Оружье для воинов город кует,
И каждая область, любое село
В ней мощных и доблестных множит число.
Они охраняют преддверье Москвы,
Долины, и рощи, и шелест травы.
Вот молния блещет, и рушится гром,
И свищут ветра ошалелым свинцом,
Надвинулись танки на гребень крутой
Упрямой, тяжелой железной грядой.
Орел размышляет ли долго, когда
Приметит змею у родного гнезда?
Сын станет ли мешкать, когда его мать
Голодные волки придут растерзать?
Гвардейцам ли думать о смерти в бою -
Им родина душу вручила свою.
2
Разорванной лошади вздувшийся круп,
Со скрежетом танк наезжает на труп,
Стволы его пушек клыками торчат,
И буквы "Нах Москау" на брюхе рычат.
Он лапами роет рудую листву,
Вынюхивая магистраль на Москву.
Он рушит деревья и землю грызет,
За ним и другой проползает вперед.
Вон целый табун там попер наугад, -
Как дымные факелы, избы горят,
И танки ревут, натыкаясь на рвы:
-- Москва! Где Москва? Далеко ль до Москвы?
Кленовые листья, как смерч золотой,
Кружат по равнине, огнем залитой,
Нагие березы срываются с мест
И мечутся, как привиденья, окрест,
И ветер гудит средь бугров и яруг, -
Не пахнет ли здесь чертовщиной вокруг?
То роща катится в овраг кувырком,
То вдруг погрозится бугор кулаком,
То речка студеною саблей блеснет,
Дорогу, как молния, перечеркнет.
Равнина то вкривь повернется, то вкось,
А может, им сбиться с пути довелось?
"Двухверстку! Скорее! Дорога верна -
Она пролегла до Москвы, как струна".
Сквозь дымы пожаров, сквозь стоны и плач,
И в собственном танке проносится вскачь
Приказ, заключенный в сургучный пакет,
За ним бутафория едет вослед.
Мундиры, шинели по рангам лежат.
"Когда ж долгожданный московский парад?"
"Когда на бортах заблистают кресты?"