- И до тех пор мы не будем ничего делать?
- Нет, - сказал Хьюзен. – До тех пор мы будем работать.
Он многозначительно посмотрел на меня.
- У всех нас здесь много дел.
Я был в каюте Лигейи Роун, сидя рядом с ней на ее койке. Наступил конец смены, на станции прошел полный суточный цикл с момента нашей находки. Со времени моего прибытия это была первая возможность для нас провести несколько часов вместе. Она выключила почти все люмены, и слабый свет, проникавший из ее кабинета, погружал каюту в тусклые сумерки.
Лигейя погладила мою щеку, и я потянулся к ней с такой мучительной страстью, что она это заметила и взяла меня за руку.
- Ты страдаешь, - сказала она.
- Прости, - вздохнул я. – Я все время думаю, что, может быть, мы вместе в последний раз.
- Может быть, - кивнула она. – Но тогда последнее воспоминание об этом не должно быть скорбным.
- Я не хотел, чтобы оно было таким. Но когда я думаю о будущем без тебя, то испытываю только скорбь.
- Ты слишком много думаешь о будущем. Ты забываешь, что все, что у нас действительно есть – это лишь настоящее.
Я снова вздохнул.
- Этого для меня недостаточно.
- Должно быть достаточно. Ты должен смириться с мыслью, что тебе придется улететь.
- Ты говоришь так, словно уже смирилась.
- Едва ли у нас есть выбор, Освик.
Я знал, что она права. Но не хотел принимать это.
- Я хочу бороться за то, что у нас есть, - сказал я. – И хотел бы, чтобы и ты боролась за это.
- Я борюсь за это, - она сжала мою руку. – А ты отворачиваешься.
- Я погружен в жалость к себе, да? Тогда как я должен наслаждаться моментом.
- Да, - сказала она очень тихо. Ее глаза блестели во мраке, и я понял, что причиняю ей боль.
Я поморщился и уставился в пол.
- Давай представим, - произнесла Лигейя тихим теплым голосом, по звуку которого я уже скучал. – Давай представим, что ты воспользуешься своими семейными связями, чтобы оставить службу миссионера и не понести наказание за это. Давай представим, что такое возможно.
Она помолчала, давая мне возможность обдумать, насколько невероятно то, что она сказала.
- Представим, что ты можешь остаться на Тромосе. И – почему бы и нет – представим даже, что ты сможешь прилетать на «Лигуриан» хотя бы раз в месяц.
Это было почти так же невероятно. Чтобы периодически оплачивать полеты на изолированную станцию на окраине системы, понадобились бы огромные деньги.
Картины, которые рисовало ее воображение, выглядели все более невероятными и нелепыми, хотя все, что она делала – облекала в слова ту надежду, за которую я отчаянно цеплялся.
- Я понимаю тебя, - устало сказал я.
- Я еще не все сказала, самое важное впереди. Ты представил все это?
- Да, - кивнул я.
- Хорошо. Так слушай. И все равно, все, что у нас будет – только настоящее. Будущего нет. Как думаешь, сколько еще я проживу на этой службе?
У меня перехватило дыхание. На этот вопрос я ответить не мог.
Обеими руками она сжала мою руку.
- Я должна жить сейчас. Жить только ради настоящего, - сказала она. – У меня нет такой роскоши как будущее.
Это был выбор. Она просила меня выбрать правильный путь. Она показывала мне путь вперед. Все, что мне нужно было делать – следовать ему.
Сейчас я знаю это. И хотя я продолжаю раздумывать над тем моментом из-за того, что случилось после него, я не могу понять, знал ли я это тогда. Я не помню. Я хочу вернуться к себе прежнему и спросить: ты знал? Знал?
И еще… я рад, что не могу это сделать.
Знал ли я, что делаю тогда, или нет, но я отказался следовать за ней.
- Жить лишь настоящим для меня недостаточно, - сказал я. – Я хотел бы, чтобы ты боролась за будущее. И верила, что мы достойны этой борьбы.
Она отпустила мою руку и разочарованно сжала кулаки.
- Чего ты хочешь, Освик? Чтобы мы с тобой стали еретиками? Только это удовлетворит тебя? Ты хочешь отбросить и настоящее и будущее?
- Мы не будем еретиками.
- Как, ради Трона, ты можешь утверждать это? Мы собираемся нарушить волю Императора! Особенно ты!
- Мы не знаем, какова Его воля.
Некоторое время она молчала.
- Ты окончательно забыл, кто ты есть? – спросила она наконец. Она говорила так тихо, что я едва слышал ее.
- Нет. Хотел бы я знать, в чем Его воля. Но я не знаю. И думаю, что было бы хуже притворяться, что знаю. Почему Его волей не может быть, чтобы мы с тобой были вместе? Иначе наша встреча не состоялась бы.
Лигейя встала.
- Ты даже не думаешь, о чем ты говоришь. Тогда я спросила тебя, насколько далеко зашли твои сомнения, и ты не ответил мне.