сунут, словно мешок.
Мы - стая доблестных тигров, и это совсем не пустое бахвальство!
Это мы, это мы, и на нас благосклонно сегодня глядит
городское начальство!
Хотя ты и полный дурак,
но на твое зубоскальство
начальник, пожалуй, посмотрит
как на форменное нахальство!
Слушай-ка, брат, я не слышу тебя. Не ропщи ты и к нам поспеши.
Зонтик и шляпу возьми - для танца они хороши.
Ты такой же цветной, как и я, так танцуй же, танцуй от души
и в зародыше эту печаль задуши, задуши, задуши!
Там-бамбарам! Там-бам-бам! Гоп, гоп, гоп!
Руки раскинь и на месте кружись, веселись до упаду, взахлеб!
Ну что ж, я открою зонтик!
Я хмурить не буду лоб!
Я такой же, как ты, Абдол,
подкидыш канав и трущоб!
"SAY IT WITH FLOWERS"
"Пять шиллингов, баас, всего лишь пять
за эти розы! Сколько аромата!.."
Мне показалось, что дороговато.
"О, что вы, сэр! А впрочем, наплевать,
берите их как есть, за три и шесть.
Хотя и жалко... Но, баас, взгляните:
на них сверкают золотые нити,
и капелек росы не перечесть!"
На лепестки ложится отсвет алый,
они, казалось, украшали сад
всего минуту или две назад.
Я поднял взор - и розовые скалы
вдали увидел, розовый простор
и алых чаек над горой Столовой.
Зачем же наш корабль кренится снова
и потопить его готов раздор?
За что такая мука нам, за что же?
"Цветы твоей жене, сестре - да нет,
твоей любимой матери букет.
Кто человеку ближе и дороже?"
Он очень черный, маленького роста,
но без него Капстад непредставим,
как без горы, что высится над ним,
без бухты и без черного зюйд-оста.
Мы завели беседу о другом.
И сердце, что от суеты устало,
болеть за разговором перестало.
Ночь, как прилив, полощется кругом,
и синий цвет плывет на синем фоне.
Я дал ему три шиллинга и два