— Доброе утро, — улыбнувшись, произнёс Карс и приблизился ко мне, взглянув по сторонам. — Смотри под ноги.
— Ам… — протянула Кэтрин, сглатывая застрявший в горле ком. Девушка потрясла головой, приводя волосы в порядок, вдохнула полной грудью и пошла вместе с нами.
— Сегодня будет алгебра? — я разбила тишину простеньким школьным вопросом. Кэтрин промолчала, Макс покряхтел и опустил на меня глаза, слегка прикрытые чёлкой.
— По моему нет, сегодня поставили первым уроком румынскую литературу, а не твой любимый предмет.
— Издеваешься? — я недовольно фыркнула, взглянув на него из-подо лба.
— Да, — он ехидно улыбнулся, словно кот довольный, мельком взглянул на Кэтрин и потом снова перевёл взгляд на дорогу.
— Вы зачастили появляться вместе, — наконец-то заговорила блондинка, вышагивая аккуратно и смотря под ноги, чтобы ненароком снова не спотыкнуться о камень. — Твердолобые профурсетки так быстро от вас не отстанут, ребята.
— Мы же просто общаемся, что в этом такого. Да я поцеловала его разок, но так, чисто, что бы позлить тупых куриц, — высказалась я, в заключении демонстративно покряхтев. Макс удивлённо усмехнулся, задрав голову вверх.
— Рит, ты попробуй это объяснить девушкам, которые запрут тебя в туалете и зальют его своими дешевыми духами, которые убьют тебя быстрее, чем душегубка во вторую мировую, — блондинка развела руками, внимательно на меня глянув. Макс усмехнулся, явно оценив потрясающее сравнение.
— Сильно сомневаюсь в их изобретательности, максимум что я могу получить за то, что общаюсь с их горячо любимым идолом, так это парочку гневных записок на листке из блокнота, который они могли делать день и ночь, печатая фотографии Макса в конвульсиях и обклеивая ими каждую страничку или пару оскорблений в свой адрес. Ладно, самый край, какая-нибудь более хитрая, договорится со знакомыми дружками, чтобы те поймали меня и надрали задницу, но… — на этой замечательной ноте я закончила свой монолог. Не стоит говорить о том, что я могу фактически любому парню навешать таких звиздюлей, что мать родная не узнает.
Когда мы пришли в школу за моей спиной началось интенсивное обсуждение того, что я всё-таки разговариваю и иду рядом с обожаемым богоподобным парнем. Кто-то даже нашептал, что видел нас на пирсе у озера. Мне уже начинает нравится, что за мной так наблюдают, так интересуются моей жизнью и так бесятся. В прошлой школе подобного не было, наверное, просто потому, что там не было и настолько крутых парней, в основном всем заправляли девушки. Матриархат Золотой академии — даже звучит красиво. Помнится, я заразилась идеей феминизма от своих одноклассниц и даже какое-то время свято верила в равноправие, а потом всё-таки пришла к выводу, что не стоит цепляться за идею и окунаться в неё с головой. Всё-таки мне приятнее, когда мужчина — сильный пол, а женщина хранительница семейного очага. Не мой случай, вероятно, но всё-таки такая концепция мне по душе.
Первым уроком, как и говорил Макс, была румынская литература, учительница по которой — молодая практикантка, не появилась в классе со звонком — хотя ходил мелкий слух, что она никогда не опаздывает. Первое впечатление такое сложилось. Я с парнем сели на своё место, выложили на парту учебники и книжку, которую я так и не прочла просто потому, что была она скучной и далёкой от темы актуальности в наше время. Карс смотрел в окно, иногда мельком косясь на аудиторию полную учеников.
В кабинет зашёл директор — высокий мужчина с вытянутым лицом, густой бородкой на подбородке, в очках с линзами из пластика, отдающих розовым светом прямо в глаза, в деловом костюме и с какими-то бумажками под мышкой. Он окинул лениво учеников, вздохнул, постучал каблуками начищенных туфель о пол, призывая тишину и покряхтел в кулак.
— Ваш учитель по литературе — Стела Янку — уволилась по семейным обстоятельствам и с сегодняшнего дня её будет заменять новый учитель, — он кивнул головой, взглянув на открытую дверь. Раздался стук каблуков, в дверном проёме показалась блондинистая копна густых волнистых волос. Женщина не поворачивалась к классу, шла быстро, стуча по паркету острыми шпильками красных остроносых туфель. У неё была идеальная, будто точёная фигура, которую подчёркивало чёрное строгое платье до колен. Я водила ручкой по листу, вырисовывая линии, но подняв глаза и увидев лицо учительницы, я выронила ручку и тем самым заставила Макса отойти от какого-то ступора. Парень вздрогнул и взглянул на меня, приподняв бровью. Я приоткрыв рот смотрела на красивое лицо, полное аккуратных черт, подчёркнутых косметикой. Ярко алые губы растянулись в широкой улыбке. Светло-голубые глаза смотрели на нас, и будто…она будто смотрела на меня. Будто знала, что-то… Знала то, что я видела её во сне. Эта была та самая женщина, только её глаза не горели фиолетово. Макс не отводил глаз от меня, явно не понимая ситуации, он прослушал всю коротенькую речь директора.
— Здравствуйте, — произнесла она и парень, сидящий рядом задрожал подобно осиновому листу на ветру. Его руки тряслись, как у наркомана при ломке, его голубые глаза расширились настолько сильно, насколько только могли, а чёрная точка зрачков сузилась до малюсенькой крапинки в безупречно голубом глазе. Он взглянул на неё и напряжено выдохнув, сжал крепко угол парты, отчего вены выступили на руках, его скулы напряглись, взгляд опустел, а бледные губы истерично дрожали. Смотрел он на неё так, будто увидел не женщину лет тридцати пяти, а настоящее приведение. Она улыбнулась директору и когда тот ушёл и закрыл за собой дверь, кинула на стол журнал и сама присела на край учительского стола, положив ногу на ногу. По классу меж парней прошёл шёпот, не удивительно, эта женщина была очень красива для этого места. А её фигура подобна модельной. Нет ничего странного в том, что она сразу же понравилась одноклассникам. Она постучала ярко-красными ногтями по столу и вздохнув, взглянула куда-то вдаль, за наши спины.
— Зовут меня Аннабель, с сегодняшнего дня я буду вести у вас румынскую литературу, вероятно временами заменять уроки румынского языка, а так же заниматься организаторской работой, — представилась она, рассматривая каждого ученика по несколько секунд, когда её взгляд остановился на Максе, она ехидно улыбнулась, томно взмахнув чёрными ресницами. — Прошу любить и жаловать.
— Простите за мою бестактность, — в классе появилась рука — это был Макс, женщина слегка повела бровью, продолжая улыбаться, словно хитрая лисица. — Но могу я кое-что спросить?
— По Мирону Костину? У тебя какие-то вопросы по «Летописи Молдавского княжества»? Если нет, то останься после урока — поговорим, — раскрыв книгу упомянутого летописца, она из-подо лба взглянула на парня, усмехнулась, вызвав странное ощущение, наверняка у всех учеников, а после начала урок.
По окончанию урока Аннабель задала нам новое произведение, по свежее, к счастью и попрощавшись с учениками, осталась стоять у стола, зная, что в кабинете остались я и Макс. Он остался по случаю своего странно интереса, а я просто за компанию. Да и любопытство раздирало. Почему он так на неё смотрел?
— Что ты хотел у меня спросить? — она встала у стола, скрестив руки на груди. Парень спустился к ней, встал напротив и тяжело вздохнув, опустил голову. Я спряталась за его спиной, присев на первую парту.
— Я вот даже не знаю с чего бы начать. Пожалуй, сначала спрошу: что ты тут делаешь? — он поднял голову и видимо уставился в глаза женщине. Вот это поворот. Он с ней знаком, ладно, я такой исход предвидела. Но почему он так отреагировал на Аннабель? Почему испугался?
— Преподаю литературу, — она приподняла аккуратную светлую бровь и вздёрнула плечом.
— Ладно, — он зло фыркнул, сжав руку в кулак. — Спрошу по-другому. Зачем ты тут? И не отвечай, что тебя пригласили, как высококвалифицированного преподавателя. Прекрасно знаю, что это чистой воды брехня.
— Птички напели, что в наших краях появились охотники, — она усмехнулась, взглянув на меня. Теперь всё ясно, она такая же, как и Макс. — А ещё напели, что ты нашёл очень занимательный объект.
— Занимательный объект? — он саркастично усмехнулся. — Теперь интересных людей называют так?
— Насчёт людей не знаю, а вот эта девчонка, — он указала длинным ногтем на меня, — вправду занимательный экземпляр.
— Кто же тебе напел? — он повернулся полубоком, взглянул на меня и нахмурившись, взглянул на женщину.
— Задаёшь такие глупые вопросы, будто знаешь меня первый день, — она как-то странно усмехнулась, опустив руки. — Не важно, кто сказал мне. Хотя занятно, что в подобные новости всё-таки решили посвятить меня, да ещё и нашли у чёрта на куличках… Я надеюсь, что я прилетела сюда из Аргентины не для работы в захолустной школе, а тут воистину назревает что-то очень интересное!
— Ах, интересное! — зло произнёс парень, заскрежетав зубами, а после с рыком, продолжил говорить, — ты всё это время была в Аргентине, да? Все эти…сколько? Дайка вспомнить! Семьдесят? Восемьдесят? Сто лет? Сколько ты пряталась в другой части мира? Надеюсь, хорошо провела время!
— У-у-уф! — с лисьей усмешкой протянула она, легко обхватив точёный мужской подбородок длинными пальцами. Я просто наблюдала за этим, пыталась понять, что тут происходит. — Ждёшь извинений и объяснений? Думаешь, я расплачусь и полезу обнимать тебя вымаливая прощение за свои поступки? Нет, дорогой, единственный кто тут должен молить о прощении, так это ты. Ты не остановил Кросса, когда тот превратил тело Мирославы в решето, ты прятался в тени, пока охотники истязали наш род, ты спрятался за юбку Анжелин, избегая своих обязанностей. Почему? Почему ты поступаешь так трусливо? Боишься, что совет что-то прознает о твоих грязных делишках? Да кому это нужно! Эти трусливые крысы давно не суют свои носы в личные дела кланов. Их потеха — это внешняя политика. А сейчас, совершив столько низких дел, ты осуждаешь меня? Сколько причин будет достаточно, что бы дать понять, что ты не смеешь этого делать? — Она остановилась и отпустив парня, встала между нами, улыбка с её лица сошла и вместо неё появилась нервная гримаса. — Во-первых, я старше тебя на четыреста лет, во-вторых, я всегда несу ответственность за свои поступки и не трушу, и в-третьих, самое важное и главное, я — твоя мать! Как не было уважения, так его и не появилось. Ты так и не сдвинулся с места, всё так же считаешь меня злодейкой, сгубившей тебе жизнь.
— О, мама! — парень закатил глаза и проскулил. Она? Его мама? Мама? Настоящая мама? Обалдеть! Просто… просто! Что?! В это захолустье контролируемое охотниками вернулась первая жена графа Дракулы, породившая на свет двух сильнейших детей?! Теперь-то я даже не представляю глубину той задницы, в которую попала. Если до этого с вампирской проблемой у меня были планы борьбы и отступления, то теперь… Когда сюда вернулась Аннабель Карс-Дракула, даже не представляю, какой кипишь подымется в гильдии и что тут начнётся. Шпионы в каждом тёмном угле. Планы вампиров никак не должны нарушать планы гильдии, Кармелита будет вынуждена прибегнуть к подобным мерам и тогда наша конспирация полетит к чертям собачьим.
— Что, девочка, заволновалась? — он взглянула на меня голубыми глазами, которые совсем не были похожи на глаза Макса. В них был чёткий тёмно-синий рисунок вокруг зрачка. — К тебе как таковых претензий и нет, только если ты не чтишь семейный кодекс и примешь на себя грехи всего своего семейства…Хотя, — она звучно усмехнулась, — чти ты эти кодексы, не стояла бы тут уши развесив. А раз стоишь, то плевала ты на всё это. И правда очень занимательная ты девушка, Кросс.
— Грехи семейства? — приподняв бровь я всё-таки осмелилась открыть рот, хотя сердце в пятки уходило. Она вызывала ужас, пусть и была похожа на модель с обложки. Было в этой женщине что-то, что не давало чувствовать себя спокойно. — Вы о том самом случае, когда мой папа по приказу убил вашу младшую дочь? Так, скажу к сведению, мне было только три года. Я была маленьким ни в чём невинным ребёнком, я попросту не могу взять на себя вину за это.
— Не можешь, — он кивнула, — потому что в тебе нет той чести, что есть у Кросса и нет той перчинки, что есть у Бенрет. Ты совсем другая, не похожая на своих родителей.
— О! Так с ваших слов я соседская, что ли? — я просто не удержалась, должна была это ляпнуть. Аннабель оценила, хотя даже не улыбнулась. Макс безнадёжно закрыл глаза, приложив руку к лицу.
— Не принимай всё так серьёзно, девочка, — говорила она медленно, подобно некоторым речам Макса, словно демонесса. Размеренно, тихо, произнося слова точно и плавно. Её голос был подобен мёду, но чуть тональность повышалась и он превращался в песчано-хриплый, строгий и злой. — Ты просто сбилась со светлого пути семьи охотников. Знаешь — это даже похвально! Отчасти.
— Что значит «отчасти»? — продолжала говорить я, хотя чувство страха ни на грамм не убавилось. Было неловко, страшно и жутко. Эта женщина… она совмещала в себе: красоту, женственность, приятный успокаивающий голос, за маской которого скрывалась хрипота и строгость.
— Никто не любит предателей, — он усмехнулась. — Да и в прочем, ты мне тоже не нравишься. Не спорю, девчонка занятная, но по сути, ничего необычного. Обыкновенная запутавшаяся жалкая душонка, потерявшая себя от речей вампира. Как примитивно и глупо, не находишь, Кросс? Воспитанница Кармелиты, юная охотница, которая запросто повелась на слова кровопийцы, а ведь он даже не старался, даже не влез тебе в голову и не подбил на подобные мысли. Просто сказала, бросил слова, словно ненужный мусор, а ты так наивно поверила…
— Мам, — в разговор вклинился Макс, скрестив руки на груди, — а давай-ка ты займёшься своей работой и не будешь внушать девчонке то, чего не было?
— Боишься, что тебя отвергнут, да? — он ехидно улыбнулась, взглянув на сына. Он отвёл глаза в сторону, фыркая и сжимая зубы. — Боишься, что твоё одиночество никогда не закончится?
— Хватит! — я хлопнула ладонью по парте и мысленно наказала себя за это, потому что удар был слишком сильным и ладонь разболелась, я вскрикнула громко, звучно, мой голос разнёсся по аудитории. — Вы — мать? Не удивительно, что он вас не уважает. Любой ребёнок не уважал бы Вас! Вы мерзкая, злая и эгоистичная! А то, что я застряла меж двух огней, совершенно не Ваше дело! И не Вам меня за это осуждать, не Вам называть меня наивной дурочкой! Я прекрасно понимаю во что влезла и не нуждаюсь в Ваших речах! — Высказалась я, вызвав шок на лице парня и снова эту мерзкую хитрую усмешку Аннабель. Она развела руками и подошла к учительскому столу, явно не считая нужным что-то ещё мне говорить. Вот и отлично! Я накинула сумку на плечо и вышла в коридор и только краем уха услышала её слова.
— Не зазнавайся, девочка, — прозвучало от неё и как угроза, и как предупреждение одновременно. Меня даже перекосило. Ну и жуть! Парень вышел следом за мной, он нагнал меня и хотел заговорить, но я быстро заткнула его, отмахнувшись.
Мы поднимались на этаж выше, к кабинету физики. Всю дорогу молчали. У меня голова разболелась от этой беседы с мамашей Карс. Мерзопакостная баба! Вот вроде бы и голоса не повысила, не грубила, но колкий язык… Грёбаная вампирская натура высокомерных мразей! Всё настроение испортила мне.
— Не злись на неё, — наконец-то заговорил парень, почти подойдя к кабинету физики. — Она… она вообще всегда такая: «Высокомерная мразь».
— О боже! — рявкнула я в ответ и притормозила, встав перед парнем. — Послушай, я по моему сказала не лезть ко мне в голову. Сказала же? Так вот и не лезь. И если я с тобой не разговариваю — это не повод читать мои мысли, понятно!? Имей совесть, я и так слишком много тебе позволяю!
— Да пожалуйста, — он фыркнул и развёл руками. Обошёл меня стороной и зашёл в класс первым. Я вздохнула, хлопнула себя по бёдрам и взглянула на коридор. Медленно перебирая ногами к кабинету шёл Кай, сжав в руках учебник и большую тетрадь по предмету. Он о чём-то, вероятно, задумался, раз увидел меня только встретившись впритык. Он улыбнулся мне и удивлённо вздёрнул бровью.
— Где Карс? — спросил он, продолжая оглядываться по сторонам. Я закатила глаза, фыркнула и покряхтела.
— У нас тут междоусобная разборка, ничего необычного, — я развела руками и быстро натянула на лицо улыбку, аля ничего такого, забей. Кай взглянул на меня с таким выражением лица, будто ему откровенно говоря похер, что там у нас с Максом.
— Ты не против, если я с тобой сяду? — пропуская меня в класс, поинтересовался шатен, с дрожью взглянув на учительницу физики, расписывающую какие-то заклинания по призыву демонов на доске.