Эту женщину я от тревог излечу и себя отучу от сомнений и слабости, и совсем не за радости и не за сладости я награду потом от нее получу.
Между прочим, земля околдует меня и ее и окружит людьми и деревьями, и, наверно, уже за десятой деревнею с этой женщиной мы потеряем коня.
Ах, как гладок и холоден был этот конь! Позабудь про него. И, как зернышко - в борозду, ты подкинь-ка, смеясь, августовского хворосту своей белой пригоршней в красный огонь.
Что ж касается славы, любви и наград... Где-то ходит, наверное, конь керамический со своею улыбочкой иронической... А в костре настоящие сосны горят!
4
Вокзал прощанье нам прокличет, и свет зеленый расцветет, и так легко до неприличья шлагбаум руки разведет.
Не буду я кричать и клясться, в лицо заглядывать судьбе... Но дни и версты будут красться вдоль окон поезда,
к тебе. И лес, и горизонт далекий, и жизнь, как паровозный дым, все - лишь к тебе, как те дороги, которые
когда-то
в Рим.
1962
МУЗЫКА
Симону Чиковани
Вот ноты звонкие органа то порознь вступают,
то вдвоем, и шелковые петельки аркана на горле
стягиваются
моем. И музыка передо мной танцует гибко, и оживает все
до самых мелочей: пылинки виноватая улыбка так красит глубину ее очей! Ночной комар,
как офицер гусарский, тонок, и женщина какая-то стоит, прижав к груди стихов каких-то томик, и на колени падает старик, и каждый жест велик,
как расстоянье, и веточка умершая
жива, жива... И стыдно мне за мелкие мои
старанья и за
непоправимые слова. ...Вот сила музыки.
Едва ли поспоришь с ней бездумно и легко, как будто трубы медные зазвали куда-то горячо и далеко...
И музыки стремительное тело плывет,
кричит неведомо кому: "Куда вы все?!
Да разве в этом дело?!" А в чем оно? Зачем оно? К чему?!! ...Вот черт,
как ничего еще не надоело!
1962
x x x
М.Хуциеву
Мы приедем туда, приедем, проедем - зови не зови вот по этим каменистым,
по этим осыпающимся дорогам любви.
Там мальчики гуляют, фасоня, по августу, плавают в нем, и пахнет песнями и фасолью, красной солью и красным вином.
Перед чинарою голубою поет Тинатин в окне, и моя юность с моей любовью перемешиваются во мне.
...Худосочные дети с Арбата, вот мы едем,представь себе, а арба под нами горбата, и трава у вола на губе.
Мимо нас мелькают автобусы, перегаром в лицо дыша... Мы наездились, мы не торопимся, мы хотим хоть раз не спеша.
После стольких лет перед бездною, раскачавшись, как на волнах, вдруг предстанет, как неизбежное, путешествие на волах.
И по синим горам, пусть не плавное, будет длиться через мир и войну путешествие наше самое главное в ту неведомую страну.
И потом без лишнего слова, дней последних не торопя, мы откроем нашу родину снова, но уже для самих себя.
1963
ХРАМУЛИ
Храмули - серая рыбка с белым брюшком. А хвост у нее как у кильки,
а нос - пирожком. И чудится мне, будто брови ее взметены и к сердцу ее все на свете крючки сведены.
Но если вглядеться в извилины жесткого дна счастливой подковкою там шевелится она. Но если всмотреться в движение чистой струи она как обрывок еще не умолкшей струны.
И если внимательно вслушаться, оторопев, у песни бегущей воды эта рыбка - припев.
На блюде простом, пересыпана пряной травой, лежит и кивает она голубой головой. И нужно достойно и точно ее оценить, как будто бы первой любовью себя осенить.
Потоньше, потоньше колите на кухне дрова, такие же тонкие, словно признаний слова!
Представьте, она понимает призванье свое: и громоподобные пиршества не для нее.