Вот рухнул самолет. И два, и три.
Все небеса в дыму, в огне и скверне.
Остаток догорающей зари,
а с ним и слабый блеск звезды вечерней
коричневые лица озарил.
"Вы ж на войну пришли, а не на танцы!
На ругань нет ни времени, ни сил.
Вы что, псалмов не знаете, поганцы?
И вам не стыдно, Господи прости?
Да что я вам толкую, горлопанам!
Но, черт возьми, пора уже идти.
Как измельчали вы за океаном!
Никто из вас не разевает рта.
Придется петь - таков мой тяжкий жребий.
Вы не поймете, правда, ни черта..."
Три "хейнкеля" сверкали в темном небе.
"Вот не сидится им в своей норе!
Ах, бомбочки, не падайте, постойте!
Итак, поем. Поем: "Сари Марэ".
Ну, три, четыре. Пойте, черти, пойте!.."
Лишь небосвод холодный с вышины
своим покровом синим осенил
и кровь, и пот, и боль, и скорбь войны.
Помилуй нас, о Боже Бранных Сил.
БИТВА В СУББОТУ
(Сиди Резех, 23 ноября 1941 года)
Все ниже солнце. Все жесточе бой.
Войска повергнуты на ложе пыток.
Окурок дня в пучине голубой
пылает, словно раскаленный слиток
в печи плавильной. Через ряд траншей
на нас идут, храпя, чужие танки.
Нет больше ни границ, ни рубежей
в безумии военной перебранки.
"Слышь, как закашлял чертов пулемет,
пожалуй, этак заразит всех нас,
и отделенье наше в бой пойдет
с тяжелым кашлем! - И опять Клаас
нырнул в окоп. - Дела не хороши,
и скажем прямо, что ландшафт унылый.
Не подведи, канавка, не спеши
сию минуту стать моей могилой".
Он выглянул. Огромный танк вблизи
пустыню гулким грохотом сотряс.
"О Боже, супостатов порази!.."
Клаасу стало страшно в первый раз.
За танком танк, тяжелый и проворный,
скребется, лезет на передний край.
Уже от страха желтый, а не черный,