеталиИ о чем-то щебеталиСтайкою цветной.Ты ж задумалась глубоко,Ты оставила подругИ стояла одиноко,Столб холодный обнимаяИ в мечтах не замечаяНикого вокруг.Как, любимая, скорееМне узнать твои мечты?Для меня всего милее,Если ночью молчаливойНа крыльцо свое пугливоТихо выйдешь ты.Урожай поспел. ПлатаныРаспевали над рекой.Ты сгибалась неустанно,Робко я следил, вздыхая,Как встаешь ты, залитаяСолнечной струей.В поле ты снопы вязала,Нежно, как ребенка мать,Сноп к груди ты прижимала.Подойти мне не терпелось,Мне, красавица, хотелосьЛасково сказать:«Будешь ты женой на диво,Всех ты краше и стройней.Сына так же горделивоТы поднимешь пред собою;Станет мать твоя родноюМатерью моей».Как-то раз я в божьем храмеНа отцов глядел святых.Бабка старая губамиЛиков их едва касалась —Знать, старушка не решаласьПотревожить их.Вдруг увидел я, несчастный:Скачет белый конь лихой.Молодец на нем прекрасный,И его, моя святая,Ты лобзала, замирая.Словно он живой.И подруги за тобою…Мне б с гвоздя его сорватьИ об стенку головою!Но скажи мне, отчего тыДо сих пор моей заботыНе могла понять?1901
ХОРАПеревод Н. Стефановича
Да, красива молодая.Нынче брови хмурить грех…Пой, смычок, не умолкая!Эту пляску огневуюЯ с любимой протанцую —С той, что лучше всех!Ветра летнего порывыКлонят сочную траву.Вышли девушки на нивы,И поет лесная птица…Это все во сне творитсяИли наяву?Парни, в пляс! Ногой упрямойЗемлю бей, да не жалей.Ведь землею этой самойРот заткнут тебе однажды, —Так теперь пусть пляшет каждыйЖарче и быстрей.Вот уже вступили плавноВ пляску девушки, а тотС четырьмя танцует — славно!Говоришь, я злюсь? С чего бы?У меня хватает злобыТолько на господ.Бил меня хозяин плеткой,Вот теперь бы надо мнеПо нему пройтись чечеткой,И сегодня, ради свадьбы,Сырбу надо станцевать быНа его спине.Впрочем, дьявол с ним, чего-тоНе дал бог и так ему…О другом моя забота —Кто идет сюда по кругу?Отойди — мою подругуСам я обниму!Подойди-ка, парень, с флягой,Но встряхни, открой, проверь, —Осушу ее с отвагой,Пожелав тебе сначала,Чтобы в жизни не бывалоХуже, чем теперь.Вот вино! И пляс хороший…Боже, я тобой храним.Так не дай мне стать святошей, —Боже, боже, лучше сделайИз меня цветочек белыйДевушкам моим.Старый Дину, непоседа,Пляшет, грешник, — жди беды!Прячь жену свою от деда.Зазевался — и готово:Ведь не хуже молодогоОн крадет плоды!Ну, добро! Всего заранеУгадать никак нельзя:Коль нагрянут басурмане —Оградимся от напасти;Если ж нет, — да будет счастье!Радуйтесь, друзья!1902
О ПЕСНЕПеревод Е. Аксельрод
К далекой спешишь ли ты цели,О ветер, мне тайну открой!«По вольным просторам кочую,Я слушаю песню святую,Пою эту песнь и тоскуюНа кручах ночною порой.Свистят эту песню метели,В лесу разгулявшись зимою,А летом деревья со мнойПоют и трепещут листвою».Спешишь ты к неведомой цели,Куда тебя, туча, влечет?«Я дойне печальной внимаю,Друзей в небесах я встречаюИ с ними в пути подпеваюТой песне, что ветер поет.Журчат, разливаются трели,И песня стремится ночамиК луне в бесконечный полет,А в грозы грохочет громами».Спешишь неустанно ты к цели,Куда ты несешься, ручей?«Я, странник безвестный и скромный,Бегу по тропинке укромной,Слежу я за тучей бездомнойИ песню пою вместе с ней,Подобную нежной свирели.Когда ж низвергаются грозы,Я с тучей реву средь полейИ в гневе шлю миру угрозы».К какой же стремишься ты целиО чем твои думы, поэт?«Я ветру внимаю, и тучам,И лесу, и водам текучим,Я вторю их песням могучим.Народы поют мне вослед.Те песни весь мир облетели,И в сердце живет у поэта,Счастливей которого нет,Душа изумленного света».1902
КРЕПОСТЬ НЯМЦУ[78]Перевод И. Гуровой
Строчка, воском залитая,Не всегда ясна для глаз.Я сижу четвертый час,Книгу ветхую листая,Где о Нямцу есть рассказ,Что воздвигли в годы оныТо ль германцы, то ль тевтоны.Развалилась крепость эта.Где она? Почем мне знать!Никому не отыскатьНа такой вопрос ответа,Хоть готов я лею дать,Коль найдешь. Ты зря не смейся,На учебник не надейся!Лучше слушай. Солнце встало,И спустя минуты двеС комендантом во главеВойско Нямцу возле валаВсе расселось на траве,Собрались согласно книгеВ ожиданье мамалыги.Положил Гузган проворноМамалыги в котелок…Вдруг на башне в звонкий рогСтал Тэун трубить упорно.«Не свихнулся ль паренек?Расшумелся!» — «Ну и что же? —Мамалыги хочет тоже!»Тут бойцы взглянули в поле:Видят — туча войска там.«Эй, скажи, Истрате, нам,Что за люди? Турки, что ли?»«Ляхи!» — «Что им, дуракам, Делать нечего? Явились!Мы ж еще не подкрепились!»Ян Собеский и поляки,Сбившись в темноте с пути,Не смогли ночлег найти.Всякий князь — любитель драки,Рад в Молдову был зайти,Следуя веленьям моды,Если ехал он на воды.Отправлялся же в дорогуБез съестных припасов он,Как-то требовал бонтон,Угощаясь понемногуТам и тут. Но Ян — умен.Взял в дорогу фуру сала,Только фура та отстала.И король, голодный, грустный,С войском, подтянув живот,Возле крепости бредет.Мамалыги запах вкусныйРазлился кругом. И вотВдруг король пошел потише,Поднимая нос повыше.«Штефан-князь меня, наверно,В крепость пригласит на пир!»«Лучше не надейтесь, сир:Сущий черт он и безмерноСкуп, как знает целый мир».«Нам не даст? Заломит цену?Мы иль он спасали Вену?[79]Я не голодал доныне! —Ян разгневанно сказал. —Дудки!» Глупый генералТут поддакнул по-латыни:«Войско выше всех похвал!»Быстро развернули знамя,Стало войско под стенами.Пушка заревела дико.«Чтоб им! Да никак — картечь!»«Эй, ребята, нужно лечь!Кырлэнаш, башку пригни-ка.Береги котел, Берхеч!Ставь поближе, на середку.Спанчиок, заткни-ка глотку!»Нямцу лихо отвечалаНа стрельбу врага стрельбой.Комендант ее, герой,С волосами, как мочало,Подпоясанный корой,Онофрей проверил сноваПрочность каждого засова.Всю неделю враг стреляетВ стену без еды и сна.Что стене? Она — стена.Штефан, черт! Король желаетНи покрышки им ни дна.За бревном укрывшись где-то, Вдаль палит из пистолета.Видит — это бесполезно,Так не выйдет ничего,И не думают егоПриглашать к столу любезно.Есть хотел он до того,Что не вынес ожиданья —Лежа настрочил посланье:«Ну, откройте! Без закускиДольше нам терпеть нельзя.Даром вам споем, друзья,Иль исполним марш французский.Вам не жаль, что гибну я?Дождь пойдет, промочим ноги…Сбились мы давно с дороги».Прочитав письмо, на стенуВышел Онофрей тотчас.«Эй, поляки! Впустим вас.А соврали — за изменуВсех убью я, лопни глаз!Маршем вашим не прельщайте,Лучше сырбу нам сыграйте».Тут засовы заскрипели.Створки разошлись ворот,Ян, крестясь, разинул ротИ глазам поверил еле:Дюжина хромых бредет.Онофрей воскликнул зычно:«Эй, бойцы, стоять прилично!»И глаза протерла свита.А король в сердцах вопит:«Черт возьми! Ну, будь я сыт…Боже мой! Да кто вы?» — «Мы-тоГарнизон. Один — убит».Стал король от злости белым —Хоть пиши им, словно мелом.«Это из-за вас в канавеЯ лежал? А где же знать?»«Да почем мы можем знать?»«Ну, а князь?» — «Кажись, в Сучаве».«А народ?» — «В Плоешти, знать».«Черт! Как видно, дело скверно!Бабы спрятаны, наверно?»«Бабы? Или вы взбесились?Мы, как на подбор, честны:Я лет десять без жены,Те ни разу не женились…Значит, бабы вам нужны?Есть жена у Сбырли в Хуше,Да обличьем черта хуже».«Где у вас горшки зарытыС кладами?» — «Горшки? Вон три.Только кладов нет внутри —Пуст один, а два разбиты…Коли нужно, так бери,Хочешь — в дар, а то — в трофеи.Сбырля, дай-ка их скорее!»«Изрублю!» — Ян хмурит брови,Но не поднялась рука —Вспомнил он, что нет клинкаВ ножнах. Он его во ЛьвовеВ лавке у ростовщикаЗаложил за три дукатаИ неделю жил богато.Поспешив забыть об этом,Рек: «Прощу вас, так и быть!Что я начал говорить?..Онофрей! Да ты с кисетом!Дай-ка, милый, закурить.Сколько дней терпел я муку!Сыпь скорее — прямо в руку».Чиркнул спичкой торопливо,Затянулся поскорей.«Как посмел ты, Онофрей? —Дым пустил кольцом красиво, —На дороге стать моей?Всем моя известна слава!Ты со страху спятил, право.Ты герой, не протестую.Ладно, ладно, доказал!Что ты к шее привязал?Торбу? Видно, не пустую?Что в ней? Взял бы показал!Пули?.. Весит слишком мало…Может, хлеб, творог и сало?»«Сала, государь, в ней нету.Сухари вот да чеснок».«Что? Чеснок? Какой в нем прок?Да едят ли пакость эту?Ладно, не сердись, дружок!Мы теперь с тобою в мире.Дай сухарика четыре!»Страшным голодом томимый.Стал король их в рот совать,Войско принялось жевать…«Онофрей, сынок любимый,Дай тебя расцеловать!» —И сидел король, болтая,Мамалыгу уплетая…Время бросить мне затею.Ян потом пошел туда,А румыны все — сюда,В дом к Некульче-грамотею.Села все и города —Все от Дорны и до Тульчи —Знают летопись Некульчи.1903
ЗА СВОБОДУПеревод Н. Стефановича
Да, мы плачем. Сердце сжато.Сердцу больно — не за нас:Мы уж видели когда-тоНебо синее не раз.Мы о детях: темень злаяИх окутывает здесь,И растут они, не зная,Что на свете солнце есть.Нас одни связали узы,Нас один сплотил завет.И поймите, мы не трусы,Мы не жалуемся — нет!Да, судьба играет нами,Да, судьба терзает нас,Но не сделает рабамиНи на день и ни на час.Тот смиряется без битвы,Кто способен быть рабом.Нет, не в жалобах молитвыМы убежище найдем.Смотрим прямо мы и пытокНе страшимся никаких.Нашей жизни преизбытокПерейдет потом в других.Жизнь разрушила и стерлаНе один преступный трон…Вы схватили нас за горло,Вы попрали наш закон.Вы пришли в гордыне пышной,Словно тяжкая напасть…О, конечно, не всевышнийВам дает такую власть.Нет, не может быть сомненья,То не божья благодать, —Вам на власть благословеньеТолько дьявол может дать.Знает мир, по чьим законам.Видит мир, по воле чьейВперемежку с тяжким стономРаздается свист бичей.Свищут плети, сатанея…Путь сегодняшний тернист,Но ведь завтра в песнь Тиртея[80]Превратится этот свист.Станем мы еще суровей,Из цепей скуем мечи —И не только нашей кровиПотекут тогда ручьи.Час пробьет. Настанет времяОкончательных расплат.Устоишь ли ты пред теми,Что от ярости горят?Окрыляет жажда мести,Гнев сердца воспламенил.Удержать потоп на местеУ тебя не хватит сил.Зло ты сеешь непрестанно.Ведь ни я, ни кто другой —Ты своей рукой тиранаСам конец приблизил свой!1903
ВЕСЕННИЙ КОНЦЕРТПеревод Р. Морана
Как-то из лесу веснойЯ принес известье:Дети, там концерт лесной,Я пойду и вы со мной —Все пойдемте вместе.Что в программе? Чудеса!Дай — шепну на ушко…Вот заморских сцен краса —На гастроли к нам в лесаПрибыла кукушка.На пастушьей дудке дроздНам сыграет дойны,Он так нежен, мил и прост,Среди майских певчих звездСамый он достойный.«Гимн весне» споют певцыНа высоком буке,Вступят теноры-скворцы,Полетят во все концыСладостные звуки.Стаи горлиц в хоре томЗаворкуют смело —Кто сопрано, кто альтом,И пойдет звенеть потомНе одна капелла.Сойки затрещат вокруг,Запоздав с настройкой,Оседлав сосновый сук,Стукнет дятел — тук да тукВ такт их песне бойкой.Кобзы важно забренчат,Загудят волынки,Перепелки щелкнут в лад,Зяблики заверещатЗвонко, без запинки.А как певчие дроздыВсем оркестром грянут, —Тут плясать на все ладыПод напев живой дудыИ глухие станут!А потом и мы споемПесенки по книжкамВместе с вольным ветерком, —Да умчался вечеркомОн далеко слишком…Ну, так как же, детвора?Есть у нас лентяи?Все хотят пойти? Ура!Поспешим же в лес. Пора.Ждут нас птичьи стаи.1905
ВЕСЕННЯЯ ГРОЗАПеревод С. Шервинского
Как некий изгнанный владыкаВ страну, откуда изгнан он,Назад стремится в злобе дикой,Так туч мятежных легионМчал ветер с яростью великой.Он выл, им указуя путь,Неслась громада их слепая.Казалось, в душу сея жуть,Бесчисленная волчья стаяСтремится небо ужаснуть.Дубравы огласились стоном,Церквушку молния сожгла,Колокола с их мирным звономРазбила… Страшные делаТворились буйным легионом.И вот последовала ночь.Сгустился ад над окоемом.Ей, видно, страх не превозмочьПеред свершившимся разгромом, —И ночь поспешно мчится прочь.Умчалась, медлить здесь не смеет.Лихое воинство ушлоИ там, вдали, свой ужас сеет.А здесь по-прежнему светлоИ мартовское солнце греет.1906
ТРЕХЦВЕТНЫЙ ФЛАГПеревод Р. Морана
Румын, флаг страны твоей синий.А знаешь ли ты, почему?Тот цвет — богатеев примета,Все то, что взрастил ты за летоПри помощи влаги и света,Они забирают… А ты, брат,За посох берись и суму!Терпи! Из любви тебя грабят.Достаток тебя лишь ослабит,Он вреден тебе самому.Румын, флаг страны твоей желтый.То цвет безысходной тоскиО вас повествует, крестьяне:Желтеете вы от страданий,От палок, и пыток, и брани,От голода, холода, хвори,А нужды господ велики:Нужны им попойки, банкеты,Шелка для любовниц, кареты,И все за ваш счет, земляки!Румын, флаг страны твоей красен,Есть в нем с твоей совестью связь!В народной тут совести дело:Она от стыда покраснела,Ведь горю не видно предела,А мы погружаемся в грязь,Решив, что борьба бесполезна…Откуда ужасная безднаМеж синим и желтым взялась?1906
ПОЗАБЫТАЯ ЗЕМЛЯ[81]Перевод С. Липкина
Это песня певца позабытой земли,Он сложил ее грустный, усталый.Наши праотцы мраморный храм возвелиНа столбах, от палящего зноя вдали,И белели у моря порталы.«Пусть прославит он предков благие дела.Пусть потомков являет величье».Но, как душный самум, роковая хулаПо одной из дорог, убивая, пришла,И пришло по другой — безразличье.Превратился в развалины мраморный храм, —В нем убежища ищут олени;Барсуки с их потомством снуют по дворам;В галереях безмолвье; скользят к алтарямВертких ящериц длинные тени.Кости предков покрыла дорожная пыль,И разбиты богов изваянья…Вам сегодня смешна эта горькая быль,Но заплачете вы, о презренная гниль,В день суда, в страшный день воздаянья!Ночью молния блещет на дикой земле,Слышен шепот печальный и строгий.Божества у развалин вздыхают во мгле,И, пылая от гнева, с тоской на челе,В небеса устремляются боги.Их певец на скале, под наружной стеной,Плачет, жалуясь людям и миру.Он поет, и душа говорит со струной,Борода его белою льется волной,Прикрывая заветную лиру:«Их поля зарастают колючей травой,А сердца их безумьем палимы.Издеваясь над лептою нашей живой,Не хотят вспоминать, праздник празднуя свой,Что с трудом их от смерти спасли мы.Сумасшедших влекут лжепророк, лжемудрец.Близких, братьев своих ненавидя,Дарят чуждым богам веру темных сердецИ народу сплетают терновый венец,В этом наше величье увидя».О земля забытья, ты чиста и светла,Я взывать к твоим внукам не буду.О, когда б ты разверзлась, навек погреблаЗаговорщиков гибели, воинов зла,Что уже появились повсюду!1907
ПРИТЧА СЕЯТЕЛЯ[82]Перевод С. Липкина
Спаситель говорил: «Я знаю, часть пшеницыРассыпалась в пути, потеряна для вас,И сверху ринулись прожорливые птицы,Поели, унесли с собою про запас,Но все же я скажу: аминь, жнецы и жницы!О здешних думаю правителях сейчас.Другую часть зерна в своем сберег он поле,Но не было дождя. Тут не его вина:Посев его погиб, покорный божьей воле.Засохла в сорняках и третья часть зерна, —Виновен сеятель: забот об этой долеНе ведал он. Аминь! Четвертую сполнаОн в почве сохранил и вырастил. И что же?Сам-сорок получил, сам-шестьдесят, сам-сто!Но притчу почему ты не закончил, боже?О подлых умолчал, не рассказал про то,Как воры к нам пришли, со стаей волчьей схожи,Как их бичам не мог противостать никто.Избили пахаря, в свой алчный край далекийПшеницу увезли… В том видя божий суд.Кушак затянет свой потуже, вздох глубокийИздаст бедняк, и вновь он примется за труд,Он сеять будет вновь, когда настанут сроки,Но вновь они придут — пшеницу отберут.Зачем же, господи, ты карою небеснойЗлодеям не воздашь? А тем, чья боль сильна,Зачем всю истину ты не откроешь честно?Ты, может быть, молчишь, но гневом грудь полна?Тебе, хотя ты бог, быть может, неизвестно,Что плачет горестно румынская страна?1907
ПОЭТПеревод Р. Морана
С душою народа я слит навсегда,Пою его горе и славу.Любая твоя меня ранит беда,С тобой осушаю я кубок, когдаТебе преподносят отраву.Каким ни пойдешь ты нелегким путем,Один — пусть тяжелый — мы крест понесем,Подобны мы крепкому сплаву,И где б ты ни стал со своим алтарем, —Я свой водружу там по праву.Я — в сердце народа. Любви его дарИ гнев — неразлучны со мною.Ты — пламя, я — ветер, вздувающий жар;Одна у нас воля, единый удар,Все мерим мы мерой одною.Всех песен моих ты и цель и родник,И если хоть слово исторгнет языкВразрез с твоей правдой святою, —Над громом ты властен, ты прав и велик, —Меня порази немотою!Что в мире одними превознесено,Другим представляется вздорным, —Кому между жизнью и смертью даноСвой компас поставить, тот знает давно,Где грань между белым и черным.Ты — в сердце моем, а твое — мой оплот!Пусть время страницы судьбы развернет,Листает их в беге упорном, —Хоть каплей, я буду всегда, мой народ,В потоке твоем животворном.1911
ЗА ЧТО ПОГИБЛИ?[83]Перевод А. Ревича
Я вновь о племянниках вспомнил моих,Их четверо было когда-то.Сегодня я думал об участи их.Кого мне жалеть? Чья судьба тяжелей?Несчастных сестер или их сыновей,Пропавших в бою без возврата?Под Красником пал сын одной из сестер,И мать безутешна в печали.Вторая ребят своих ждет до сих пор.Напрасно! От них даже весточки нет.Сын третьей сестры привезен в лазарет.Не выживет — в письмах писали.Я помню: ребята, как травы, росли,В песке возле дома возились,Их смуглые лица румянцем цвели;А как они пели, вечерней поройПо склону холма возвращаясь домой.Те дни до сих пор не забылись.И вот окружает их ливень свинца,Их жизнь трехгрошовою стала,Сраженные ждут не дождутся конца,И корчатся в муке последней тела,Но смерть наступает, а боль отлегла, —Спокойные спят, как бывало.И жалость и боль утихают во мне,И сердце не чувствует горя.Я вижу племянников словно во сне.Мне все безразлично, как будто плыву,И медленно режет корабль синевуВ морском безмятежном просторе.Не знаю я, шепчут ли трупы во рву.Но к сердцу слова долетели.Не то мне приснилось, не то наявуБегущих румын я увидел вокруг.Они что-то ловят, но нет у них рук.Хотят закричать — онемели.И кто-то толкает их в гущу резни,Им всем уготована мука.Увы! Не за нас погибают они.Ищу я ответа: «За что же? За что?» —И чувствую: мне не ответит никто.Глухое безмолвье. Ни звука.1914
ВОЛОС, ДАКСКИЙ ЖРЕЦПеревод С. Липкина
Он стар, он много перенес.Беспомощен, седоволос,Он с белой бородою длиннойБредет дорогою пустынной,Он плачет, согнутый кручиной, —Никто не слышит слез.Кругом — сражения поля,Покрыта мертвыми земля.Над ним — отара туч густая.В лесу завыла волчья стая,Добычу жадно поджидая,А близко нет жилья.Он был Митраса[84] верный жрец.Теперь всему пришел конец.Почти все даки перебиты,Разбиты боги, в прах зарыты,А здесь от ветра нет защиты,И небо — как свинец.Воспоминаньями томим,Он полон призрачным былым,Когда гремела даков слава,Когда богата, величаваБыла великая державаИ унижала Рим.Он, Волос, он тебя венчалНа царство, светлый Децебал!Ты был страны хозяин властный,А он, семье богов причастный,Сердцам даруя пламень ясный,Бесстрашных поучал.Он честен был, как дак, а ихБоялись все в краях чужих.Они склонялись пред богами,Что создали за облакамиБлаженный рай, хоть были самиТвореньем рук земных.Недавний сон его обжег.Раскрылось небо, как чертог,Христос явился просветленный,С улыбкой доброй, умиленной, —Коварный, женщиной рожденный,Богам враждебный бог!Да разве он велик и свят?Он — трус, а перед ним дрожат,Надели на него заранеВенец терновый, знак страданий,Трусливы эти христиане,Презренные стократ!Смиренья требует Христос,Он смерть над жизнью превознес,А на земле, в ее тревоге,Нужны языческие боги!Он, жрец, придет, как воин строгий,Что Риму гибель нес!Все так, но это сон, мечта…Что, если тот посол ХристаБыл прав? И впрямь его моленьеОт бурь спасало населенье,Несло безумным исцеленье,И жизнь его чиста?Нельзя понять, как он сумелСпастись от копий и от стрел!Он был обманщиком и вором,И вот его сожгли с позором!Явил он разве чудо взорам?Остался разве цел?Он нужен слабым и больным,А мы должны унизить Рим,С врагом воюя неустанно.Затем вино, что всем желанно,Испить из черепа ТраянаИ хохотать над ним!Но даки странствуют впотьмах,Их города — и пыль и прах,Леса — в крови, кругом — кладбища,От сел остались пепелища,И на дороге — их жилища,Их гонит смертный страх.Он бродит в поле, как мертвец.Тускнеет запада багрец.Где Децебал, чья рать боролась?Он слышит бури гневный голос,И в буре исчезает Волос,Последний дакский жрец.1914
ИОН ЛУКА КАРАДЖАЛЕ
ПОТЕРЯННОЕ ПИСЬМОКомедия в четырех действияхПеревод И. Константиновского
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Штефан Типэтеску — уездный префект.
Агамемнон Данданаке — политический деятель.
Захария Траханаке — председатель постоянного комитета, выборного комитета, школьного комитета, земельной комиссии и многих других комитетов и комиссий.
Зоя Траханаке — жена Захарии Траханаке.
Таке Фарфуриди, Иордаке Брынзовенеску — адвокаты, члены тех же комиссий и комитетов.
Нае Кацавенку — адвокат, директор-издатель газеты «Карпатский вопль», председатель-основатель кооперативно-энциклопедического общества «Румынская экономическая заря».
Ионеску, Попеску — учителя, сотрудники «Карпатского вопля» (и члены общества «Румынская экономическая заря».
Гицэ Пристанда — полицмейстер.
Подвыпивший гражданин.
Слуга.
Избиратели, горожане, публика.
Действие происходит в уездном румынском городке в горной части Румынии в конце прошлого столетия.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Нарядная, богато обставленная приемная в доме префекта. Три двери: в глубине — стеклянная, одна справа — на заднем плане, и одна слева — у рампы. На первом плане, налево, диван и кресло.
Явление I
Типэтеску взволнованно ходит по комнате с номером газеты «Карпатский вопль» в руках; он одет по-домашнему. У двери стоит Пристанда, опираясь на саблю.
Типэтеску(заканчивая чтение фразы из газеты). «…Позор для нашего города — дрожать перед одним человеком! Позор преступному правительству, отдавшему один из красивейших уездов Румынии в когти вампира!..» (Возмущенно.) Это я — вампир?.. Потеха!
Пристанда(с той же интонацией). Аккурат потеха… Пардон, извините, господин Фэникэ, что осмеливаюсь спросить: бампир… Что это такое бампир?
Типэтеску. Это… ну, это тот, кто пьет кровь народа. Это я пью кровь народа!
Пристанда. Вы пьете кровь народа! Ай-яй-яй!
Типэтеску. Мерзавец!
Пристанда. Аккурат мерзавец!
Типэтеску. Щелкопер!
Пристанда. Аккурат щелкопер!