Да говорят, какой-то чародей
Пожаловал из Лидии к нам в Фивы...
Вся в золотистых кудрях голова
И ароматных, сам с лица румяный,
И чары Афродиты у него
В глазах: обманщик дни и ночи
С девицами проводит, - учит их
Он оргиям ликующего бога...
Ну, попадись он мне, - тогда стучать
240 О землю тирсом, встряхивать кудрями
Не долго будет - голову сниму.
Он смеет богом Вакха называть!
В бедре у Зевса будто был зашит он.
А между тем за выдуманный брак
Семелу мать и Диониса сына
Огнем небесным Зевс испепелил
Все это знают, и неужто дерзкий,
Кто б ни был он, хулой не заслужил
Позорной петли.
(Оборачивается и видит стариков.)
Ба! Что вижу! Новость!
Еще диковинка: Тиресий чудодей
250 И матери моей отец, как будто на смех
В небридах пестрых, с тирсами в руках
Служить собрались Вакху.
(Обращаясь к Кадму.)
Дед, могу ли
Я старость чтить, теряющую смысл.
(Несколько времени выжидает, но Кадм стоит молча, тогда с нетерпеливым
жестом.)
Да сбросишь ли ты плющ? От тирса руку
Освободишь ли наконец, старик?
(Обращаясь к слепому, с насмешкой, потом с угрозой.)
Все ты, Тиресий, видно, снова хочешь,
Вводя к фиванцам бога, погадать
По птицам и за жертвы взять деньжонок.
О, если б не седая голова
Тебя спасала, посидел бы ты
Теперь в оковах, там, среди вакханок,
260 За оргии порочные, что вводишь!
Нет, тот обряд, где женам подают
Сок виноградный, чистым не признаю.
Хор
Безумец! ни богов, ни Кадма чтить,
Посеявшего колос земнородный,
Не хочешь ты, и только род срамишь!
Тиресий
(к Пенфею, спокойно, с достоинством мудрого старца и прорицателя)
Когда умен оратор, и предмет