Еще несколькими минутами ранее
— Ты можешь хоть минуту помолчать? Или тебе не дорога твоя никчемная жизнь, шелудивая ты дворняга?
— Да брось, Сар, — ответил Кан. — Я единственный, кто у тебя остался. Ведьму мою к рукам инквизиторы прибрали. Аргону пал от рук неизвестных. Семью твою не посмею тревожить. Так что ты — моя последняя зацепка за реальность. А я твоя.
— Они мне больше не семья, — пожал плечами Саркон. — Ни один клан не оставит демона в теле человека навсегда.
— Как скажешь, здоровяк. Но боюсь даже сейчас тебя так просто в покое не оставят.
Человек, тело которого досталось низвергнутому демону, с вызовом посмотрел на собаку. Глаза сверкнули огнем. Ведь нельзя забрать всю суть. Но очи уже не полыхали огнем Преисподней, просто гнев.
— И не смей меня больше называть сокращенно! Так меня могло называть только одно существо. И это не ты даже в самых сокровенных своих мечтах! Понял?!
— Скучаешь по ней? — тоном джентльмена, неспешно попивающего кофе, спросил Кан. Если раньше как оборотень он надевал личину огромного полуволка-полусобаки крупной породы, то теперь Энроф мог предложить ему лишь тело небольшого почти ручного пса некрупной породы — Джек Рассел-Терьера. — А зачем тогда прогнал?
— Вспылил. — Осекся демон.
— Обвинив брата в убийстве брата, тоже вспылил?
— Экзар… он вечная заноза в заднице. Понимаешь? Все проблемы в семье всегда из-за него. — Саркон вновь сел на скамейку, обхватив ладонями лицо. Мягкие пальцы с не менее мягкими ногтями бесили, но ничего не мог поделать. — Это он. Больше некому. Скользкий выродок всех перехитрил. За это папашка его и отметил крыльями.
— Зачем Асмодею низводить своих детей? — Забегал вокруг скамейке Кан, погнавшись за воробьем. Молодое тело брало свое.
— Чтобы не метили на его место. — Сухо обронил низвергнутый демон и поправил спортивную кепку на лбу, с двойственным ощущением потирая то место, где когда-то были рога. — Может, мне в приют для животных тебя сдать? У людей есть такие.
— Лучше видеоролик сними. Заработаю кучу денег. Буду знаменитым. Куплю нам дом.
Саркон посмотрел уничтожающим взглядом.
— Все, все, молчу, — Вервольф резко остановился у ног хозяина. — Больше ни слова. О тебе, о ней, о случившемся. Тоска это все. Везде тоска, куда ни посмотри.
— Кан!
— Да молчу, молчу. Понимаешь, у самого слова в горле застревают. Так бы рта и не открывал. — Клятвенно заверил оборотень. — Но слюни текут. Проклятый воробей выглядит вкусным. Да и кто тебя еще подбодрит? Кто поможет разобраться в ситуации?
Саркон вздохнул. Оба вновь пошли вдоль дороги, постоянно оглядываясь. Если человек, разговаривающий с собакой не вызывал у встречных подозрения, то пес, вместо лая, низвергающий из своей глотки вполне понятные человеческие слова, мог показаться странным.
— Вот и молчи, а то намордник одену. В этом мире четвероногие не разговаривают.
— Да ну тебя, — Кан протестующее остановился, натянув поводок. Саркон собирался было дернуть на себя, но оборотень поднял лапу и помочился на дерево.
— Ты невыносим! Это десятое за километр, — припомнил демон.
— А ты не считай! — укорил Кан. — Понимаешь, это как-то само выходит, — и оборотень почесал задней лапой за ухом.
— Ты еще яйца оближи! — вспыхнул демон. Правда лишь образно.
— Да не рычи ты… Это я пес, а ты человек. Давай, что ли, в парке прогуляемся. Погода хмурится. Надо беседку найти, а то зальет. Квартиру-то тебе братья не подарили, как я понял. Не так ли? Где жить-то будем? Может все-таки видеоролик? А?
Саркон припомнил ощущение полета, короткую потасовку с прозябающим в постоянном пьянстве мозгом парня неполных двадцати лет и полную, мгновенную власть над телом. Прошлая душа, измученная помутненным наркотиками разумом, радостно покинула тело для дальнейших перевоплощений. Около часа пришлось просто бороться с телом, чтобы восстановить почти разложившуюся печень, севшие почки, порядком поредевшее серое вещество и подкачать атрофированные мышцы. И это все под непрекращающийся разговор Кана, которого поселили в собаку этого парня.
— Тело гопника — вот и все, что досталось тебе от семьи. И мы понятие не имеем, где хозяин этого тела живет, кого знает, кто его знает… Так зачем мне молчать, когда рядом никого нет? Не ставь меня в рамки. Я и так слишком долго в них жил. То в лесу не охоться, то людей не задирай. Тоска. Везде тоска.
— А что мне мешает просто затянуть тебе поводок потуже? И прервать твою никчемную жизнь, — вновь грозно зыркнул Саркон.
— Эм-м… одиночество? — нашелся Кан и облизнул себе нос, как ни в чем не бывало.
Глаза демона на какое-то время застыли. Демон искренне вздохнул и ничего не ответил.
Обоих привлек разговор за соседней лавочкой. Там парень, поглядывая на тучи, говорил:
— Солнечно? Как же! Ветер в дрожь бросает. Чертовы синоптики. Им хоть какую аппаратуру поставь, все равно тыкают пальцем в небо!
Подняв "собачку" молнии свитера до самого подбородка, он застегнул куртку и засунул руки под мышки.
— Кеша! Сколько лет? Сколько зим? Что новенького?
Саркон замер, вроде к нему обращались. Неспешно перехватил взгляд человека. Похоже, что незнакомец действительно звал именно его. В округе никого больше не наблюдалось. Для проверки несколько раз огляделся. Выходило, что на дорожке для сидящего мелькнуло знакомое дворовое лицо и он позвал его. Неужели признал соседа, которого знал с детства? Знакомого, который прогуливался с собачкой?
— Иннокентий, ты меня удивляешь! Да ты чего, в самом деле? Садись, поговорим. Я тут совсем один. Совсем трава тебя довеля. Я — Эдик. Твой сосед и лучший друг, — произнес незнакомец, не став говорить вслух, что, он возможно, последний человек, который еще не ненавидел Иннокентия и не пытался набить ему морду.
Саркон, переглянувшись с собакой, — Кан незаметно подмигнул, — подошел к скамейке. Эдик посмеялся попыткам соседа завести диалог с собакой.
— Ты, по ходу, переборщил сегодня с дурью. Никак в себя прийти не можешь? — посочувствовал сосед.
Демону расхотелось оставаться в компании с гогочущим человеком, но если он знал хозяина тела, то у него можно было запросто узнать и необходимую, полезную для демона информацию. Все началось с имени. А если продолжить разговор, то и до адреса проживания недалеко. В кармане лежат ключи. Вероятно, от квартиры. Может, от его? Ну, или места, где он временно проживает. Где-то же человек должен жить. Они все где-то живут. Каждый. Кроме бомжей, но тело хозяина на бомжа вроде не походило. Спортивный стиль, как сказал Кан. На хипстера не похож.
Саркон охотно подыграл собеседнику и принялся изображать полную амнезию, бормоча всякий бред, на которые так падки люди. Эдик посмеивался, но про себя кривился от уровня шуток — все, что угодно, лишь бы отвлечься от холода. К тому же собеседник проявил ранее незамеченное качество хорошего слушателя.
Саркон не заметил момента, в какой глаза собеседника стали абсолютно черными. Ведь тело внешне не изменилось ни на грамм… Выручил Кан. Он рванул поводок изо все сил и завопил:
— Берегись! Он захвачен!
Саркон отскочил, когда рука человека в огненной перчатке разломила скамейку пополам. Тот, кто секунду назад был Эдиком, неторопливо поднялся и его демонический смех подсказал лучше смены обличия — в гости пожаловал младший брат. Еще и мгновенным телепортом перебросил перчатки.
— Экзар? Пришел добить? — Только и спросил Саркон, с тоской гладя на пылающие руки человека. Это были перчатки Аргону, скроенные из кожи редкой черной саламандры. Брат забрал их по праву сильнейшего. А собственные перчатки остались в Антимире, вместе с уничтоженным телом.
— Добью! И мне не будет ничего! Совсем ничего! Отец верно сказал: делай, что хочешь, заметай следы, и никто никогда тебя не найдет! Вот и все. Представь себе, что законы больше не действуют! Бог мертв! Провидение слепо! — Икзар откровенно веселился. Чувство вседозволенности сводило его с ума.
— Всегда приходит расплата за содеянное, — искренне ответил Саркон, поднимаясь с асфальтированной дорожки. Можно было попробовать убежать. Но от младшего брата бегать демон не собирался.
Довольно унижения.
— Когда-нибудь законы Возмездия должны начать работать. Пса хоть не трогай. Пусть доживет отпущенное ему время.
Экзар рассмеялся:
— К чему мне эта никчемная дворняга? Жена его взаправду мощной ведьмой была. Своей энергией кормила. Но ее нет. Теперь он бесполезен.
— Что значит была? Что значит нет? — Забеспокоился Кан. — Что инквизиторы сделали с ней?
— Спятивший инквизитор-отступник отравил ее.
— Имя! Имя этого отступника! — Взмолился пес, бросившись под ноги демону. Капля слюны упала на ботинки.
— Фагор. — Брезгливо ответил демон и пнул собаку. — Но что тебе это даст, слюнявая дворняга?!
Кан, описав немалую дугу, ударился о землю, перекатился и затих на траве. Саркон бросился на демона врукопашную, желая на прощание хотя бы ударить брата в челюсть. Пока он в человеческом обличие, шанс есть. Правда, если заденет огненными перчатками, скорее всего испепелит.
Яркая вспышка ослепила обоих!
Разрезавшая ветка молнии обожгла лицо Саркона и отбросила на траву рядом с псом.
Ведьмак на ходу выхватил рабочий клинок отца, почуяв запах серы. Фагор оставил его дома перед командировкой. Сама инквизиция инструментарием не снабдила, но и не была против его применения. Так что Максим без зазрения совести свистнул инструмент родителя и обнажил его перед боем.
— Эй, ты в порядке? — закричал Макс, уже не видя смысла бросаться с оружием на демона, свергнутого молнией. Больше переживал за человека, который оказался рядом. Угрозы от него не было. Пострадавший, как пить дать.
— А? — Саркон едва поднял веки. Он был удивлен не менее. Молния, прорезавшая небо, пронзила тело Эдика, в какую-то секунду испепелив дотла и Икзара.
Пылала огнем лавочка. В куче золы, где оплавились даже кости, казалось бы, не осталось ничего. Человек поднялся и, покачиваясь, добрел до кучки пепла.
— Помощь нужна? — Максим смотрел прямо на пострадавшего, отмечая явный шок. — Твое лицо обожжено.
Саркон улыбнулся. Вполне человеческой улыбкой.
— Ты меня не чувствуешь?
— Ты… подселенец что ли? — С сомнением предположил Максим. После случая с Кариной он целенаправленно настраивался ощущать демонов под любой личиной, но в человеке перед собой демона не видел.
— Нет. — Саркон вновь усмехнулся. Если демона в нем не различал даже ведьмак, то и инквизиция должна была быть слепа. — Я… человек.
— Странный ты, — протянул ведьмак.
Дождь быстро гасил пламя скамейки. На траве заворочалась собака. С кряхтеньем, поднялась.
— Этот сукин сын сломал мне ребро.
— О, говорящий пес, — протянул без особого удивления ведьмак.
Кан, поскуливая, добрался до кучи золы, оставшейся от Икзара и принялся ее обнюхивать. Ткнувшись носом, схватил зубами что-то в грязи и извлек на свет перемазанные черные перчатки. Они очень походили на армейские безпальцовки. Пес выплюнул их под ноги Саркона и с упоением помочился на кучку золы.
— Похоже, Провидение все же напомнило о себе и вернуло долг чертовому демону.
— Вы убили демона? — Переспросил ведьмак, уже иначе поглядывая на странную парочку.
— Это не мы, — добавил Кан, облизывая морду от золы. — Он сам во всем виноват.
Ведьмак посмотрел на пса, отмечая для себя, что с разговаривающим животным в жизни еще не сталкивался. Многое, конечно, бывало: духи, демоны, монстры, но животные… Не было!
Ведьмак ухмыльнулся забавному псу, но заставил себя посуроветь.
— Я не слышал о вашем присутствии на районе. Нелегалы?
— Да какие мы нелегалы? Так, псы приблудные. — Протянул Кан.
— Оставь оправдания, — устало прервал Саркон и повернулся к ведьмаку. — Мне все равно больше незачем жить. Пусть лучше он, чем самому. Если закон этого мира так быстро покарал Икзара, то и до меня вскоре доберется. Накопилось за жизнь. Эгрегор больше не отводит негатив.
— Ты ничего не делал! — пролаял Кан.
— Делал… Я позволил себе усомниться в своих действиях. И… этим воспользовались.
Крик, донесшийся с дороги, отвлек внимание всех троих. По всем чувствам демона, оборотня и ведьмака-инквизитора ударило такой перегрузкой, что сознания отключились.
Кудрявый ребенок вывел Люцию к дороге. Словно издеваясь, малыш упрямо не желал останавливаться, а ангел уже считала своим долгом идти за ребенком. Не зная, зачем ей так глупо тратить последние минуты жизни, она просто брела за машущим рукой силуэтом. Иной цели в жизни не осталось.
Визг тормозов, звук столкновения и звон разбитого стекла на дороге отвлек внимание ангела от ребенка. Когда та снова повернула голову к мальчонке, его уже не было. Ни у дороги, ни в округе.
"Фантом?" — мелькнуло в голове.
Ноги сами понесли к дороге. По пути скрутило кашлем, на минуты отрезав от всего происходящего. Упав на колени, Люция ощущала стойкое желание выплюнуть легкие. Но что-то близкое и родное тянуло к себе. Тянуло властно, жадно. Внутренние ощущения отвечали взаимностью этому зову. И даже кашель отступил.
Подняться на ноги удалось самой.
Люди перед машиной — как их видела урезанный до возможностей человека ангел — вели себя странно. Мужчина, покачиваясь, исчез за автомобилем. Женщину с девушкой на руках сотрясало от рыданий. Чтобы не упасть вместе с ней, она положила ношу на порядком помятый капот автомобиля.
Но не эта компания тянула.
Что-то другое… совсем близко, рядом.
Что? Где? ГДЕ?!
И тут Люция увидела слабый отблеск меча. Артефакт исходил тонкой песнью печального зова. Он устал от физического мира не меньше измученного проклятьем ангела. Он просил о возвращении в руки к хозяину. Он звал его, где бы тот не находился. Он хотел домой, на небо.
Люции показалось, что последние шаги она просто пролетела. Опустилась на колени перед мечом, больше не обращая внимания на окружающий мир. Потекли неконтролируемые слезы. Как раньше не слышала этого зова? Белый лоб благоговейно коснулся прохладной рукояти. Температура отпрянула в страхе. Вот он — миг воссоединения.
Меч… не принял!!!
Легкие сдавило первыми, вырвав из глотки ангела крик. Крик боли самой души. Удар был жесток. Волна ярости артефакта на прикоснувшегося к нему человека была такая, что тело Светланы подкинуло в воздух, отбрасывая воздушной волной. Мир вокруг как будто прихлопнула гигантская мухобойка. На многие километры все живое вокруг ослепило, оглушило и отключило.
Спина женщины, пролетевшей с десяток метров, жестко встретила плечи инквизитора.
Евгений Мирянов открыл глаза. Нестерпимый свет, что все еще стоял в глазах, играл на фоне темного неба бликами. В ушах стоял зов. Легкая, едва слышимая мелодия, которую так хотелось принять за галлюцинацию, стояла в ушах.
Печальная, грустная мелодия манила к себе. Не властно, призывно, но горестно, едва заметно. Ее нельзя было игнорировать.
"Бывают же зрительные глюки, — подумал Евгений — Отчего не быть слуховым?"
От капель холодного дождя глаза защипало.
Кряхтя, дракон приподнялся на руках. Боль была не как в первые минуты после аварии. Тело затекло и частью просто не чувствовалось. Даже не касаясь груди, Евгений знал, что от шеи до пупка — все сплошной синяк.
Оглянулся: пустая трасса, ни "скорой", ни полиции. На дороге лежал инквизитор, упершись лицом в асфальт. На нем, раскинувшись куклой, лежала девушка. Весьма привлекательная на вид. Разве что слишком бледная, взлохмаченная, да и синюшные круги под глазами не говорили в ее пользу. Не чета его ангелу. Вот ангел — воплощение красоты. А эта так, середнячок. В ее нынешнем состоянии даже ниже среднего. И, похоже, Жека ее знал. Когда-то, еще до ангела. Даже имя всплыло в памяти — Светлана. Света. Учились вместе в институте.
"О, Господи, да что происходит? Что за звук в ушах? Почему слепит глаза?"
— Что же вы делаете? Кто вам вообще позволил сражаться?
Евгений поморгал. Готов был поклясться, что секунду назад рядом с девушкой никого не было. А теперь над ней склонился ребенок и говорил он совсем не детским голосом.
— Мальчик, что значат твои слова? — выдавил из себя Жека. В голове последние недели и так все было не на своем месте, а теперь еще и новая "детская неожиданность" подкинула вопросов.
Мозгу так не просто было адаптироваться под постоянную мистику, а тут еще эта авария.
— Сражение в мире людей может происходить только с согласия самих людей. Планетарный Гений не согласен с вашими действиями, дракон. Успокой меч и уходи, — ответил "ребенок".
— Ты кто? Ты Свободный? — припомнил Евгений рассказы Макса о странных людях с большими способностями.
— Нет, я авеша Планетарного Гения. — "Мальчик" посмотрел в глаза. Пристально, жестко. Таким не мог быть взгляд ребенка. В океанах-глазах читалась тоска и боль, копившаяся тысячи лет. — Даю тебе несколько минут, чтобы уйти, — спокойно добавил авеша.
— Я никуда не уйду, — твердо ответил дракон, не совсем понимая, откуда такая уверенность в каждом слове. Разбит, повержен. Подходи и добей. — Это моя земля. Я здесь родился. Мне здесь жить. Мне и моим детям. Почему я должен уходить? Только потому, что тебе хочется? Я не согласен! И даже Ты не вправе мне приказывать, как поступать!
Ребенок искренне улыбнулся, неожиданно вспыхнув ярким светом.
— Тогда не забывай, кто ты. Как уже забыл, для чего ты здесь.
Шесть багровых крыльев разорвали одежду "мальчика". Подхватив тело Люции, серафим полыхнул глазами и вознесся над миром. Быстро, величественно, неотвратимо.
Непонятное чувство утраты овладело Евгением. Упустил что-то важное. Что-то главное. Настолько важное, что вся прошлая жизнь показалась пустой и нелепой. И это ощущение крепло тем больше, чем выше возносился багровокрылый исполин, увеличиваясь в размерах с каждым взмахом крыла. На какой-то момент серафим остановился, пылающим взором окидывая встрепенувшегося дракона. Он давал шанс. Евгения распирало изнутри от желания закричать, действовать, делать хоть что-то! Но разум не успевал понять то, что говорило встревоженное сердце.
"Что сделать? Что я должен сделать?" — стучало в голове. А губы молчали. Самые драгоценные в жизни секунды уходили.
По щеке серафима потекла одинокая слеза.
— Прозрей же, слепец, — произнес он и, взмахнув тремя парами крыльев, растворился в пространстве сущего.
Евгений ощутил, как и по его щекам потекло. Это был совсем не дождь. Небо дало шанс и забрало Ту, которую не успел распознать по душевной своей слепоте.
Обитая среди людей, настолько привыкаешь к их ошибкам, что начинаешь допускать свои.
Слеза серафима упала на лоб, смешиваясь со слезами дракона.
— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! — крик пробужденного дракона, взметнувшийся серафиму вслед, был последним днем серого города… Последним спящим днем для сонмов душ. — Верни ЕЁ!!!
Волна, гораздо большая, чем от меча-артефакта, прошлась по всем возможным энергетическим мирам, породив такую мощную астральную бурю, что изменилась сама изнанка мира. Все неинициированные в городе моментально получили достаточно энергии, чтобы начать расти. Бутоны их скрытых способностей набухли и, подобно цветкам, принялись раскрываться.
Город неумолимо становился другим.