- Это… нечто более личное. Мне кажется, это душа кого-то, кого я убила в Унг-Теме. Это возможно?
- Вполне возможно, - сказал он. – Особенно, если убитый был псайкером. Их души могут обладать столь сильными эмоциями, что они задерживаются в реальности после смерти.
- Звучит не слишком утешительно.
На его лице появилась извиняющаяся улыбка.
- Вы же хотели честный ответ, не так ли? Не стоит особенно волноваться об этом, Вендерсен. Что бы это ни было, этот феномен будет стоить вам едва ли больше, чем несколько бессонных ночей, особенно в варп-перелете, но я сомневаюсь, что он сможет причинить вам реальный вред.
Я вспомнила обломанные кости, прорвавшие кожу, невидимые когти, вспарывавшие горло, и как сломалась мускулистая шея Кроддена, когда его голова врезалась в потолок камбуза.
- Да? – произнесла я. – Но если это все-таки сможет причинить мне вред? Священный обряд поможет защититься от этого? Или, может быть, святая вода?
- Возможно, - вздохнул Гефсем. Он долго и внимательно смотрел на меня, и с каждой секундой выглядел все более огорченным. У меня была репутация непоколебимого бойца, даже по ноктайским меркам. И то, что я была настолько потрясена и выведена из равновесия, означало, что я говорю правду, и что происходит что-то действительно очень страшное.
- Так что же все-таки преследует вас, Лина?
- Я не могу сказать, - прошептала я, не в силах сдержать дрожи в голосе. – Я просто не могу.
Гефсем сжал губы. Если на корабле происходило что-то сверхъестественное, это могло иметь ужасные последствия для всех нас. Даже если мы справимся с этим верой и огнем, неминуемо начнется официальное расследование, и власти могут запереть нас в карантине на годы. Нам могут даже очистить память и вернуть нас на службу простыми солдатами.
Я внезапно представила Бульвадта, себя, Грёте, Гефсема и Тренарда, стоящих плечом к плечу в какой-то Императором забытой траншее, превращенных в идиотов, которым оставили едва достаточно памяти для того, чтобы правильно держать лазган, вокруг падают снаряды, и враг бросается в атаку, чтобы убить нас…
И это еще один из лучших вариантов развития событий.
- Слушайте, отец Гефсем, мне нужно что-то для защиты. Опасность угрожает именно мне. Что бы это ни было, оно охотится прежде всего за мной, и мне нужно что-то, чтобы защититься от него.
- Оно выглядит… нечеловеческим? – спросил священник. И казалось, весь его вид говорил «пожалуйста, скажи нет».
- Оно выглядит достаточно человеческим. Длинные ногти. Очень длинные. Кажется, оно… как бы летает.
Я засунула руку под мундир и, вытащив рисунок Дойла, разгладила его на алтаре. Я с трудом могла даже смотреть на него.
- Вот как… - произнес отец Гефсем, кивая. – Вот как. Да, такого я раньше никогда не видел и даже не слышал.
- Вы, похоже, ожидали худшего, - заметила я.
- В эмпиреях есть куда худшие вещи, чем варп-призраки, - сказал он. По его тону я чувствовала, что он говорит предельно серьезно.
- Не уверена, что понимаю вас.
- Варп, - произнес он, оглядываясь, словно чтобы убедиться, что кроме нас здесь никого нет, хотя сам же запер двери лишь несколько минут назад. – Он не такой, как реальное пространство. Некоторые из моего ордена считают, что его потоки, сама его сущность есть отражение человеческих эмоций. Иные говорят, что это просто метафора, но я думаю, что это нечто большее. И когда достаточно сильные эмоции собираются в варпе, они могут… сливаться вместе в некую сущность.
- И вы думаете, что этот… варп-призрак есть слияние эмоций?
- Очень надеюсь, что нет, - сказал Гефсем. – Это может быть отпечаток заблудшей души, особенно если эта душа была затронута варпом. Я думаю, его происхождение скорее всего человеческое. Бывают и другие сущности… но они обладают более странным видом, чем эта. Один их вид может повреждать разум…
Его рука дернулась, словно пытаясь схватить что-то, чего там не было, прежде чем он опомнился и снова спрятал руку в рукав.
- Поверьте мне, может быть гораздо хуже.
- Здорово, - вздохнула я. – Просто здорово.
- Я могу дать вам благословение, если это хоть как-то поможет.
- Хорошо. Почему бы и нет. Но вы можете дать еще что-то, что я могу использовать для защиты?
- Едва ли, - сказал он. – Я совершенно не могу дать вам святой воды. Предписанием Экклезиархии запрещено раздавать ее пастве, даже офицерам.
Он полез под алтарь, пошарил там, и вытянул обе руки в жесте благословения.
- Теперь я вас благословлю.
Подняв бровь, я протянула руки, словно чтобы получить некий дар. И что вы думаете? Я действительно его получила.
Когда Гефсем вложил свои трясущиеся дряблые руки в мои, он сунул мне в ладонь маленький стеклянный контейнер, размером не больше флакона для духов, и золотой предмет, изготовленный в виде крошечной булавы. Санктус Фиал и Аспергиллум, если я правильно помню их названия на Высоком Готике. Я спрятала оба предмета во внутренний карман мундира и склонила голову.
- Я чувствую себя воистину благословленной, отец Гефсем, - сказала я. – Что такая добрая душа заботится обо мне – это настоящее благословение.
- Вам стоило только попросить, - ответил он, поправляя ткань, покрывавшую алтарь. – Мы выйдем из варпа через два, самое большее три дня. Я очень надеюсь, что вы сможете продержаться это время. А когда мы вернемся в реальное пространство, я уверен, что все пройдет.
- Будем надеяться, что вы правы, - я сложила пальцы в ноктайской версии знамения имперской аквилы, моя правая рука задела флакон со святой водой, лежавший во внутреннем кармане напротив сердца. Впервые за несколько недель я почувствовала что-то похожее на надежду.
- Да, отец Гефсем, - сказала я, уже собираясь уходить. – Можно позаимствовать пару одеял из ризницы?
Он посмотрел на меня, удивленно нахмурившись.
- Ночью в моей каюте очень холодно, - запинаясь, смущенно пояснила я. – Прямо как в чертовой пустоте.
Той ночью я улеглась спать в корабельном карцере. Я подумала, что меня все равно бросят в одну из камер, как только Тренард до меня доберется, поэтому можно сразу прийти сюда. Спать в своей каюте я уже не могла. Несомненно, за ней уже следит сервочереп или какой-нибудь агент с приказом немедленно сообщить Тренарду, как только я появлюсь. Скорее всего, то же самое с известными им моими знакомыми; Юки, например, почти наверняка получила прямой приказ сообщить Бульвадту, если я зайду к ней, а прямой приказ она просто не может не выполнить. Викс Денштадт, конечно, помогала мне, насколько возможно, но если на нее надавят достаточно сильно, и она ничего не сможет сделать.
Моя офицерская аквила дала мне доступ во внутренние коридоры карцерного отсека. Я выбрала одну из камер, предназначенных для огринов – в них было просторнее. Эти огромные и тупые недолюди часто оказывались «гостями» карцера, и кораблестроители «Провидения» предусмотрели камеры для целого отделения огринов. Камера казалась подходящим местом, чтобы в спокойной обстановке воспользоваться маленькими подарками отца Гефсема.
Несомненно, о бойне в камбузе к тому времени уже стало известно, и почти наверняка поисковые партии уже искали меня. Но «Божественное Провидение» было большим кораблем, служившим уже не меньше тысячи лет, и на нем было множество мест, в которых можно спрятаться. Огринов на борту, к счастью, в том полете не было, и вероятность, что мое пристанище обнаружат случайно, была невелика. Разве что корабельные полицейские вдруг решат бросить сюда какую-нибудь савларскую обезьяну.
И я спряталась там, словно трюмная крыса. Если удастся благополучно дождаться, пока мы выйдем из варпа, я была уверена, что после этого все будет куда лучше.
Однако, когда время шло к вечеру, становилось все холоднее, и свет начал тускнеть с наступлением ночного цикла, я начала думать, что, может быть, лучше будет вернуться и принять кару за все свои грехи. Я уже представляла, как тени на стенах удлиняются, превращаясь в тот ужасный изломанный силуэт, и с каждым своим вздохом или шорохом пробегавшего таракана я напряженно вслушивалась, ожидая услышать то жуткое постукивание и царапание. Я зажмурилась, встряхнула головой и приготовилась предать свое многолетнее убеждение, что Имперский Культ приносит людям куда больше вреда, чем пользы.
Стиснув зубы, я сняла пряжку со своего ремня, и ее краем, как отверткой, отвинтила большую железную койку от стены. Койка так пострадала от тяжести лежавшего когда-то на ней огрина, что отвинтилась достаточно легко. Я подтащила тяжелую койку в центр камеры, под тусклый люмен, дававший подобие освещенности. После этого я достала флакон со святой водой и вылила около трети ее в маленький похожий на булаву аспергиллум.
«Начнем», подумала я.
В потрепанном молитвеннике, который Гефсем одолжил мне, я нашла раздел литаний, а в нем – охранительный ритуал, который я помнила с детства. Читая литанию, я разбрызгивала капли из аспергиллума на холодный каменный пол. Святая вода разлеталась во все стороны, поэтому я встала на колени и каплями из аспергиллума стала чертить круг вокруг койки. Мне понадобилось почти сорок минут, чтобы, читая молитву, полностью очертить каплями святой воды огромную койку, но я считала, что это время потрачено не зря.
Когда круг был завершен, я села на койку, скрестив ноги и завернувшись в одеяла, и под светом люмена стала читать молитвенник, чтобы провести время. Прошел час, потом другой. Иногда я читала один и тот же параграф по три раза, и когда находила особенно выразительные отрывки, это немного отвлекало меня. Но за исключением криков скуки или отчаяния, иногда доносившихся из камер для обычных заключенных, расположенных где-то дальше по коридору, меня никто не беспокоил. И с каждой проходившей минутой я была немного ближе к выходу из варпа в реальное пространство.