Недостроенный дом. Ограда. Огонь пылает в жестянке,
порывист, манящ.
Греет руки над пламенем чернокожий старик,
закутавшись в рваный плащ.
Он бросает приветствие в бешеный ветер,
он слышит ответ.
Он улыбается: белые зубы на темном лице, и улыбка его
сверкает, как солнечный свет.
Свет улыбки, ярчайшее пламя
в черной ночи
освещают дорогу мою
его лучи.
РЕКА
И видели они вдали от континента:
как желтый змей, воды муаровая лента,
то медленно смеясь, то ударяя в киль,
бурля, вкруг корабля вилась, взметая пыль;
размашистый поток, что нес лианы, ветки,
гигантские цветы немыслимой расцветки
лазурь, и алебастр, и бурой охры тени,
и пурпур, и нефрит смешались в мутной пене.
Средь них стволы дерев, вставая на дыбы,
качались на волнах, как черные гробы
(так гордо возносил главу средь горных пиков
их неприступный трон под клекот орлих кликов,
и ветра дикий свист, и гомон птичьих ссор,
и шелесты листвы сливались в мощный хор,
чтобы, стеная, пасть в указанные сроки,
скатиться по камням и дрейфовать в потоке);
то стройных антилоп, застывших на лету,
несет вода, - то птиц, чьи гребни на свету
карбункулом горят и бронзой с переливом,
шарлаховым огнем, ярко-пунцовым дивом
свидетельство реки, что, с пеньем горделивым
всю землю охватив, как цепью золотой,
из глины и лучей полуденных литой,
течет меж двух морей, от края и до края,
пульсируя в камнях и в травах замирая,
связуя горный кряж массивною дугой
и дальше, в океан, стремясь струей тугой.
Когда ж ее поток, как свет цветка в бутоне,
тиски тяжелых скал зажмут в глухом каньоне,
и высоко вверху синеет небосвод,
как чудище, она в агонии ревет
и, с пеной на устах, дробясь наполовину,
вгрызается в порог, влача песок и тину,
чтоб одолеть капкан и выйти на равнину!
И безмятежно прочь, минуя ночь и день,
скользит среди полей и тихих деревень,