Чуть повыше дорога делала крутой поворот, изгибаясь перед расщелиной и обходя вертикальную скалу. После поворота путь нам преградил обвал. Груды камней и обломков скал сползли по крутому склону и завалили дорогу. Судя по мху и чахлым растениям обвал произошёл давно. Пройти конечно можно, но с особой осторожностью. Справа крутой каменистый склон, слева расщелина глубиной метров десять, часть камней скатилась в неё. Наверное, здесь и побились спецназовцы. В таких местах камни лежат непрочно, можно поскользнуться и упасть в пропасть, либо переломать ноги, неловко упав под неудобным углом. Курумник. Такие места, где поверхность состоит из сплошных завалов крупных камней часто встречаются в горной тайге и являются следами реликтовых ледников. Они очень опасны и люди их обычно обходят, за исключением туристов-экстремалов, но здесь обходить было некуда. Впрочем, Витька здесь проходил, значит, пройдем и мы.
— Ну вот. И что нам делать? — озадаченно спросил Александр, потрогав рукой крайний камень. — Чёрт!
Камень чуть качнулся под его рукой. Завал находился в неустойчивом равновесии. Этому способствовал крутой склон и наклонная поверхность дороги.
— Ты ходил по курумникам?
Я посмотрела на на Сашу а потом внимательно оглядела завал. Идти метров пятьдесят, не меньше. И даже не просто идти, а карабкаться вверх с риском оступиться и упасть вниз, переломав себе кости. Камни крупные, с глубокими пустотами меж ними, куда легко упасть и застрять. А потом каменная масса чуть сдвинется и…
— Ходил. Но немного.
— Значит, идём. Осторожно. Пробуем каждый камень на устойчивость перед тем, как ступить на него. Торопиться нам некуда.
— Понял.
Я полезла наверх, стараясь избегать неустойчивости, Саша последовал за мной. Временами камни двигались и мы замирали, прекратив движение, но убедившись, что опасность миновала, шли дальше. С большим трудом, однако за час миновали преграду. Дальше путь свободен. Склон становился всё более пологим и наконец-то вышли на вершину. Поднялись и замерли, восхищённые грозным и мрачным пейзажем.
На горизонте громоздились высокие снеговые горы, за которые садилось закатное солнце, бросающее последние кроваво-красные лучи на тёмный лес и торчащие из него скалы. Тучи самых причудливых очертаний были окрашены закатом в удивительные и нереальные цвета. Кое-где видны искусственные сооружения, остатки давней жизнедеятельности человека.
Я попыталась разглядеть больше, но солнце светило прямо в глаза и долина, лежащая перед нами уже погрузилась во мрак. Дорога чуть спускалась по покатому склону вниз и ныряла в лес, но и там было видно, как она прямой линией проходит через чащу вдаль.
Справа стояла старая бревенчатая избушка с обвалившейся крышей и зияющими проемами окон. На стене скособоченная и одним краем упавшая на землю вывеска с выцветшей трудночитаемой надписью " Особый исправительно-трудовой лагерь…" Название лагеря было полустёрто, не осталось ни одной буквы. А может, их там и не было.
Рядом с избушкой лежала большая зелёная сумка с белой надписью "Армия России" и пятиконечной звездой, накрытая полиэтиленовой плёнкой, придавленной камнями. Похоже, спецназовцы скинули балласт.
— Что там? — Саша снял рюкзак и сел прямо на камни.
— Я думаю, продукты.
Так и есть. Не желая тащить обратно, солдаты оставили продовольствие здесь. В сумке лежали армейские сухпайки, медицинская аптечка и бутылки с водой.
Пока окончательно не настала темень, мы поставили палатку, разожгли костёр из досок, валявшихся у старой избушки и поужинали армейскими запасами. Тушёнка, перловая каша, печенье, джем. Открыли бутылку воды.
— Нам придётся спать по очереди? — полу утвердительно спросил напарник. — Ясно. Иди, дрыхни, я посторожу.
— Как думаешь, на каком расстоянии нас видно? — задумчиво спросила я, вглядываясь на тонущее в ночном мраке плато.
— За несколько километров точно. Мы на открытой местности. Знаешь… Я не сказал бы что здесь всё так страшно, как я представлял. Трудно, но идти можно. Как тут можно пропасть, я ума не приложу. Эй, что ты делаешь?
Я достала файер и зажгла его, размахивая из стороны в сторону. Теперь, когда к огню добавился и окрашенный дым, поднимающийся к небу, наверняка мы стали ещё более заметными. Если кто-то из пропавших геологов выжил и увидит свет и дым, то поймёт, что их ищут. Вдобавок я выстрелила три раза в воздух из пистолета. Звук от выстрелов раскатами пронёсся из стороны в сторону, эхом отражаясь от скал.
— Теперь можно и спать. Иди в палатку.
Как и вчера, едва я коснулось головой спальника, сразу же провалилась в глубокий сон уставшего человека. Через несколько часов сонный напарник растолкал меня и напомнил, что пора бы и честь знать. Сонно соглашаясь, я кивнула головой и полезла наружу.
Неспеша размяла затёкшие за ночь мышцы, проснувшись окончательно, подбросила деревяшек в костёр и, отгоняя поваливший клубами дым, осмотрелась. Что я надеялась увидеть в кромешной тьме? Костёр? Какой-то сигнал бедствия? Ничего не было, естественно. Напарник прав — местность трудная, но проходимая. Выбраться отсюда может помешать только одно — смерть. С этими невесёлыми мыслями я и встретила рассвет.