Бесплодная земля - пер. Андрей Сергеев - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

I. ПОГРЕБЕНИЕ МЕРТВОГО

АПРЕЛЬ, беспощадный месяц, выводит Сирень из мертвой земли, мешает Воспоминанья и страсть, тревожит Сонные корни весенним дождем. Зима дает нам тепло, покрывает Землю снегом забвенья, лелеет Каплю жизни в засохших клубнях. Лето напало на нас, пронесшись над Штарнбергерзее Внезапным ливнем; мы скрылись под колоннадой И вышли, уже на солнечный свет, в Хофгартен И выпили кофе, и целый час проболтали. Bin gar keine Russin, stamm' aus Litauen, echt deutschl<emphasis>[3]</emphasis>. А когда мы в детстве ездили в гости к эрцгерцогу - Он мой кузен - он меня усадил на санки, А я испугалась. "Мари, - сказал он, - Мари, Держись покрепче!" И мы понеслись. В горах там привольно. По ночам я читаю, зимою езжу на юг. Что там за корни в земле, что за ветви растут Из каменистой почвы? Этого, сын человека, Ты не скажешь, не угадаешь, ибо узнал лишь Груду поверженных образов там, где солнце палит, А мертвое дерево тени не даст, ни сверчок утешенья, Ни камни сухие журчанья воды. Лишь Тут есть тень под этой красной скалой (Приди же в тень под этой красной скалой), И я покажу тебе нечто, отличное От тени твоей, что утром идет за тобою, И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку; Я покажу тебе ужас в пригоршне праха. Frisch weht der Wind, Der Heimat zu Mein Irisch Kind, Wo weilest du?[4] "Ты преподнес мне гиацинты год назад, Меня прозвали гиацинтовой невестой". - И все же когда мы ночью вернулись из сада, Ты - с охапкой цветов и росой в волосах, я не мог Говорить, и в глазах потемнело, я был Ни жив ни мертв, я не знал ничего, Глядя в сердце света, в молчанье. Öd’ und leer das Meer.[5] Мадам Созострис, знаменитая ясновидящая, Сильно простужена, тем не менее С коварной колодой в руках слывет Мудрейшей в Европе женщиной. "Вот, - говорит она, Вот ваша карта - утопленник, финикийский моряк. (Стали перлами глаза. Видите?) Вот Белладонна, Владычица Скал, Владычица обстоятельств. Вот человек с тремя опорами, вот Колесо, А вот одноглазый купец, эта карта - Пустая - то, что купец несет за спиной, От меня это скрыто. Но я не вижу Повешенного. Ваша смерть от воды. Я вижу толпы, шагающие по кругу. Благодарю вас. Любезнейшей миссис Эквитон Скажите, что я принесу гороскоп сама: В наши дни надо быть осторожной". Призрачный город, Толпы в буром тумане зимней зари, Лондонский мост на веку повидал столь многих, Никогда не думал, что смерть унесла столь многих. В воздухе выдохи, краткие, редкие, Каждый под ноги смотрит, спешит В гору и вниз по Кинг-Уильям-стрит Туда, где Сент-Мери Вулнот часы отбивает С мертвым звуком на девятом ударе. Там в толпе я окликнул знакомого: "Стетсон! Стой, ты был на моем корабле при Милах! Мертвый, зарытый в твоем саду год назад, - Пророс ли он? Процветет ли он в этом году - Или, может, нежданный мороз поразил его ложе? И да будет Пес подальше оттуда, он друг человека И может когтями вырыть его из земли! Ты, hypocrite lecteur!—mon semblable,—mon frère!<emphasis>[6]</emphasis>"

Я вовсе не русская, родом из Литвы, чистокровная немка (нем.).
Свежий ветер летит/ к родине, где ты сейчас,/ моя ирландская дева? (нем.).
Уныло и пустынно море (нем.).
"Лицемерный читатель! - подобный мне, - брат мой!" (франц.) - последняя строка стихотворения Ш. Бодлера "К читателю", открывающего сборник "Цветы зла": обращение к читателю - духовному соучастнику таящихся в обыденной городской жизни мерзостей и убийств.