Я потом немножко вырос,
Свой нашёл манера,
И завёлся в мене вирус
Ростом с Люцифера.
Вот теперь я и не знаю,
Как же мене быть:
Воспарить к златому Раю
Или в Ад
пой
тить?
От фамилий Лазо и Килимник
я немею и звонко пержу.
Я распят на дверях поликлиник.
В каждом Горле моём — по ножу.
Вбейте, вбейте мне, добрыя люди,
три серебряных Гвоздика в Пуп.
Поцелуйте меня в мои Груди,
Не смотрите, что я уже труп.
Когда пиздыкнулось об что-то
Моё духовное нутро,
Моё клекочущее Рото
Тщетой покрылося пестро.
И я подумал: верно, это
Есть казнь за всё, что мной пропето,
И, значит, ктой-то стрёмный где-то
Сидит и кычет "Здохни, тать!"
Но что же там над миром вздето
И в некий как бы свет одето?
Должно быть, это благодать.
Вы меня убили,
Только сгоряча
Хуй прибить забыли
К правого плеча.
Как же так, ребятки?
Что же это вы?
Теперь хотя бы пятки
Пришейте к головы.
В который раз, открыв глаза слепые,
Я чорной радуги вижу крестец,
Её из гноя демоны слепили -
Людских и божиих венец естеств.
Задохнулись Одиновы лани
И спицы выпали из колеса,
Но я пою и бью крылами,
Вниз по радуге гнойной скользя.
А ты будь ласточкой рабочей -
Только не так, как мне пришлось.
С вороном шлю тебе я очи,
Чтоб ты зачал от моих слёз.