Бесплодная земля - пер. Андрей Сергеев - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4

III. ОГНЕННАЯ ПРОПОВЕДЬ

Речной шатер опал; последние пальцы листьев Цепляются за мокрый берег. Ветер Пробегает неслышно по бурой земле. Нимфы ушли. Милая Темза, тише, не кончил я песнь мою. На реке ни пустых бутылок, ни пестрых оберток, Ни носовых платков, ни коробков, ни окурков, Ни прочего реквизита летних ночей. Нимфы ушли. И их друзья, шалопаи, наследники директоров Сити, Тоже ушли и адресов не оставили. У вод леманских сидел я и плакал... Милая Темза, тише, не кончил я песнь мою, Милая Темза, тише, ибо негромко я и недолго пою. Ибо в холодном ветре не слышу иных вестей, Кроме хихиканья смерти и лязга костей. Сквозь травы тихо кравшаяся крыса Тащилась скользким брюхом по земле, А я удил над выцветшим каналом За газовым заводом в зимний вечер И думал о царе, погибшем брате, И о царе отце, погибшем прежде. В сырой низине белые тела, С сухой мансарды от пробежки крысьей Порою донесется стук костей. А за спиною, вместо новостей, Гудки машин: весной в такой машине К девицам миссис Портер ездит Суини. Ах, льет сиянье месяц золотой На миссис Портер с дочкой молодой Что моют ноги содовой водой Et, O ces voix d’enfants, chantant dans la coupole!<emphasis>[7]</emphasis> Щелк щелк щелк. Упрек упрек упрек Осиленной так грубо. Терей Призрачный город В буром тумане зимнего полудня Мистер Евгенидис, купец из Смирны, - Небритость, полный карман коринки, Стоимость-страхование-фрахт, Лондон, - Пригласил на вульгарном французском Отобедать в отеле "Кеннон-стрит", После - уик-энд в "Метрополе". В лиловый час, когда глаза и спины Из-за конторок поднимаются, когда людская Машина в ожидании дрожит, как таксомотор, - Я, Тиресий, пророк, дрожащий меж полами, Слепой старик со сморщенною женской грудью. В лиловый час я вижу, как с делами Разделавшись, к домам влекутся люди, Плывет моряк, уже вернулась машинистка, Объедки прибраны, консервы на столе. Белье рискует за окно удрать, Но все же сушится, пока лучи заката не потухли, А на диване (по ночам кровать) - Чулки, подвязки, лифчики и туфли. Я, старикашка с дряблой женской грудью, Все видя, не предвижу новостей - Я сам имел намеченных гостей. Вот гость, прыщавый страховой агент, Мальчишка с фанаберией в манере, Что о плебействе говорит верней, чем Цилиндр - о брэдфордском миллионере. Найдя, что время действовать настало, Он сонную от ужина ласкает, Будя в ней страсть, чего она нимало Не отвергает и не привлекает. Взвинтясь, он переходит в наступленье, Ползущим пальцам нет сопротивленья, Тщеславие не видит ущемленья В объятиях без взаимного влеченья. (А я, Тиресий, знаю наперед Все, что бывает при таком визите - Я у фиванских восседал ворот И брел среди отверженных в Аиде.) Отеческий прощальный поцелуй, И он впотьмах на лестницу выходит... Едва ли зная об его уходе, Она у зеркала стоит мгновенье; В мозгу полувозникло что-то, вроде "Ну, вот и все", - и выдох облегченья, Когда в грехе красавица, она, По комнате бредя, как бы спросонья, Рукой поправит прядь, уже одна, И что-то заведет на граммофоне. "Музыка подкралась по воде" По Стрэнду, вверх по Куин-Виктория-стрит. О Город, город, я порою слышу Перед пивной на Лоуэр-Темз-стрит Приятное похныкиванье мандолины, А за стеной кричат, стучат мужчины - То заседают в полдень рыбаки; а за другой стеной Великомученика своды блещут несказанно По-ионийски золотом и белизной. Дегтем и нефтью Потеет река Баржи дрейфуют В зыби прилива Красные паруса Терпеливо Ждут облегчающего ветерка. Бревна плывут Возле бортов К Гринвичу Мимо Острова Псов. Вейалала лейа Валлала лейалала Елизавета и Лестер В ладье с кормой В виде раззолоченной Раковины морской Красный и золотой Играет прилив Линией береговой Юго-западный ветер Несет по теченью Колокольный звон Белые башни Вейалала лейа Валлала лейалала "Место рожденья - Хайбери. Место растленья Ричмонд. Трамваи, пыльные парки, В Ричмонде я задрала колени В узкой байдарке". "Ногами я в Мургейте, а под ногами Сердце. Я не кричала. После он плакал. Знаете сами. Клялся начать жить сначала". "В Маргейте возле пляжа. Я связь ничего С ничем. Обломки грязных ногтей не пропажа. Мои старики, они уж не ждут совсем Ничего". ла ла Я путь направил в Карфаген Горящий горящий горящий О Господи Ты выхватишь меня О Господи Ты выхватишь горящий

"И о эти голоса детей, под куполом поющих!" (франц.) - последняя строка сонета П. Вершена "Парсифаль", написанного под впечатлением одноименной оперы Вагнера. Хор детей поет у Вагнера во время церемонии омовения ног, предшествующей завершению поисков Грааля.