Следующим утром Миа стояла в центре огромного круглого зала. Члены Государственного Совета Пандемониума восседали на креслах, расположенных амфитеатром вокруг нее и с интересом разглядывали хрупкую девушку, которая пришла требовать от них войны.
— Я, Маире Каррас, дочь ведьмы Кассандры Сатори и лорда Велиуса Карраса, владыки Моргенхолда, пришла чтобы заявить свои права. — Ее уверенный голос гулко отражался от высокого сводчатого потолка. Она чувствовала на себе взгляды десятков глаз: удивленных, заинтересованных, восхищенных, недоверчивых, испытующих, оценивающих, равнодушных.
— Мы признаем ваше право, — заговорил мужчина лет пятидесяти на вид с цепким взглядом лазурно-синих глаз после минутного молчания. — Я полагаю, вы пришли, требовать помощи в освобождении провинции.
— Не требовать — просить.
— Почему вы решили вернуть эти земли именно сейчас? Насколько я помню, не далее чем позавчера вы говорили, что пока не готовы к решительным действиям.
Миа действительно, на все вопросы касательно ее наследства отвечала, что об этом пока рано думать, и ей прежде хотелось бы получше узнать Пандемониум и его жителей, но теперь ждать не было смысла.
— Маги уже сделали первый ход, — от этих слов по амфитеатру пробежал встревоженный шепот, — меня хотели похитить и вынудить открыть цитадель Каррасхолла для них. Кроме того, мне стало известно, что в Моргенхолде могут оставаться демоны, все еще верные Пандемониуму. Я хочу вернуть им то, чего лишил их мой отец.
— Откуда такая забота о Пандемониуме и его жителях? Вы ведь родились и выросли среди людей, а они никогда не относились к нам дружелюбно.
— Мой отец хотел, чтобы я исправила его ошибки. И… — Миа оглянулась на дверь, у которой сейчас стоял Рэм, среди членов совета нашла взглядом Балхаса, — когда я оказалась в беде, когда осталась совсем одна, именно они спасли меня, помогли понять кто я и каково мое предназначение.
— Ах, та история со светлыми… — председатель Совета коротко улыбнулся. — Мы верим вам, но я не могу не напомнить: ваш отец некогда поднял мятеж против Совета и был казнен. Так что, выходит, у вас есть повод и нас ненавидеть, разве нет.
— Велиус Каррас совершил ошибку, которая принесла немало горя его подданным и всей стране, он поплатился за это сполна. Я не намерена повторять его промах. Я хочу исправить то, что он натворил.
Миа ожидала, что сейчас начнется бурное обсуждение вопроса, но до ее слуха лишь изредка доносилось неясное перешептывание, внутри росло напряжение, — «Неужели откажут?»
— Дамы и господа, вы все слышали сами, — обратился председатель к Совету. — Кто из вас готов помочь Леди Каррас в достижении ее цели.
В огромном зале повисла гробовая тишина. Первым в знак поддержки поднялся Балхас Тенебрис. После этого члены совета медленно начали подниматься из своих кресел — вот их трое, пятеро, десять. Один за одним первые лица государства вставали с мест, выражая согласие поднять оружие в войне за восточную провинцию. Последим встал председатель Совета:
— Чтож, леди Каррас, по вашему требованию, Государственный Совет Пандемониума объявляет войну магам Моргенхолда, дальше дело за вами.
Председатель размашистым росчерком заверил несколько бумаг, поднесенных секретарем и удалился из зала вслед за коллегами, а Миа так и осталась стоять посреди зала словно громом пораженная, машинально взяв из рук секретаря свиток, подтверждающий ее право на правление.
— Рэм, — проговорила она, когда демон приблизился к ней, — я начала войну…
— Совет начал войну, но можно было обойтись и без всего этого цирка.
— Ты о чем?
— Они обсуждали этот вопрос уже не одну неделю, и только и ждали, когда ты придешь и поставишь точку. Но все же сделали вид, что их еще нужно уговаривать.
— Это все правда происходит со мной? — Она взглянула в его глаза в надежде, что он сейчас рассмеется и скажет, что это был всего лишь розыгрыш.
— Это и правда происходит с тобой, с нами, — слово оставило приятный привкус на языке.
— И они поверили мне на слово? Ни клятвы, ни договора, ничего не потребовали…
— Посмотри под ноги.
Миа глянула на пол, где змеился невероятно красивый узор. Его линии тянулись через весь зал, образуя единую схему. Только сейчас Миа поняла, что стоит в центре огромной пентаграммы.
— Печать?
— В этом зале никто не способен лгать — уловки, иллюзии и наваждения — все рассеивается у входа. А печать заставляет говорить и только правду. Будь ты лучшим лжецом семи миров, ты не сможешь даже промолчать.
Миа заметила лукавый огонёк в его глазах и опасливо отступила назад:
— Поэтому, пока мы здесь, я — хотел кое о чем тебя спросить.
В голове ведьмы зароились десятки каверзных вопросов, на которые она не хотела бы отвечать. Она судорожно соображала, что же может так его интересовать, и ей вдруг стало страшно. Собрав в кулак всю храбрость она постаралась придать лицу спокойное выражение.
— Спрашивай, — сказала она, будто это ее совсем не волновало.
— Вчера я кое-что сказал тебе, но ты до сих пор никак не ответила…
— Черт…
— Что ты чувствуешь ко мне, Миа Каррас?
— Я люблю тебя, — выпалила девушка, не успев даже задуматься над ответом, и сама оказалась ошарашена таким заявлением. — Зачем?
— Затем, что я больше не могу ждать пока ты справишься со своей нерешительностью, потому что хочу, чтобы ты была честна со мной и самой собой, потому что люблю тебя…
Он притянул ее к себе и прильнул к губам, будто ждал этого тысячу лет. Краем глаза Миа заметила рядом с собой какое-то свечение.
— Рэм? — она изумленно смотрела на невесомые шарики света, которые кружили вокруг них, прочерчивая в воздухе золотистые линии. Один из шариков пронесся мимо и влетел в тело ведьмы где-то между лопатками, она судорожно вздохнула, почувствовав его тепло в грудной клетке. Второй шарик так же врезался в тело Рэма и появился из груди. Магия описала знак бесконечности через их сердца и растаяла в воздухе.
Демон облегченно вздохнул и крепко сжал ее в объятиях:
— Я так боялся, что этого не произойдёт…
— А что это было?
— Можно считать, что мы теперь помолвлены — связаны с помощью магии.
— Что? — Миа оттолкнула его от себя, едва не рыча от злости. — Почему ты не предупреждаешь о таких вещах заранее?
— Чтоб моя ведьмочка не мучила себя сомнениями лишний раз. Ведь все гораздо проще, чем тебе кажется, смотри: хочешь поженимся прямо сейчас?
— Да. Стоп! Что ты творишь?
— Я сделал тебе предложение и ты согласилась.
— Это не честно! Ты специально делаешь это здесь, чтобы я не смогла даже подумать над ответом!
— Тут не о чем думать. То, что мы сейчас видели — Итерналь, и это лучше всего доказывает наши чувства, какой смысл ждать?
Миа была не готова к таким решениям и событиям в своей жизни, и судорожно искала возможность отложить этот вопрос хоть ненадолго:
— Ты представляешь, что с нами сделает Телари за такую самостоятельность?
— Ну разозлится, может быть… — пожал плечами демон.
— Рэм, она нас в порошок сотрет… сразу после того, как разгромит весь дом.
— Тогда, может, завтра? Мама может устроить свадьбу в считанные часы.
— Эй, какая свадьба? Мы тут войну начали…
— Подготовка армии займет не меньше пяти недель — успеем еще и на западное побережье съездить.
— Рэм, нет! — Ее беспокойство и напряжение уже почти искрили в воздухе вокруг нее. — Я еще не готова к такому! Черт… ты же должен понимать! Каких-то три месяца назад я была обычной студенткой Национального Университета, жила себе спокойно и никого не трогала. А теперь я ведьма, демон, наследница древнего рода, убийца, меня даже зовут иначе…
Демон уже пожалел, что начал этот разговор, когда глаза его любимой наполнились слезами. Он притянул ее к себе и заключил в объятиях, не обращая внимания, на ее попытки вырваться и кулачки, колотящие его по груди, пока она продолжала выплескивать все свои переживания.
— Меня похитили, хотели убить, потом снова пытались похитить. Я начала войну, Рэм! Если я сейчас еще и выйду замуж, мой мозг просто не выдержит!
— Тише-тише, — шептал он, целуя ее волосы, — прости. Я поспешил, прости меня. Я так хочу чтобы ты была моей во всех смыслах, что просто не могу этого контролировать. Я хочу приковать тебя к себе всеми возможными способами, быть с тобой, жить тобою, не выпускать тебя из своих рук, никогда. Прости, моя маленькая.
— Собственник… — всхлипнула Миа, прижимаясь лбом к его груди.
— Уж какой есть… — улыбнулся он. — Ладно, здесь твоя взяла, но это не надолго. Мы еще вернемся к этому разговору, а пока… — он подхватил ее на руки и направился к выходу, — чего хочет моя ведьмочка прямо сейчас?
— Тебя… Черт.
— Умница… Как именно ты хочешь?
— Завяжи мне глаза и… — слова срывались с языка не позволяя даже смутиться.
— Будет сделано, госпожа Каррас.
— Чертов детектор лжи!
Далеко за полночь Миа все еще не могла уснуть, мысли не давали ей покоя. Как можно тише она выбралась из кровати, натянула на себя футболку Рема, которая выглядела на ней как коротенькое платье, и выскользнула из комнаты. Бесшумно ступая босыми ногами, она направилась на террасу.
Ночь была безлунная, тысячи звезд рассыпались по небу — «ни одного знакомого созвездия». Легкий ветерок приятно ласкал кожу, легкие наполнились ароматом цветов из сада. Наслаждаясь ночной прохладой, ведьма подошла ближе к перилам.
— Не спится? — послышалось из глубины высокого кресла за ее спиной.
Миа обернулась:
— Захотелось глотнуть свежего воздуха. А ты почему не спишь, Рин?
— По той же причине. — Кхаорин задумчиво посмотрела на нее, кутаясь в легкую шаль, — замучил он тебя…
— Да нет… просто… — щеки ведьмы залились румянцем. Кхаорин жестом пригласила ее сесть в стоящее рядом кресло.
— Демоны в таких вещах не знают меры. Если уж любят то до одержимости. — Миа лишь улыбнулась в ответ. — А ты изменилась…
— Разве?
— Чаще улыбаешься, реже смущаешься, уверенности больше.
— Да какая там уверенность…
— Думаю, полгода назад ты не вышла бы из комнаты в его футболке, и я готова поспорить, что под ней на тебе ничего нет.
Миа стыдливо потянула футболку вниз, прикрывая бедра:
— Может, ты и права, только я этого не чувствую. Сложно поверить, что это происходит со мной, будто сказочный сон какой-то. После истории с Орденом, я все боюсь, что могу проснуться и осознать, что все это лишь моя фантазия.
— Положись на моего брата, он весь мир сделает сном, лишь бы быть с тобой. Рэм ведь признался тебе, значит уже не отпустит.
— Это ведь только слова. Я слышала много историй о признаниях и предательстве.
— Может для людей это и правда только слова, но не здесь. Для таких как мы, рожденных с силой, каждое слово может стать заклинанием. В нашем мире признание в любви — это магическая печать, которую очень сложно разбить. А когда тебе отвечают взаимностью, заклинание завершается и появляется Итерналь. Стоит раскрыть свои чувства и связь между сердцами вспыхивает золотом.
— Это такие шарики светящиеся…?
— Да, что-то вроде того. Ты тоже призналась?
— Он меня заставил… — Миа обиженно надула губки, — спросил, что я чувствую в зале Совета, а там ведь…
— … нельзя промолчать или солгать. А он хитрец.
— Это не честно…
— А прятать чувства от самой себя честно?
— Не знаю… — вздохнула ведьма. — И что теперь с этим Итерналем, что это вообще значит?
— Это связь между вами, разлучить вас теперь практически не возможно. Если вас связал Итерналь, вы теперь все друг для друга — жизнь, смерть, воздух, исцеление.
— Хм, исцеление? Это как?
— Буквально. Когда у тебя в последний раз были кошмары?
— К-когда он уезжал…
— А когда он рядом… теперь понимаешь? Ты инстинктивно тогда пришла к нему, потому что его близость исцеляет, ты почувствовала это до того как сама осознала. Так что это не просто слова… Меня, например, Ксандер вытащил из такой тьмы, что и вспомнить страшно. Рэм не рассказывал, как мы поженились?
— Он только сказал, что ты тогда не разговаривала, после несчастного случая.
— Да уж… я тогда и не жила, в сущности. На самом деле я мало что помню из тех лет. Знаю, что убила того парня и замкнулась в себе, будто наблюдала за всем из глубины сознания. Я была словно кукла — меня купали, одевали, водили за руку. Интерес у меня вызывали только книги, так что в библиотеку я уходила сама. Задачей же слуг было проследить, чтобы я была одета, чтобы ела и иногда выходила в сад, подышать воздухом. Ужасно, правда?
Как Ксандер появился рядом, я тоже помню урывками — его мягкий голос, золотисто-карие глаза, что смотрели на меня как на божество. Он казался мне великаном из сказки — такой большой и сильный. Ксан был рядом со мной почти два года, я все хотела ответить ему хоть как-то, но не могла выбраться из липкой тьмы собственного болота. Я всей душой рвалась к нему, но не могла вымолвить и слова. Настолько закрылась, что потеряла власть над собственным телом.
Исход этой истории решили случай и Итерналь.
Я на удивление четко помню, что в тот день бродила по саду под дождем, Ксан как всегда был рядом, рассказывал что-то. Я поскользнулась на мокрых камнях у ручья и подвернула ногу, хм… даже боли не почувствовала. А он подхватил меня на руки, легко, как ребенка, и отнес в комнату. Вправил вывих, залечил поврежденные связки. Он потом рассказывал, что в тот момент просто утратил рассудок, и жестоко корил себя за то, что не сдержался.
Я помню как он сидел на полу и покрывал горячим поцелуями мои лодыжки… это было первое, что я почувствовала за пять лет, а мне так хотелось прикоснуться к нему. Внутри я отчаянно боролась с собственным телом, но не могла пошевелить и пальцем. Представляешь как это мучительно? Я безумно боялась, что его охватит отчаянье и он прекратит…
К счастью остановиться он уже не мог. Он просил прощения за каждый поцелуй, за каждое прикосновение, шептал признания. Его руки дрожали пока он стягивал с меня мокрое платье, нежно скользил пальцами по коже. Он был так близко, и в то же время так далеко — это сводило с ума. Холодная как статуя снаружи, я билась в истерике внутри, кричала как люблю его, умоляла вытащить меня из тьмы. Не знаю как, но это сработало — нас окутало сияние Итерналь. Более ясного знака в тот момент и быть не могло. Я видела, как в нем боролись желание и страх причинить мне вред, но он как-то почувствовал мое влечение, будто услышал мои немые мольбы… Это была незабываемая ночь, а утром я снова могла двигаться.
— Невероятно…
— Так, что не бойся, ты почувствуешь эту связь, стоит только поверить. И еще, не удивляйся, если начнешь иногда слышать его мысли.
— Это и он мои слышать сможет? — Удивление Мии смешалось со страхом.
— Уже боишься? Не волнуйся, чаще всего это сиюминутные ощущения или сильные эмоции. Он не узнает о чем ты думаешь.
— То есть ты сейчас чувствуешь, что делает Ксандер?
— Для этого мне и магия не нужна. Он пьет с друзьями в форте — празднует начало войны.
— Что? Как такое можно праздновать?
— Миа, ты все так же плохо видишь, — покачала головой Кхаорин, — демоны все воины от рождения, для нас война — дом родной, и пища. Я понимаю твои мысли, но ты не принесла горе Пандемониуму, ты дала ему глоток воздуха, привела в движение застоявшийся механизм. В газетах теперь только тебя и прославляют: «Леди Каррас объявила войну!», «Леди Каррас вернет Моргенхолд!»