Прекрасна наша цель!..
Почта.
Чижов четко и старательно выводит на бланке почтового перевода:
"Куйбышев. Почта. До востребования. Василию Васильевичу Нестратову шесть тысяч триста рублей".
- Ты сошел с ума! - восклицает Нестратов и пытается вырвать у Чижова почтовый бланк. - Я думал, что это шутка, но ты...
- Не хватай меня за руки, - деловито говорит Чижов, - на тебя обращают внимание!
Пристань.
Кончается погрузка.
У трапа, неторопливо поглядывая на беготню грузчиков, стоят трое: девушка из Тугурбая, высокий молодой паренек в форме речника - помощник капитана парохода "Ермак" Сергей Петровых и светловолосая, очень красивая женщина лет тридцати - руководитель отдела краевого Института животноводства Наталья Сергеевна Калинина.
- Ну и нечего, Катюша, расстраиваться, - говорит, видимо уже в сотый раз, Сергей, обращаясь к девушке из Тугурбая.
- Тебе хорошо говорить - нечего, - угрюмо усмехается Катя, - а вот мне вынесут выговор - тогда будет дело.
- Выговор объявить нужно, - сердито сдвинув брови, говорит Наталья Сергеевна, - но только не вам, Катюша! Странно получается: строится город животноводов, идет большое строительство, а хозяина настоящего, головы нет. Нехода ваш без указания сверху чихнуть боится! Чуть что - ссылается на Москву, на Нестратова.
- А Нестратов про нас и думать не думает, - печально заключает Катя.
- Ну и нечего расстраиваться, - повторяет Сергей.
- "Нечего", "нечего"! - вскипает неожиданно Катя. - Много ты понимаешь!
- Да уж побольше тебя!
- Ах, побольше меня?
- Ну-ну-ну, бросьте ссориться, ребята, - улыбается Наталья Сергеевна. А то уж и так по всей трассе идет про вас слава: не видятся - скучают, а видятся - ссорятся.
Она поднимает с земли маленький чемоданчик, негромко спрашивает:
- Вы нас вместе поместили, Сережа?
- Да, Наталья Сергеевна, вместе с Катей, в одной каюте.
- Хорошо. Я тогда пойду устраиваться. Она кивает Кате и Сергею, медленно поднимается по трапу на пароход.
Катя смотрит ей вслед.
- Красивая она.
- Красивая, - соглашается Сергей. - Говорят, ее директором Института животноводства назначают у вас в Тутурбае. Катя усмехается:
- Сперва еще надо построить Тугурбай...
Наверху, на площадке широкой деревянной лестницы, ведущей к причалу, появляются Лапин, Чижов и Нестратов. Они останавливаются и смотрят на пароход. Нестратов, который держит на плече знаменитый апельсиновый чемодан, тяжело отдуваясь, спрашивает:
- Ну-с, места, надо полагать, у нас палубные?
- Еще чего! - презрительно отзывается Лапин. - Кто же это ездит на палубе? Шум, суета... Нет, не об этом мы мечтали. Друзья спускаются вниз, подходят к трапу.
- Давай билеты! - говорит Нестратов.
- А зачем билеты? - удивляется Лапин. - Нам билеты не нужны.
Он кивает головой, как старому знакомому, курносому матросику, проверяющему возле трапа билеты, весело говорит:
- А вот и мы! Эти товарищи со мной - разрешите?
Матрос улыбается:
- Пожалуйте, пожалуйте! Все готово, товарищ начальник!
- За мной!
Лапин первый идет вперед по шатким мосткам, за ним с чемоданом на плече следует Нестратов, а усмехающийся Чижов замыкает шествие.
Ступив на борт парохода, Нестратов нерешительно останавливается:
- Куда теперь - наверх, вниз?
- Все прямо и прямо, - командует Лапин.
Он ведет друзей сквозным трюмным проходом с правого борта парохода на левый, останавливается у перил и торжественно простирает руку.
- Внимание! Прошу любоваться, но не нужно оваций! Красив, а?
Внизу, на воде, пришвартованный к борту парохода, чуть покачивается широкий рыбацкий плот с шалашом, сплетенным из толстых ивовых прутьев.
- Красив, а? - повторяет Лапин и подталкивает локтем ухмыляющегося Чижова.
- Чудо! - говорит Чижов.
Нестратов, лишившийся от растерянности и возмущения дара речи, мычит что-то невнятное:
- Это?!.. Ты хочешь сказать, что это... Мы поплывем на этом?!..
- Именно! - серьезно подтверждает Лапин. - Это, товарищ действительный член Академии архитектуры, называется плот. И потом, на реке не говорят "поплывем", а говорят "пойдем".
- Точно! - произносит появившийся за спиной Чижова курносый матросик и становится рядом с Лапиным. - Эх, и прекрасное же это дело - на плоту ходить. Не трясет, не качает, хочешь - пристал, хочешь - дальше пошел. Жизнь! Конечно, и потонуть недолго, так ведь волков бояться...