Куинн
Временами я все еще пялюсь в потолок и думаю о холодных простынях и горячих поцелуях. Я думаю о парне, который обнимал крепко и любил бескорыстно. Я думаю о карих глазах и теплоте. Думаю о том, что он вознес меня и нашу любовь выше всего остального.
А потом приходят дни, когда я так сильно ощущаю его потерю, что кажется, будто у меня начинается паническая атака, но я думаю, в каком-то смысле, это ожидаемо. На самом деле, я и не думала, что смогу справиться с этим за одну ночь. Дело в том, что когда я сталкиваюсь с такими моментами, я не паникую, как было раньше, потому что помню: Чейз всегда рядом со мной, дает мне силу, и понимание этого делает все не таким пугающим.
Каждый день я напоминаю себе о том, что я хороший человек, и у меня доброе сердце, благодаря тем людям, которые всегда в нем. Я стала сильнее, потому что если бы я этого не сделала, то подвела бы не только себя. Я бы подвела своих родителей, и я бы подвела Чейза.
Я вспоминаю о выпускном, и о речи, которую произнес Джейден на церемонии.
— Последние несколько недель я много думал о Чейзе… да и как я мог не думать? Он был моим лучшим другом. И вот я на выпускном, а его нет рядом со мной. В ночь, когда Чейз погиб, мы сидели на моем диване, разговаривали мало, как вдруг он посмотрел на меня и спросил: «Ты когда-нибудь задумывался над тем, что бейсбол и вечеринки — это еще не все?». Помню, когда он задал этот вопрос, я схватил еще одну бутылку пива и пробурчал: «Может быть. Но сегодня вечером мне на это плевать». Нет нужды говорить, что я был навеселе, и на тот момент меня не волновало будущее или вопрос, что я собирался делать со своей жизнью. За последние три недели все изменилось. И не только потеря Чейза с той ночи не давала мне напиваться в говно, — от последнего слова толпа начинает смеяться. Особенно после того, как после своего промаха он зажимает рот рукой. — Черт. Извините, я знаю, что не могу говорить слово «говно» здесь. Но я имел в виду, что Чейз заставил меня захотеть стать лучше. Лучше, чем «сегодня вечером мне на это плевать». Чейз был хорошим другом, и мы все счастливчики, что были с ним знакомы.
Для выпускников эта речь имела большое значение, потому что, да, у Джейдена были свои проблемы, и мы все думали, что он никогда не сделает ничего путного со своей жизнью. Но он это сделал, он даже был зачислен в местный колледж.
Не буду врать, было трудно принять тот факт, что Чейз ушел навсегда, потому что даже сейчас он, в каком-то смысле, нависает над моей жизнью, как туман, зависший над бухтой. Иногда я ощущаю тяжесть, а вместе с ней трепет в груди, прохладный ветерок или покалывания на своей коже, и думаю, может, это он мягко напоминает о данном обещании.
Каждый день я стараюсь улыбаться больше, а плакать меньше. Я живу одним моментом, одним днем, потому что знаю — завтра может не настать. На повороте дороги вы можете лишиться всего.
В этой жизни ничто не может быть гарантированным, но, по крайней мере, я знаю, что смерть Чейза была не странной трагедией, а выбором, ставшим его предназначением. Для меня это подарок — знать о том, что он всегда будет рядом со мной, и что однажды мы снова будем вместе.
Я чувствовала, как мое сердце разбивается на тысячи осколков. Оно все еще разбито, даже спустя месяцы и тысячи километров от той жизни, которая была у нас.
Но также я чувствовала и любовь, настолько сильную, что ее не мог разрушить даже крутой поворот дороги. И пусть я больше не могу видеть свою любовь, отраженную в его глазах, у меня есть мой подарок. Благодаря Чейзу я познала истинный смысл любви. Мне нравится думать, что лучшая часть нашей истории не в том, что он любил меня, потому что мы сильные души, а в том, что он любил меня потому, что хотел этого. Да, лучшая часть в том, что мы любили друг друга по собственной воле задолго до того, как узнали, что такое быть сильными душами.
Меня успокаивает осознание того, что мы найдем друг друга снова, потому что еще до того, как пришло наше время, до того, как мы обо всем узнали, мы были одними из тысяч созвездий угасающих звезд. Мы были выбраны и созданы для того, чтобы быть вместе вечно.
В конце концов, Чейз спас меня.
Он помог мне увидеть это. Чейз научил меня тому, что любовь нельзя сдерживать. Она бесконечна, безгранична и должна быть бесстрашной. Благодаря ему я узнала так много всего, о чем и не догадывалась.
Я открыла письмо. И теперь, спустя несколько месяцев после окончания школы, я выглядываю в окно и смотрю на совершенно другой пейзаж. Я не вижу океан с серым песком, вместо этого я вижу высокие деревья и красную глину.
Глядя на свое отражение в зеркале, я улыбаюсь, когда в ответ на меня смотрит мое измененное отражение. Пропала моя серая толстовка с капюшоном и черная шапочка. Мне больше не нужно скрываться.
Я одета в синюю майку и обрезанные джинсовые шорты. Вьетнамки выставляют напоказ мой обновленный педикюр. Вот что изменили несколько месяцев и расстояние в пару тысяч километров.
Я смотрю на сложенные возле шкафа коробки, и одна вещь привлекает мое внимание. Это черная бейсболка Чейза, которую я никогда не убираю. Она хранит воспоминания, которые я держу в себе. Определенными вещами не делятся, и эти воспоминания — они наши и только наши.
Знаете, если бы незнакомые люди наблюдали за моей жизнью, они бы подумали, что я спокойно стала жить дальше. Но продолжать жить оказалось намного сложнее, чем я себе представляла. Нельзя просто спокойно жить дальше, потеряв такого человека, как Чейз.
Это немыслимо, а временами кажется просто невозможным.
Перед моим отъездом во Флориду, Эмери усадил меня перед собой и дал мне, вероятно, лучший совет, который может дать старший брат.
— Ты прошла через ад, — начал он с очевидного, — и я думаю, благодаря этому ты стала сильнее. Подумай о том, что ты видела, что преодолела, о том, что собираешься сделать в результате всего этого. Ты выжила, Куинн. Поэтому, когда уедешь отсюда и начнешь новую главу своей жизни, никогда не забывай о том, чего тебе это стоило.
Какое-то время я сидела там, впитывая эти слова. Только потому, что Чейз умер, не означает, что я должна перестать жить. Я любила его больше всех на свете, но я знаю, как для него было важно, чтобы я продолжала жить своей жизнью. Хотя каждая улыбка и каждый смех кажется несправедливым или незаслуженным, потому что того, кто ушел, здесь нет, чтобы улыбаться и смеяться вместе с тобой.
Мне приходится напоминать себе, что Чейз умер ради меня, ради нас, ради будущего, которое у нас впоследствии будет. До смерти Чейза я не считала, что должна это сделать, но дело в том, что я должна полюбить себя так же сильно, как люблю его. Этого не легко достичь, когда пришлось пройти через то, что было у меня. Думаю, само трудное в том, что я не чувствую, что по-настоящему знаю саму себя. Как я могу любить что-то, что до конца не понимаю?
Любить кого-то другого намного проще. И, конечно, намного проще найти в них что-то особенное для себя. Любить себя намного сложнее, потому что ты так сильно стараешься быть кем-то, кто будет признан, что это вынуждает тебя бороться со своей индивидуальностью. По крайней мере, так было у меня.
Я знаю не так много девушек моего возраста, кто с этим справился. Их всего несколько, как, например, Мел. Она знает, чего хочет от жизни, и кто она есть, и не позволяет неуверенности в себе встать на своем пути.
Для меня все по-другому. Потери стали определенной частью моей жизни с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет. Я пробиралась сквозь серые облака в поисках чего-то, что должно иметь смысл, что поможет мне чувствовать себя живой. Это был Чейз. А потом я потеряла его, и мне пришлось учиться быть самой собой без него.
Это тяжело, но я понимаю, что не безнадежно.
Когда я выхожу из комнаты в свой первый день обучения в Университете штата Флорида, я спотыкаюсь о коробку, лежащую прямо под моей дверью. Я отлетаю к стене, а моя бейсболка падает на пол.
Джанет смеется, толкая коробку ногой.
— Прости. Я уберу это вечером. Опаздываю на работу.
Подняв бейсболку, я смеюсь и спускаюсь вместе с ней вниз по лестнице.
— Хорошо, что вы работаете на свою сестру.
Сразу после выпускного мы с Джанет уехали в Таллахасси и поселились в доме у ее сестры Барб и ее сына Брейдена. (Примеч. Таллахасси — столица штата Флорида).
У меня нет знакомых во Флориде, и так случилось, что Джанет решила, что хочет сменить обстановку. Она сказала, что это просто каприз, и я не собираюсь с этим спорить, потому что, в итоге, все вышло великолепно.
— Итак… — Джанет наливает себе чашку черного кофе, — ты готова к первому дню? Я чувствую себя так, будто должна упаковать тебе ланч.
Я молчу в течение нескольких секунд, пока читаю многочисленные подбадривающие сообщения, которые мне прислала Мел.
Мел:Подруга! Это твой первый день! У тебя все получится! Я жду, что ты позвонишь мне после занятий и расскажешь обо всем. До весенних каникул осталось всего шесть месяцев. Мы с Ганнером не можем дождаться, когда приедем повидать тебя!
От ее сообщения я не могу сдержать улыбку. Они с Ганнером оба учатся в Вашингтонском Университете (Примеч. Вашингтонский Университет находится в городе Сиэтл, штат Вашингтон), и Мел настояла на том, что они приедут проведать меня на весенних каникулах.
— Бикини и пляжи! — громко объявила она, прежде чем я покинула Вестпорт. Как я и сказала, Мел знает, чего хочет.
Положив телефон на стойку, я поднимаю на взгляд на Джанет.
— Вообще-то, да, я готова.
— Эй, Куинн, ты уже готова ехать? — спрашивает Брейден. Он опять стоит на кухне без рубашки, потому что, по-видимому, парни Флориды вообще не носят рубашек, и улыбается мне. — Ты все еще хочешь, чтобы я тебя подвез?
Брейден флиртует, но не так, чтобы я чувствовала себя некомфортно или жалела о том, что переехала к ним. Мы как одна большая семья. И хотя я скучаю по своему брату и Риз, быть далеко от Вестпорта и находиться в этом городе со всеми вытекающими возможностями, кажется хорошим решением.
Я забираю телефон со стойки и кладу его в сумку.
— Ага, только дай мне взять батончик.
— Надень рубашку, — говорит Барб Брейдену, бросая ему одну по дороге на кухню.
Она обнимает меня, спеша так же, как и Джанет. Похоже, опоздания — это наследственное в их семье. Чейз никогда не делал ничего вовремя.
— Брейден, — Барб поднимает стопку бумаг со стойки, выискивая свои ключи. — Как поживает твой друг? Тот, с которым произошел несчастный случай на гидроцикле. В этом сезоне он сможет играть в футбол?
Брейден выгибает бровь, выглядя при этом растерянным. Я знала, что его легко сбить с толку. В игре в футбол слишком много ударов по голове.
— Ты имеешь в виду Джексона?
Барб закатывает глаза.
— Ага, тот, который здесь на стипендии.
У меня сжимается сердце от упоминания кого-то нашего возраста, попавшего в аварию. Ненавижу слушать такое. Особенно об автомобильных авариях. Я не могу вести машину в одиночестве без ощущения, что мое сердце вот-вот разорвется на части.
Брейден натягивает рубашку через голову.
— Ага, он выглядит здоровым. У него была остановка сердца в течение целой минуты, а он умудрился справиться со всем этим. Сумасшествие. Хотя, насколько мне известно, в этом году он играет в бейсбол.
Джанет переводит взгляд на меня, а потом протягивает мне злаковый батончик. Сразу перед тем, как выйти за дверь, она разворачивается и обнимает меня. Когда отстраняется, она все еще продолжает удерживать мой взгляд, нежно поглаживая мои волосы, ни на секунду не отводит от меня взгляда, будто ищет его внутри меня. Возможно, она может видеть его, ведь он заполняет всю мою душу.
Чейз был страстно увлечен жизнью и теми, кого любил, и сейчас у меня такое чувство, что все это у меня есть благодаря тому, что подарил мне это он, пропитав своим энтузиазмом мою душу.
— Сегодня ты будешь неотразимой, и я так горжусь тобой, — она целует меня в макушку и делает глубокий вдох. — Ох, она все еще пахнет моим мальчиком.
Я смеюсь. Это одна из причин, почему я так сильно люблю эту бейсболку. С нее не пропадает его запах.
Брейден толкает меня в плечо.
— Готова?
Я делаю глубокий вдох и киваю — сейчас или никогда.
Очень долго я думала, что не смогу двигаться дальше. И очень долго я этого и не хотела. А потом, в один день, я осознала, что, в действительности, все дело в выборе. Ты можешь выбрать двигаться вперед, а потом ты это делаешь. Рано или поздно.
Еще я не думала, что смогу быть достаточно сильной, чтобы жить и быть счастливой без Чейза рядом со мной. Любить кого-то — это, определенно, еще не все. В жизни столько всего помимо влюбленности. Это и взросление, и обучение урокам жизни. Это узнавание самого себя и, что более важно, умение любить себя.
Чейз в моем сердце, и прямо сейчас это все, в чем я нуждаюсь. И если в какой-то момент в течение дня почувствую, что погружаюсь в эту знакомую грусть, я просто вспоминаю о его обещании.
— Не грусти, красавица. Мы вместе. Мы предназначены друг другу.
Чейз научил меня кое-чему. Многие в жизни важно, но что-то занимает особое место. У нас так много времени на этой земле, и каждое утро мы просыпаемся и можем сами решить, как прожить этот день.
Стать сильной не получится сразу. Иногда это нежный толчок со словами: «Ты с этим справишься».
Чейз дал мне этот толчок.
Сказать, что в Таллахасси в августе жарко, это как сказать, что в Вестпорте дождь только по воскресеньям. Здесь не просто жарко, здесь чертовски жарко. Не говоря уже о влажности. «Хвостик» определенно станет любимой прической в это время года. Нет нужды говорить, что это очень далеко от того, как было у меня раньше.
Хотя я научилась любить жару. Она напоминает мне о нем. Каждый раз, как мои щеки краснеют, я думаю о том, как костяшками пальцев он нежно поглаживали мою кожу, и представляю, что, возможно, он все еще рядом.
Брейден ждет меня на подъездной дорожке в своей отменной полноприводной черной «Шевроле Чеви», и я улыбаюсь — парни и их грузовики. Это хороший пикап, хотя я предпочитаю ржавый грузовик серого цвета, в котором ловит только одна радиостанция.
В меня начинает вгрызаться страх, когда я тянусь к ручке двери. Это первый день новой меня с новыми перспективами. Я напоминала себе об этом в течение трех недель, с тех пор, как покинула Вестпорт, но сегодня это стало моей реальностью.
В машине Брейден, по большей части, молчит, пока не произносит:
— Как тебе Талли?
— Талли? — я выгибаю бровь, глядя на него.
Он смеется, качая головой.
— Таллахасси.
— О, точно, — я чувствую себя тупицей. — Здесь хорошо. Очень отличается от Вестпорта.
— Я бы сказал, намного меньше дождя, да?
Я киваю.
— Это забавно, потому что даже если там нет дождя, то облака все равно всегда выглядят серыми. Не синими, не белыми, просто серыми.
Разница между этими двумя городами колоссальная. Ничего общего, но, в каком-то роде, это именно то, что мне нужно.
Впервые я обратила внимание на Университет штата Флорида осенью прошлого года, и сделала я это только для того, чтобы успокоить Эмери. Я, правда, никогда не рассматривала такой вариант, что могу поступить туда. Пока не узнала, что Чейз тоже выбрал его, и тогда у меня появилась надежда, что это может стать нашим вторым шансом.
А потом, в тот же день, когда пришло письмо о моем зачислении, Чейз погиб. Я и представить себе не могла, что буду здесь без него. Это была его мечта, и для меня быть здесь, проживать эту мечту, как-то слишком жестоко. До сих пор есть дни, когда я не уверена, что справлюсь, но это происходит все реже и реже. Находиться здесь, в месте, где он хотел быть, дает мне ощущение, что я ближе к нему.
— Я один раз приезжал к Чейзу, — говорит Брейден. — Было холодно и скучно.
Упоминание имени Чейза, сказанное кем-то, до сих пор ранит меня. Наверное, так будет всегда.
— Там, безусловно, мало чем можно заняться, если только ты не рыбак или серфер. И даже серфинг не тот, что здесь у вас.
Брейден кажется хорошим парнем. Он, в некотором роде, напоминает мне Чейза, но, в основном, они полные противоположности, особенно внешне. Чейз был высоким и подтянутым, а Брейден ниже ростом и с более объемными мускулами. Он выглядит как парень, который проводит слишком много времени в спортзале. Думаю, поэтому мне так легко общаться с ним.
— На самом деле, я даже никогда не пробовала заниматься серфингом, — говорю я ему.
Брейден наклоняется и выключает музыку, когда мы заезжаем на парковку кампуса.
— Ну, если тебе интересно, мы с друзьями стараемся хотя бы раз или два в месяц выбраться посерфить на выходных. Это тяжело, но уверен, ты быстро научишься. Большую часть лета я провел со своими друзьями в Панама-Сити, занимаясь серфингом и катаясь на гидроциклах.
Я бросаю на него взгляд.
— О, вот, значит, где с твоим другом произошел несчастный случай?
— Ага, инцидент с Джексоном произошел во время праздника четвертого июля, — говорит он мне, останавливаясь на парковочном месте, которое находится далековато от учебного корпуса. — Он довольно сильно пострадал. Скоростной катер, переполненный пьяными придурками, налетел прямо на его гидроцикл. Меня там не было, но я знаю, когда они вытащили его из воды, он не дышал. Вытащив его на берег, они решили, что он умер, но парамедики нащупали слабый пульс, и сразу после этого им удалось вернуть его к жизни. Он провел в больнице около месяца, восстанавливаясь. Думаю, сейчас он в порядке… может, просто не до конца оправился. Кажется, у него небольшой провал в памяти, и он мало что помнит из того, что было до столкновения. Он всю неделю ходил на футбольные тренировки и держался вполне нормально.
Зайти в кампус было легко. Найти дорогу к своим кабинетам было чуть сложнее.
В конце дня я, наконец, нахожу аудиторию, где проходит мое последнее занятие, и улыбаюсь от облегчения, когда замечаю Брейдена и двух его друзей. Они стоят, прислонившись к стене возле входа.
Пока я приближаюсь, они внезапно оживляются, когда к ним присоединяется еще один парень. Они приветствуют его, стукаясь с ним кулаками. Они все начинают разговаривать, а я наблюдаю за тем, как новый парень перевешивает свой рюкзак на другое плечо, чтобы прислониться к стене. В его позе можно увидеть уверенность, мне это так знакомо, что я улыбаюсь. Он излучает такую расслабленную уверенность в себе, которой так восхищались люди в Чейзе.
Брейден хлопает парня по плечу.
— Как себя чувствуешь, Джексон?
Мое любопытство возрастает. С одной стороны, мне интересно познакомиться с парнем, который выжил в такой ужасной аварии, и, что более странно, мне интересно, как он выглядит.
Парень пожимает плечом, не сказав ничего, что я могла бы услышать. И я понимаю, что практически одержима желанием, чтобы он развернулся. Мне нужно увидеть, как он выглядит.
Держи себя в руках, Куинн.
Есть что-то такое знакомое в том, как он стоит, как прислоняется к стене, и в моем животе будто порхают бабочки, а щеки начинают пылать.
Вдохнув, я подхожу ближе к Брейдену, и когда оказываюсь рядом с их компанией, парень смотрит на меня и улыбается, хотя я не смотрю на его лицо.
— Милая бейсболка, — скромно говорит он, и я быстро перевожу взгляд на его глаза.
Эти глаза… я узнаю их.
Больше книг на сайте - Knigoed.net