Кружащиеся осенние листья не успели скрыться из виду, как Данилу окликнул Вадим:
— Данила Сергеевич! Вы куда?
— В город.
— Пешком? Да погодите вы, — Вадим положил руку на плечо Данилы, заставляя того повернуться, — Я такси вызвал.
Горецкий устало кивнул, поражаясь, как он сам не додумался до такого простого решения? Впрочем, куда ему было спешить? Мог и пройтись, не так уж тут и далеко до автобусной остановки. Заодно бы и обдумал все. Данила чувствовал себя потерянным: всю свою сознательную жизнь он провел на службе, и что делать теперь, не представлял совершенно. Все происходящее казалось чей-то злой шуткой, кошмарным сном, иллюзией сбежавшего Николаева-Ульянова… чем угодно, только не реальностью.
Вадим затащил его в такси, довез до своего дома и отвел в квартиру, там усадил за стол и стал вытаскивать еду из холодильника. В котором обнаружилась парочка накрошенных салатов, не заправленных майонезом, котлеты, банка солений, пирожки. Откуда у одинокого мужчины такие изыски? Неужели ходящие по конторе слухи о его неуставных отношениях с Волковой правдивы? Нет, не может быть такого. У Ольги было какое-то незыблемое правило о недопустимости связей с коллегами, а Вадим слишком сильно любил свою жену. Наверное, все банальнее: Ольга просто решила не дать коллеге умереть с голоду. Жаль, что она не обо всех так заботилась. А то он не прочь был бы поесть чего-нибудь отличного от меню «Хуторка» или собственноручно сваренных пельменей…
Последней на столе оказалась непочатая бутылка водки и две стопки. Данила сразу же замотал головой, отказываясь от выпивки. Вадим молча разлил прозрачную жидкость по стопкам и протянул одну из них Даниле.
— Выпьем за упокой ребят. Пусть земля им будет пухом.
Отчего-то вспомнилось услышанное когда-то от православного священника поучение о том, что мертвых не поминают алкоголем. Но Скворцов смотрел уж слишком серьезно, будто бы отказом Данила оскорблял память погибших ребят. Да и не был он никогда примерным христианином…
Данила кивнул, они с Вадимом встали и, не чокаясь, выпили. Жидкость, словно раскаленный металл, прошлась по пищеводу, мгновенно разбегаясь по крови и ударяя в голову. Данила поспешил заесть выпитое. Скворцов, тем временем, снова наполнил стопки. Заметив недовольный взгляд начальника, он коротко сказал: «Пожелаем раненым парням выздоровления». И снова Данила не нашел, что возразить. После этого были тосты: «за Ольгу», «за Надзор», «за волка, чтоб ему там икалось», «за женщин», «за выздоровление раненых». Но тут Данила уже подловил Вадима на повторении тостов, но тот только отмахнулся, что пожелать больным выздоровления не грех и два раза, а лучше — три.
К этому времени Данила уже чувствовал, что выпивки с него достаточно, да и вообще, пытаться пить на равных со здоровущим Вадимом — еще более бесполезное занятие, чем с Ильей. Скворцов, задумчиво кивнув опустевшей бутыли, убрал ее со стола, после чего сжевал дольку соленого огурца и сложил руки перед собой.
— Знаете, Данила Сергеевич, я мужик простой и думать не приучен, но кое-что и я замечаю. Вот вы мне скажите, после того, как волка поймали, что нужно сделать в первую очередь?
— Зафиксировать задержанного, чтобы исключить возможность побега…
— Если не совсем дебил, то волка и так на свободе не бросишь! Нет, первым делом нужно заполнить документацию! А что мы пишем в документации? Имя, фамилию, характер противоправного деяния!
Вадим назидательно поднял палец вверх, но на этом поток его странных умозаключений не иссяк:
— Вот помню, когда мне было шестнадцать лет, у меня был мотоцикл, «Ява», ну как в песне, и сиденье у него искусственным мехом обтянуто, он еще свалялся быстро, но мне тогда он казался невозможно крутым. И у многих моих друзей были мотоциклы. А у кого не было, тот мог у меня попросить прокатится, я бы не зажал.
— Это ты к чему все ведешь? — не выдержал Данила.
— Это я к тому, что есть мужик, ну может, парень, тут хрен поймешь, вроде вполне взрослый и дееспособный, но имени его никто не знает, про мотоциклы ему знать не положено, и сам он весь из себя такой важный, что его даже убивать нельзя. Якобы может помочь в борьбе против некросов. Интересно, чем? Судя по его наглой роже, чхать он хотел на весь Надзор разом. И да, этот Киса еще ни слова по-русски не сказал. Вам это не кажется странным?
— Намекаешь, что он не из нашего мира?
— Нет. Предлагаю вам над этим всем хорошо подумать. Заодно и над тем, что на груди у этого парня есть татуировка со знакомой такой птичкой, только со сложенными крыльями
Данила кивнул, после чего пододвинул к себе тарелку с пирожками, стащил один и откусил от него небольшой кусочек, сразу же добравшись до мясной начинки. У Волковой был удивительный талант печь пирожки, используя минимум теста. Интересно, где она сейчас? Вроде бы глупо беспокоится о Кровавой Смерти, но иногда чувства сильнее разума.
Вместе с тем он чувствовал, как его постепенно наполняет злость на самого себя. Ведь это только по его вине пропала Ольга, чуть не погиб Елисей, и даже Упырь и незнакомые «подберезовики» расстались с жизнью. Что стоило просто послушать Волкову и не помогать этому волку? Теперь по городу бродит преступник с неизвестным количеством УДЕ, как-то связанный с некросами.
— Надо найти этого ублюдка, — произнес Данила.
— Да не ублюдок он, — махнул рукой Вадим, — Мало приятного сидеть в изоляторе Березовой рощи. Сейчас, Киса — наш враг, но не зло. Мы же про него ничего не знаем. И повел он себя в чем-то даже благородно: не стал нас убивать, а мог. Вы и сами это понимаете, Рысь с мотоциклом вначале рядом с нами кружилась.
Данила снова кивнул, протягивая руку за еще одним пирожком. Как бы то ни было, но у него накопилось достаточно вопросов к этому «Кисе», и задать их хотелось бы лично. Что ж, их город не настолько велик, в нем нельзя прятаться слишком долго.
Лефф неспешно налил в бокал коньяк и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, выпил все за один раз, не почувствовав вкуса. Он уже давно не придавал значения вкусу пищи и выпивки. Какой смысл? Он питался только самыми изысканными деликатесами на протяжении тысяч лет. За это время он успел попробовать все: от самой восхитительной до самой ужасающей пищи, от одного вида которой нормального альтера незамедлительно бы стошнило. На какие только хитрости не пойдешь в тщетных попытках вернуть себе хотя бы иллюзию жизни, удовольствий, новых ощущений. Обычно Лефф чувствовал скуку и пресыщенность. Но только не сейчас. В его жизнь вторглись враги, настоящие и опасные, они не только угрожали его существованию, но и придавали ему некий смысл. Ведь кто-то должен защитить этих четверых придурков? Может быть, поэтому Лефф и не торопился вычислить и поймать зарвавшихся альтеров, уничтоживших Геллан несколько месяцев назад? Боялся вновь погрузиться в свое полусонное, почти растительное состояние?
К чему эта ложь? Лефф просто не смог их вычислить. Ему пришлось признать, что какие-то альтеры оказались хитрее и расчетливее его. Да и не только альтеры. Проклятый имус убил Коэна и покалечил Велль. Без всякого почтения к высшим, просто убрал с доски мешающие ему фигуры. А если бы на его пути оказался Лефф? Нет, так просто уничтожить бывшего солдата у имуса бы не вышло. А Коэн был озабоченным садистом, сложно сказать, что его гибель кого-то сильно огорчила. Впрочем, Лефф не собирался спускать имусу убийство прима, всякая тварь должна знать свое место. Поэтому нужно найти и наказать их «приобретение».
Лефф вытащил из папки несколько желтоватых листов некачественной бумаги, такие в Березовой роще вкладывали в «истории болезни» проходящих там обследование волков. Собственно, из одной такой «истории» они и были взяты. А их бывший пленник, оказывается, еще и вдохновенный малеватель. Не пожалел времени на то, чтобы оставить рисованное послание для Леффа. Все изображения были достаточно реалистичными и узнаваемыми, несмотря на то, что нарисованы обычной шариковой ручкой. Но сквозил в них некий гротеск, делающий их больше похожими на иллюстрации из комикса, чем на эскизы настоящего художника. Талантлив ублюдок, чего уж там.
Адресата послания было сложно не угадать: на первом же рисунке красовался молодой Леффариан, бегущий в сторону портала, а вслед дезертиру печально смотрела леди Айвен, тяжело опиравшаяся на воткнутый в землю меч и зажимающая кровоточащий бок. Лефф хмыкнул: леди ни за что не позволила бы себе такое проявление чувств. И, кому уж тут врать, заметь она побег своего солдата, вслед ему полетело бы какое-нибудь калечащее заклинание, а никак не поток вселенской тоски — леди чтила устав.
Следующий «шедевр» изображал самого имуса, распивающего коньяк прямо из бутылки, а рядом с ним сидел Лефф и что-то увлеченно рассказывал. Ну да, как же он мог не напомнить об этом случае? Но самым возмутительным был рисунок номер три. На нем примы, с крайне измученными лицами, все впятером спали под одним одеялом, а «обаятельный ублюдок» в кое-как натянутых брюках сидел на краю кровати и курил.
— Поимел нас, значит, да? Ну, посмотрим, кто кого! — Лефф разорвал лист на множество частей и сжег.
Побери Бездна этого имуса! Как он мог сбежать? И куда? А ведь ублюдок все просчитал, он бежал не просто так, его кто-то ждал, кто-то помог спрятаться в этом небольшом городе. Это же немыслимо! Имус один раз выезжал за пределы Березовой рощи, полностью обездвиженный, под действием препаратов… Он даже не разговаривал ни с кем, кроме примов, откуда мог знать, что у него в городе найдутся помощники?
Быть может, он выведал это у одного не в меру болтливого и свихнувшегося от одиночества прима? Лефф швырнул бокал об стену, потом выдохнул, протянул руку, мысленно складывая осколки на место и спаивая их, и через мгновение налил коньяк в снова целый стакан. Он сам рассказал хитрому имусу о своих проблемах с оппозицией, о недавнем убийстве Геллан, произошедшем в этом самом городе. А ублюдок просто сложил в голове эти факты и воспользовался ими при первой же возможности.
Приближение Джая и Мора, ведущих за собой Велль, Лефф почувствовал, стоило им телепортироваться в главном зале его резиденции. Поэтому, к тому моменту, как они пересекли порог кабинета, Леффариан успел занять свое кресло, успокоиться, как внешне, так и внутренне и даже снова наполнить бокал.
Его собратья неловко ввалились в комнату, волоча за собой девчонку. Велль сейчас походила на большую наряженную куклу, в ее глазах не проскальзывало даже проблеска мысли. Лефф и Мор смогли вылечить ее тело, но мозг пострадал очень сильно, превратив и до этого не слишком-то одаренную девчонку в несмышленого младенца. Этот имус знал, что делает и покалечил Велль ровно настолько, чтобы она не умерла сразу, а примам пришлось потратить пару часов на ее спасение. А за это время «обаятельный ублюдок» успел раствориться в городе. Но идиотка Велль сама виновата, как можно было подпустить к себе так близко боевого имуса? Лефф лично несколько раз объяснял ей правила поведения в таких ситуациях, не так давно Мор читал лекцию о родовой магии Веден-Рей, а она… Глупая девка, недостойная носить звание прим-леди.
— Зачем вы пришли? — Лефф неспешно поставил бокал на место и откинулся на спинку кресла.
— Нам не с кем ее оставить, — Мор подпихнул Велль к дивану, но она вырвалась из его рук и сделала неловкий шаг в сторону, выпятив вперед нижнюю губу.
Джай блаженно повалился на кресло, заклинанием подтаскивая к себе бутылку виски. Еще один идиот, недостойный называться прим-лордом, почему имус и его заодно не прибил?
— Вы на полном серьезе предлагаете мне нянчиться с этой полоумной? — Лефф, даже не отводя взгляд от Мора, коротким мысленным усилием выдернул из рук Джая бутылку и вернул ее на место. — У вас закончились слуги-альтеры?
— Закончатся, — бросил Мор, недобро сощурившись, — Сейчас она хуже ребенка и не может контролировать выбросы магии. Сам понимаешь, к чему это может привести.
Их разговор прервал отвратительный журчащий звук. Лефф брезгливо вытаращился на темное пятно, расползающееся по его светлому ковру прямо под ногами Велль. Девчонка обиженно угукнула и стала стягивать с себя мокрые трусы, ничуть не стесняясь собравшихся здесь мужчин. Джай как-то даже плотоядно облизнулся, наблюдая за этим действом: еще один подрастающий садист-извращенец.
Лефф сжал челюсти, перехватывая контроль за нервной системой девчонки, и насильно заставил ее одернуть юбку и сесть на диван.
— Мерзость! — бросил он вслух.
Мор, видимо, уловив его настроение, вскочил со своего места и направился в сторону Велль:
— Ничего страшного, заставлю Ниру за ней присматривать!
— Обойдется. Давно пора было заняться воспитание этих имбецилов. Они даже втроем не дотягивают до уровня настоящего прима.
— Лефф, ты…
— Не смей меня перебивать, мелочь! — Лефф рявкнул, одним заклинанием блокируя магию Джая. — Еще раз позволишь себе какую-нибудь из своих тупых шуток или перебьешь меня или Мора, то после поимки этого имуса, я запру тебя с ним в одном помещении, изолированном от внешних источников энергии. Как ты, наверное, догадался, связывать ублюдка я не буду.
Джай недоверчиво хохотнул, но предпринимать что-то посущественнее не стал. Лефф на пару мгновений задумался, проводя все необходимые расчеты, после чего на висках Велль зазмеились светящиеся татуировки, постепенно сросшиеся в некое подобие короны, опоясав всю голову. Свечение быстро угасло, оставив кожу чистой. Но теперь недоразвитая девка больше не могла пользоваться своей магией.
— О, Лефф, спасибо, самому бы мне было сложно справиться с расчетами! — Мор сделал несколько шагов к Велль, но пространство вокруг нее сложилось в складку, и девчонка исчезла. — Зачем? Где она теперь?
— На крыльце одной из больниц этого закрытого города, Солежа. Бестолочи будет полезно немного побарахтаться в грязи. Судя по имусу, на которого вы угрохали четверть нашего запаса, жизненные трудности здорово способствуют росту интеллекта. Я надеюсь, что эта полоумная, когда вернется к нам, будет больше походить на прим-леди.
— А если не вернется? — робко поинтересовался присмиревший Джай, на что Лефф только пожал плечами — убить прима не так-то просто, а за обретение жизненного опыта порой приходилось дорого платить. В конце концов, он же ее не на Атрокс отправил, а во вполне себе цивилизованный город к довольно мирным альтерам.
— Как будем ловить этого имуса? — Мор снова уселся на свое место и скрестил руки на груди, выжидательно посматривая на Леффа. И этот признал его лидерство, отлично.
— Никак. Я уже отдал приказ усилить охрану всех переходов из этого мира на Рубеж. Он сам к нам придет, хитрый ублюдок. — Весь облик Мора излучал недоверие, и Леффу пришлось пояснить:
— Чхать он хотел на всех нас, на некросов и прочие проблемы этого мира. Он хочет вернуться домой. А если он чего-то хочет, то непременно добивается.
— Он не станет вам помогать. Это не нормальный человек, которого можно запугать, уговорить или как-то еще склонить на свою сторону. Скорее уж все мы начнем плясать под его дудку. Он — психически нездоровая личность, со своими собственными целями и четким планом по их достижению.
Петр встал со своего места, перемещаясь поближе к Генке. Он почувствовал злость, закипевшую в Викторе, и не собирался позволить ему выплеснуть ее на «профессора Николаева». Он не жалел предателя, однако понимал, какие выгоды сулит их сообществу поддержка мастера разбирать чужое сознание на запчасти.
Виктор нахмурился. После того, как Генка побывал в застенках Надзора, сбежал и пару месяцев скрывался ото всех, в том числе и от бывших соратников, доверия к менталисту не было. А Виктор, по натуре своей, не доверял вообще никому, даже Петру, многократно доказывавшему свою преданность. Наверное, настоящий лидер и должен быть таким: всегда стоящим чуть выше подвластных ему людей.
— Это пока. Я уверен, нам удастся склонить его на свою сторону. К каждому можно подобрать свой рычаг давления.
Генка хмыкнул, отправляя в свой рот еще одно печенье из стоявшей на столе пачки. Последнее время он только и делал, что жрал. Целый день, без перерывов, словно бы задался целью удвоить свой вес. Или уничтожить весь запас провизии в их убежище.
— Нет у него никаких рычагов. Поверь, он тебе не по зубам. Самое лучшее для нас — отпустить этого шизофреника на свободу и сделать вид, что его вообще никогда у нас не было.
Петр вытаращился на Профессора — тот уже совсем потерял стыд, раз осмеливается болтать такое при рядовых бойцах. Те тоже недовольно зароптали. Здесь почти у каждого были свои счеты и к Надзору, и к его высоким покровителям, а Вендетта обещал, что незнакомец поможет уничтожить и саму организацию, и загадочных существ, за ней стоящих. Вендетта не мог ошибаться.
— Лжешь, — бросил Виктор, поднимаясь со стула, — каждого можно взять за яйца и научить плясать!
Он развернулся и вышел из столовой, бросив напоследок взгляд в сторону Петра. Вот черт! А он только собирался пойти передохнуть пару часов. Хорошо быть начальством: Виктор все это время просидел в убежище, якобы координируя операцию, а Петр бешеным зайцем промотался по городу, выискивая этого «особо ценного союзника». Наткнулись на которого они случайно, и в этом происшествии Петр подозревал вмешательство странной Силы Верки. Все-таки хорошо, когда у тебя есть союзник, способный вмешиваться в естественный ход событий, повышая вероятность на благоприятный исход.
После чего им вместе с Пулей пришлось в спешном порядке везти незнакомого парня в убежище, поминутно переживая, как бы тот не сдох от потери крови в дороге. Пуле было проще — он вел машину, а вот Петр еще и пытался по пути подлатать еле живого незнакомца. Передохнуть он смог только в убежище, когда сдал окровавленный полутруп на руки Профессору. Тот все-таки врач, больше понимает в оказании первой помощи. Затем — сразу же побежал к Виктору с докладом. Главарь их ячейки стребовал максимально подробный рассказ, задал множество вопросов касательно привезенного ими парня. В конце концов, Петр не выдержал и, используя емкие матерные выражения, разъяснил, как непросто разговаривать с человеком, когда тот без сознания. Виктор на время успокоился, пока они не дошли до Профессора. Генка к этому времени уже успел закончить перевязывать незнакомца, а заодно и копаться у того в голове.
Но раз после всего этого Генка пошел в столовую, а не прямиком в кабинет Виктора — полученные знания Профессора не обрадовали.
И кто знает, возможно, в озвученной им фразе содержалась доля правды. Но Виктор ничего не принимал на веру, поэтому они сейчас быстро шли по длинному коридору, направляясь в сторону бывшего медпункта, где ныне располагался их импровизированный госпиталь.
Петр мысленно обругал начальника, даже не забеспокоившись на тему того, не сдаст ли его Профессор. Удивительно, но к их приходу нежданный союзник с невозмутимым видом сидел на кушетке, аккуратно свесив выпрямленную руку вниз, чтобы не выдернуть иголку от капельницы.
Кисть и запястье его правой руки целиком закрывал гипс. Незнакомца покрывала плохо замытая грязь и кровь, поверх которой особенно ярко выделялись белоснежные бинты, из одежды на нем остались только похожие на тряпку брюки, но у Петра появилось чувство, что они с Виктором незваными вторглись в покои царственной особы. И теперь от них ждали доклада, извинений и скорейшего исчезновения. Даже Виктор затормозил в замешательстве.
— Воды принесите.
Петр, как и всякий носитель Хаоса, чисто интуитивно понимал значение слов, больше похожих на приказ. Он быстро подошел к столу, за которым обычно сидел Генка, взял из ящика кружку, после чего направился к раковине, тщательно вымыл посудину, — почему-то ему было невообразимо стыдно за ее непотребный вид и темные пятна от чая на стенках, — набрал воды из бутылки и отнес незнакомцу.
— Благодарствую.
Пил он быстро, но аристократично, что ли. Опустошив кружку, парень вернул ее Петру и снова заговорил:
— Спросите у вашего лекаря, можно ли выдернуть эти трубки, — он кивнул головой на капельницу, — Если да, то мне хотелось бы вымыться и сменить одежду.
— Что он там болтает?
Виктор мотнул головой, словно сгоняя наваждение, и со злостью уставился на Петра.
— Спрашивает, можно ли снять капельницу, и если — да, тогда он хочет вымыться и поменять одежду.
— Да ты охренел? — Виктор подошел вплотную к незнакомцу и встал так, чтобы смотреть тому прямо в глаза. Парень несколько секунд молчал, немного наклонив голову влево, словно прислушивался, затем совершенно спокойно ответил Виктору.
— Вам нужна моя помощь, мне ваша — уже нет. А я настроен на переговоры, только когда сносно выгляжу.
Петр поспешил перевести его последнюю фразу.
— А ты не много на себя берешь? Здесь моя территория, вокруг толпа моих бойцов и без моей помощи ты бы не сбежал от подберезовиков. И в данный момент, ты полностью зависишь от меня!
Интуиция заставила Петра обратиться к своей Силе. Хаос, вырвавшийся наружу, сделал тело мягким и податливым, полностью подвластным образам, слепленным сознанием. Но прежде, чем трансформация успела закончиться, ситуация в «палате» изменилась: незнакомый хмырь стоял над валявшимся на полу Виктором и выкручивал тому руку.
— Я завишу только от себя. Вы помогли мне один раз, в благодарность за это я могу кое в чем вам посодействовать, но после — уйду. Ты не сможешь меня задержать, вспомни, от кого я сбежал.
Закончив свою речь, «пациент» выпрямился, сделал шаг в сторону, давая Виктору возможность встать. Петр понимал, что должен сейчас наброситься на чужака, заставить извиниться перед их главарем, но не решался сдвинуться с места. Незнакомец, чувствуя его настроение, повернулся и покачал головой:
— Не твоя схватка.
— Кто ты такой? — конечно, Виктор передавал им путаный рассказ Вендетты, что этот хмырь — носитель космически крутой Силы, но никакой конкретики там не было.
— Лорд Анрир Вейдеэн.
— А попроще нельзя? — хмыкнул Виктор, услышав перевод фразы.
Хмырь снова склонил голову, видимо, разгадывая значение слов, потом ответил:
— Это и есть упрощенный вариант. Обычно меня зовут «Ваше Величество».
- Не зарывайся, «Величество», — Виктор старался казаться невозмутимым, но покрасневшее лицо, сведенные челюсти и украдкой потираемое запястье выдавали его с головой. — Надеюсь, в дальнейшем ты сбавишь гонор, ну а пока спишем все на твое убогое состояние. Петрович, проводи его в душевую, ну, и заодно притащи что-нибудь из своего гардероба.
Губы Анрира растянулись в улыбке, похоже, что он был удовлетворен таким развитием событий и не собирался реагировать на высказывание главаря. Виктор поморщился: такая реакция, вместо страха, была для него в новинку. Даже самые преданные соратники побаивались мстительного и злопамятного носителя Бездны. А этот хмырь — нет. Впрочем, если он сбежал от прим-лордов, то наверняка мог побороться и с Виктором.
Главарь развернулся и вышел из палаты, оставив Петра самого разбираться с «Величеством». Но тот совершенно спокойно слез с кровати, благо иголка от капельницы вывалилась еще в момент его борьбы с Виктором, и направился к выходу, бросив через плечо:
— Идем, проводишь меня. И одежду заодно принеси, только чистую, не переношу чужой запах на своем теле.
Петр тихо зарычал, после чего вернул себе человеческий облик. Хорошо, что в последнее время он стал мудрее, и форму для трансформации выбирает так, чтобы не рвать на куски одежду, а то на постоянное обновление гардероба уходила большая часть его заработка, получаемого от ячейки. Он шел следом за Анриром, благо тот, словно бы читая мысли, всегда поворачивал в нужную сторону, и даже поймал себя на том, что пытается скопировать осанку малознакомого парня. Чуть сильнее развести плечи, чуть выше поднять голову, меньше размахивать руками при ходьбе. При этом Петр понимал, что не дотягивает до желаемого уровня аристократичности, словно не хватает какого-то внутреннего стержня, или ему просто не повезло с родословной?
— У тебя не было воспитателей, которые лупят палкой каждый раз, когда спина отклоняется от приятного их глазу угла, а подбородок опускается ниже заданного уровня, предки здесь ни при чем. Несколько лет тренировок, и у тебя будет выходить не хуже. Кстати, далековато у вас ванная комната.
— Это же бывший институт, а не жилой дом, — Петр смутился от проницательности Анрира — только еще одного любителя ковыряться в чужом мозгу не хватало! — Здесь всего одна душевая, рядом со спортивным залом.
— Я не такой, как ваш лекарь, не умею проникать в сознание. Просто хорошо чувствую настроение людей и события, которые произойдут в ближайшем будущем. Бедно здесь у вас, ремонт бы зданию не повредил.
Петр догнал Анрира и пошел с ним рядом, благо ширина коридора позволяла идти рядом. Отличное же здание! Подумаешь, стены немного облупились, зато институт находился в одной из складок пространства, образовавшихся после того, как город отделили от остального мира. И попасть в этот закуток реальности было непросто.
— Да уж, не дворец. Но нас за это можно простить: сие скромное убежище не предназначено для приема особ королевской крови.
— А самим не противно тут жить? Родословная у меня богатая и корнями уходит во времена до падения Колыбели, но титул я получил не благодаря ей. У нас это выборная должность. Надеюсь, мы скоро доберемся, у меня вся кожа зудит.
Петру не везло на знакомство с особами королевской крови. Но Анрир его не напрягал, проявляя чудеса самостоятельности и общительности. Даже все снятые с тела бинты он аккуратно сложил и донес до мусорного ведра. В этом Величество выгодно отличался от того же Виктора, считавшего ниже своего достоинства выбрасывать за собой фантики, обертки и пачки от сигарет, возлагая эту миссию на Верку или Петра.
Удивительно, но за прошедшие пару часов после прибытия Анира в их убежище, раны парня успели полностью затянуться, только правая рука все еще оставалась загипсованной. На левом плече, на месте выдранного клока, уже выросла новая розовая кожица, и на ней стали нечетко проклевываться завитки татуировки. Петр и раньше знал, что бывает регенерация быстрее человеческой, но чтобы в процессе еще и татуировки восстанавливались — такого он раньше не видел. Но и расспрашивать Анрира не стал: не хотелось показывать свою неосведомленность.
После посещения душа Величество выглядел хуже, чем в момент пребывания в палате: черты лица заострились, под глазами обозначились темные круги, кожа на теле истончилась и слегка пожелтела, обтянув кости и обозначив темные линии вен, а мышцы усохли, сделав парня похожим на мумию. Наверное, не стоило ему пока подниматься с постели. Но никаких других признаков нездоровья Анрир не проявлял: шагал в сторону кабинета Виктора он бодро, да еще и ухитрялся безостановочно болтать на всякие отвлеченные темы, вроде их каждодневного меню, источников воды и электричества. Ничего секретного в этих вопросах не было, и Петр, как мог, объяснял, что они имеют собственную водонапорную башню и дизельный генератор. Продукты закупают в гипермаркетах, не так много здесь постоянно проживающих членов ячейки. Готовят по очереди, от этой нудной обязанности освобождены только четверо: Виктор, как руководитель; Петр, соответственно, правая рука Виктора; Генка — его только пусти к продуктам, не останется ведь ничего; и Верка — но у той руки не из плеч растут, даже макароны сварить не может.
Собственно, больше ни о чем они поговорить не успели: до двери в кабинет Виктора осталось пару шагов. Величество не задумываясь, открыл ее и прошел внутрь, как будто он был здесь хозяином. Все, что осталось Петру — как можно быстрее следовать за ним. Виктор уже ждал их, уютно расположившись за столом и скрестив руки на груди. Стульев в бывшей аудитории больше не было, только стоявшие возле стен парты. Главарь хитро продумал этот ход, чтобы все его собеседники чувствовали себя неуютно, стоя перед ним. Но Анрир явно не привык теряться: он без малейших раздумий проследовал в самый дальний угол аудитории и уселся прямо на парту, специально рассчитав все так, чтобы одновременно выглядывать в окно и отгородиться от Виктора раскидистыми листьями папоротника.
Петр бросил взгляд на главаря — интересно, как он будет выкручиваться из этой ситуации? Виктор сжал челюсти, потом, не меняя своего местоположения, громко произнес:
— Вообще-то, ты обещал, что мы поговорим.
— Не надо так кричать, я все отлично слышу. Даже то, как ты зубами скрипишь.
— Неудобно разговаривать, когда не видишь собеседника!
Вообще-то, тяжелее всех приходилось Петру, которому нужно было следить за обоими мужчинами, еще и успевать переводить для Виктора, и при этом держаться от него на достаточном расстоянии, чтобы в случае чего не попасть под тяжелую руку. Не идиот же он, подставляться под удар воплощенной Бездны?
— Видишь ли, мы, имусы, более чувствительны к энергетическим потокам, опутывающим мир, и не можем долгое время находиться в неприятном для нас месте. Это и для здоровья вредно.
— Раз ты сам поднял эту тему, то спешу напомнить — я, как альтер, стою на ступень выше тебя, и, находись мы в более цивилизованном обществе, тебя бы наказали за неуважение к чистокровному старшему брату.
— Находись мы на Атроксе, тебя бы секли плетью за неуважение к Великому Князю. И потом еще раз секли просто так, ибо я тот еще самодур.
— Но мы здесь.
— И я о том же. Попробуем разговаривать, как нормальные люди? Или можем сыграть в «Кто первый ударит?» еще раз, если тебе скучно.
— Сукин сын.
— Того же мнения о своей матушке, отвратная женщина.
Виктор несколько раз сжал и разжал кулаки, собираясь с мыслями, после чего вылез из-за стола и сел на другую парту, не так далеко от Анрира.
— Для примов люди — не более чем игрушка, которую можно сломать или переделать на свое усмотрение. Ты знаешь, что они специально заставляют нас проходить через жестокие испытания, чтобы пробудить спящие внутри способности? После чего отправляют работать в Надзор, чтобы контролировать других паранормов! Поэтому нам нужна твоя помощь в борьбе с примами. Мы хотим уничтожить этих скотов и предоставить людям самим распоряжаться своей судьбой.
— А корону Императора всех примов тебе не принести? Я могу вам кое в чем помочь, но у меня тоже есть свой дом и люди, за благополучие и спокойствие которых я отвечаю, поэтому через пару дней я уйду отсюда. И забудьте о примах, вы мало знаете о нашей вселенной. Убьете этих, придут другие, возможно, намного хуже. Впрочем, я вам даже немного помог, можете считать, что на одного прима стало меньше.
— Как? — Петр вклинился в разговор, игнорируя Виктора. Вендетта всегда рассказывал, что на Земле семь примов, больше четырех месяцев назад им удалось убить одну из них, осталось еще шестеро, но подобраться к ним пока не получалось.
— К одному из них у меня был должок. И смысл сбегать, когда отирающийся в лабораториях прим поймает меня за считанные минуты? Поэтому пришлось этот должок вернуть.
— Ты убил прима? Как?
Петр ошалел от такого признания: Вендетта постоянно внушал им, что примы — могущественные создания, контролирующие весь мир, и справиться даже с одним из них — величайшее достижение. Покушение на леди Геллан они готовили больше года, а этот хмырь убил сверхчеловека — походя, и без лишних усилий.
— Что? Петрович, ты какого не переводишь?
— У всех одно слабое место, — Анрир выразительно постучал себя по виску.
— Он говорит, что убил одного прима. И, похоже, без помощи своей Силы.
— Справедливости ради хочу заметить, что этот недоумок даже не потрудился спрятаться за какими-нибудь магическими щитами. Совсем они здесь у вас расслабились, не верят, что могут встретить сильного противника. Девчонка, по-моему, вообще умственно отсталая.
— Там еще был кто-то из младших? Нира или Велль? Ты и ее убил?
— Покалечил просто, нужно было, чтобы старшие братья потратили время на ее лечение, и не успели меня перехватить, пока к вам не доберусь. Я не убиваю без необходимости.
Петр переводил с опаской. Сложно предугадать, что случится с Виктором, когда тот услышит такое признание, но главарь отреагировал спокойно. Видимо, успел составить какой-то свой план по использованию этого хмыря.
— Оставил прима в живых, значит. Я понял твою позицию. Теперь порадуй, чем же ты можешь отблагодарить за наше участие в твоем побеге?
— Расскажу, как раздобыть денег и расширить вашу организацию. При должном старании вы сможете подняться так высоко, что даже примы будут вынуждены с вами считаться. Тогда и начнете свои переговоры. Заодно у вас будет достаточно времени, чтобы продумать, как вы распорядитесь свалившейся на вас властью.
— Нам не нужна власть! Нам нужна свобода. — Виктор скрестил руки на груди и откинулся назад, привалившись спиной к стене. — И чтобы ее достичь, мы хотим использовать твою Силу. Вендетта рассказывал, с ее помощью можно уничтожить не только этих примов, но и всех тех, кто попробует покуситься на нашу независимость.
— Наверное, вы даже знаете, как ей можно воспользоваться? Поделитесь секретом, я бы тоже не отказался! А то божественная благодать не спешит ко мне на выручку, все приходится делать своими руками.
Анрир ухмыльнулся, задержав взгляд на Викторе. Странно, вроде бы самого Петра этот разговор и не касался, но отчего-то ему стало страшно. В конце концов, если сейчас завяжется драка, то он — первый кандидат в трупы.
— Насчет этого можешь не волноваться: наш Профессор докопается до чего угодно. А где он не справится, поможет Вероника — она у нас управляет вероятностями развития событий.
— Идиоты, — «Величество» плавно спрыгнул с парты и быстро переместился так, чтобы нависнуть над Виктором. — По сравнению с этой Силой все ваши примы — не больше чем букашки. Они уже пытались приручить ее и использовать, как оружие. Один раз. Тогда за считанные минуты погиб целый мир и все лучшие представители рода примов. Те, кто дожили до наших дней — большей частью трусы и дезертиры, или немощные потомки тех, кто не смог участвовать в той бойне. Знаешь, как тогда остановили гнев Уводящего? Тысячи примов пожертвовали своими жизнями, чтобы одна из них смогла добраться до предводителя отступников, или как вы их называете — некросов, и отобрать камень с заключенной в него божественной силой. Только и она не пережила этот подвиг: застыла на месте золотой статуей. А как вы собираетесь останавливать гнев Уводящего, если тот вырвется на свободу?
— Как же тебе позволяли расхаживать на свободе с такой силой? Почему не убили раньше или не посадили под замок?
— А никто о ней и не знал. Все думали, что сила Уводящего Во Тьму по-прежнему заключена в кристалле. Мне тоже не было резона кричать об этом на каждом углу. Позже, когда правда выплыла наружу, меня несколько раз убивали, замуровывали во всяких хорошо защищенных подземельях, и так, всякого по мелочи, в конце концов, просто продали в другой мир. Наивные, думают, что избавились от меня.
— Мы еще вернемся к этому разговору, — Виктор вскочил с парты и быстро вышел из кабинета.
Анрир кивнул и снова довольно ухмыльнулся. Петру нужно было куда-то отвести их нового гостя. Только куда? Виктор никаких распоряжений по этому поводу не оставил. Хорошо, что сбежать из здания было невозможно: выход из аномалии открывался в строго определенное время, и пройти по завихрениям пространства тоже нужно было уметь. После недолгих раздумий, Петр отвел Величество в свою комнату, а сам отправился в столовую — разжиться едой и выпивкой. После такого сумасшедшего дня хотелось немного расслабиться.
В столовой по-прежнему сидел Генка, глубокомысленно складывающий из салфетки подобие журавлика. Вот его бы сейчас меньше всего хотелось видеть. Петр искренне надеялся, что Профессор прочтет его мысли, и не будет лезть. Должна же быть польза от такого союзника?
Петр прошел к холодильнику, порылся в нем: как всегда после ужина, там ничего не было, только холодные слипшиеся макароны и открытая пачка обезжиренного йогурта. Сколько раз уже собирался при следующей поездке в город накупить себе чего-то не скоропортящегося и спрятать в комнате! Но вечно забывал об этом, к тому же Виктор не одобрял подобного: в ячейке все было общим.
— Держи, у нас здесь с голоду сдохнуть можно, — Генка вытащил из-за пазухи пачку лапши быстрого приготовления и неловко бросил Петру. Естественно, она упала на один из столов, но какая разница: если достаточно оголодаешь, уже не до перебирания продуктами.
— От сердца отрываешь? — хмыкнул Петр, включая чайник и разламывая лапшу в пакете на кусочки — не любил он есть длинные полосы теста. Да уж, незавидна судьба борца с режимом. С другой стороны, многие рядовые конторщики жили ничуть не лучше.
— Не любишь ты меня, Петька, считаешь кем-то вроде шлюхи, раз я ради денег на Виктора работаю. Только ты многого не знаешь.
— Да куда уж мне! — Петр высыпал лапшу в тарелку и залил кипятком, после чего накрыл второй тарелкой, чтобы суррогат лучше запарился. Однозначно, не королевская пища. Надо будет у Величества спросить, чем царственные особы питаются. — Я-то в чужие мозги влезать не умею!
— Мозг у человека один. Я бы тоже не отказался кое-чего не видеть. Особенно — сознания и воспоминаний лорда Анрира. Знаешь, после всего этого тянет кое-что переосмыслить.
— Да ну?
— Ты задумывался хоть раз, для чего мы все это делаем?
Петр задумчиво уставился на потертую поверхность стола, потом перевел взгляд на сидящего в другом конце комнаты Генку. Философ хренов. И так все знают: Профессор с учениками поддерживали ячейку только потому, что нуждались в связях Виктора и Вендетты. Взамен менталисты ежемесячно выплачивали ячейке солидную денежную сумму. Обычные деловые отношения. Среди них не было тех, кто лично пострадал от произвола примов и их прислужников. Способности учеников Генка пробуждал сам, посредством тренингов и медитаций. Контора работала жестче: каждый, потенциально способный проявить Силу, проходил через отбор. Потому как только в экстремальных условиях, ставящих под угрозу жизнь человека, мозг перестает блокировать спящие способности, призывая их к действию. Собственно, отбор и заключался в искусственном создании таких условий, только вот увечья в его процессе наносились вполне реальные, и так же реально было просто погибнуть или потерять кого-то из близких.
За время своего пребывания в ячейке Петр слышал множество историй о том, как во время отбора погибали семьи, друзья, случайные люди, оказавшиеся в непосредственной близости от потенциального паранорма. Он знал, что так же погибли жена и дочь Виктора, а сам главарь в результате научился призывать Бездну. История же самого Петра была несколько иной. Его, вместе с несколькими другими такими же малявками, бесцельно бродившими по городу, выловили и доставили на Рубеж, отдав в распоряжение местного доктора. В закрытой клинике детей отмыли и привели в порядок, даже вылечили большую часть имеющихся болячек. После чего вполне мирно отпустили. Не повезло только Петру и еще двоим девочкам: в них признали потенциальных носителей Хаоса.
Доктор, имени которого Петр так и не узнал, где-то раздобыл сверхсекретные записи профессора Ульянова, большого мастера по искусственному созданию паранормов. В них профессор подробно рассказывал о созданных им демонах: носителях Хаоса, способных менять не только собственный облик, но и окружающее пространство. Получившиеся паранормы ужасали своей мощью, но при этом имели один существенный недостаток: от постоянного использования Стихии у них начинали отмирать конечности.
Последователь Ульянова решил подойти к этой проблеме с другой стороны: ампутировал своим подопытным руку и частично — половые органы, заодно избавив от вечной проблемы носителей Хаоса — излишней тяги к телесным удовольствиям. Петр до сих пор помнил ужас, который он пережил после операции. В палате он очнулся один, что стало с двумя другими подопытными — он не знал. Первое время Стихия никак себя не проявляла, только через полгода Петр впервые почувствовал, что может менять свой облик. Это было не то, чего добивался доктор: способности менять окружающую реальность Петр так и не проявил, зато, спустя еще несколько месяцев, собственное тело казалось ему податливой глиной, из которой можно вылепить все, что угодно. Доктора не радовали такие успехи, он мечтал о большем.
В один из дней у Петра неожиданно взяли кучу анализов, и одна из медсестер отвела его в ванную комнату, где выбрила ему левую ногу. На тот момент ему было около двенадцати лет, но он понял, для чего были произведены все эти манипуляции. И решил сбежать. Не иначе как от ужаса, Петр превратился в огромного монстра, похожего на демона с когда-то виденной им картинки. После трансформации у него снова было две руки. В новом облике Петр с легкостью снес решетку и раскидал двоих солдат, бросившихся ему наперерез.
Петру не удалось бы уйти с Рубежа, если бы во время бесцельных блужданий по миру на него не наткнулся Виктор. Он знал несколько потайных троп в родной мир, помогающих обойти Заставы. С этого и началось их знакомство. Уже в ячейке Петр узнал, как много на самом деле людей, пострадавших от действий тайных покровителей Надзора. Были среди них те, кому пришлось хуже, чем Петру; были и те, чей отбор прошел легче, но Профессор всегда стоял особняком. Генка сам пробудил свою Силу, мало того — он научился пробуждать ее и в других, и личных счетов к Надзору не имел.
Так что, в отличие от Генки, Петр прекрасно знал, ради чего существует ячейка, и без всякого преувеличения был готов отдать жизнь ради достижения этих целей.
— Задумывался, не один ты такой башковитый.
— А о том, что будет, если мы победим? Допустим, Виктор и Вендетта смогут уничтожить всех примов, власть над миром целиком окажется в распоряжении людей, и к чему это все приведет? Анрир прав, когда говорит, что эти примы — не единственные во вселенной. Мир сложнее, чем думает Вендетта, поэтому вариант, который вам озвучил наш новый гость — самый правильный. Единственное, что вы можете и должны делать — это расти и набирать силу.
— Мы? А ты, значит, не с нами? И перестань копаться в моей голове! — Петр открыл тарелку, перемешал лапшу и начал есть. Черт! Как же он проголодался.
— Я не могу «отключить» свои способности, только немного подрегулировать силу их воздействия. Это как слух или твоя интуиция: иногда и хочется ничего не слышать и не чувствовать, но не получается.
— Не мешай мне ужинать! И ты не ответил на мой вопрос.
Петр постарался, чтобы его мысль прозвучала ясно и четко, но вместе с тем он понимал: кроме необходимой информации Генка считал еще и негативные эмоции, направленные на него.
— Я не с вами. Виктор — плохой лидер, поверь, я знаю, о чем говорю. И не боюсь, что ты меня выдашь. В глубине души, ты, Петр, думаешь точно так же.
— Ишь, какой смелый! В лицо нашему батьке-атаману такое бы не стал высказывать, побоялся.
— Конечно, я ведь не клинический идиот! С меня хватило воспитательной меры, настигшей меня после побега, — Генка выразительно потряс левой рукой, на которой теперь не хватало двух пальцев. — Знаешь, читал как-то в одной книге о Темном властелине, который своему помощнику отрубал по кусочку хвоста за каждый проступок, вот и наш батька такой же. Поэтому рано или поздно я от него уйду. Или он меня прибьет. Других вариантов нет, не сможем мы сотрудничать.
— И к чему была вся эта речь? — Петр наконец доел лапшу и теперь размышлял, чем бы еще перекусить.
Профессор, словно старик Хоттабыч, вытащил из-за пазухи шоколадный батончик и так же неуклюже попытался бросить через два стола. Петру было лень вставать, и он одной рукой, превратившейся в длинные щупальца, поймал будущий десерт и благодарно кивнул благодетелю.
— К тому, что ваше сообщество достигнет своей цели, только если у него будет другой лидер. Но кто им может стать? Ты, Петька, еще слишком зеленый, Верка — набитая дура, мне это даром не нужно, а наш новый гость с легкостью заберет у Виктора власть, только и цели у него совсем другие. Вот и подумай обо всем этом на досуге.
— Так уж и легко?
— Через пару дней он выучит наш язык, примерно тогда же полностью восстановит силы и попробует сбежать. И для всех нас будет лучше, если у него это получится. Потому что в противном случае лорд Анрир пойдет другим путем, и менее чем за неделю большая часть бойцов нашей ячейки встанут на его сторону, после чего Виктору придется либо уходить, либо попытаться вступить в схватку. И, я думаю, угадать победителя будет непросто.
Петр дожевал батончик и мысленно обложил Генку матом: и так проблем выше крыши, от усталости аж трясет, а еще этот гад со своими рассуждениями. Пророк нашелся! Профессор не стал ничего отвечать, только мрачно ухмыльнулся.