В автономном режиме я добрался до покинутого медсестрой поста. Мимо пробежала Алла. Я рухнул на стул. Девушка возвращалась в сопровождении строгого вида женщины. Обе глянули на меня и скрылись в палате. Слава богу, ничего не сказали. Сейчас я сомневался в собственной способности произносить что-либо членораздельное.
Она! При чём здесь Она? Призраки навещают не только меня? Или Игорь говорил не о той, о ком я подумал? Нет, она — это Она! Но при чём здесь мой брат? Авария? Он был внизу… Всё слышал… Где внизу? Что слышал? Какое он, вообще имеет к ней отношение?
— Забыл, кого ей в мужья пророчили? — над столом нависла знакомая широкоплечая фигура.
— Ты здесь зачем? — простонал я.
— По делам, — коротко ответил Сид. — Братишка твой уже видел твою же подружку в собственной постели. Деваться ей было некуда. Семья так решила. Даже тебя терпел. До поры, до времени. А потом несчастный случай. Случай ли? Думал, что только ты бегаешь от воспоминаний?
— Откуда ты знаешь?
— Я не насилую собственную память и не прячу голову в песок. Чего и вам желаю. Будь здоров.
Странный человек зашагал прочь. Я хотел его окликнуть.
— Неприятный случай, — строгая женщина крайне не вовремя вышла из палаты Игоря. — Хотите успокоительного?
Сид скрылся за углом. Я догадался, что вопрос обращён ко мне. Покачал головой.
— Я заведующая отделением — Макшеева Нина Георгиевна, — представилась женщина. — Дочь Нестерова сказала, что вы его брат?
— Не родной. И даже не двоюродный.
— Это не важно. Вы будете ждать девушку?
— Наверное…
— Пойдёмте в мой кабинет.
Я последовал за хозяйкой отделения. Со спины она выглядела ещё более строгой. Чёткий шаг, прямой позвоночник. Наверное, так и должен выглядеть человек посвятивший себя костоправству.
Кабинет оказался рядом с лифтом. С настольгией я вспомнил недавние дурацкие выходки. Вернуться бы на полчаса назад. Ноги моей бы здесь не было. А ещё лучше на несколько дней. На вечерний вокзал. Под дождь. В квартиру, не посещаемую призраками. К прежней жизни. Дёрнул меня чёрт пуститься в бега!
— С вашим родственником не всё так просто, — сообщила Нина Георгиевна, расположившись за широким столом. — Он страдает не столько от перелома…
— От него сбежала жена, — ляпнул я. — Не слушается дочь. Я раздражаю своим присутствием.
— Я не о семейных…
— Ещё мы были влюблены в одну и ту же девушку. У нас неприятные воспоминания. Взаимная неприязнь.
— Всё-таки, вам нужно успокоительное, — поставила диагноз специалист по сломанным костям. — Хотите валерианки?
— Лучше спирта.
— Только чуть-чуть, — неожиданно согласилась Нина Георгиевна. На стол явилась урод-ливая бутыль в ребристых делениях. Немного прозрачной жидкости выплеснулось в мензурку. — Вода в графине.
Я ухмыльнулся. Задержал дыхание. И игнорируя сосуд с H2O, влил в себя нежданный дар.
— Курите, — заботливая костоправша подвинула массивную пепельницу. — Понимаю ваше состояние. У Нестерова неадекватные реакции. Он отказывается говорить о своём самочувствии. Я подозреваю сотрясение мозга.
— Было бы что сотрясать.
— Я вас прекрасно понимаю. Альберт Алексеевич вчера тоже обиделся.
— Кто?!
— Альберт Алексеевич. Крапов. Ему тоже досталось. Он так и сказал: если завтра на Сашку Завьялова накинется — отправляйте в неврологию. Вы Завьялов?
— Я… Алик был у Игоря?
— Через полчаса, после поступления Нестерова. Очень волновался. С ним ещё следователь из района заходил. Тот, понимаете, ради вашего родственника серьёзное расследование бросил. Слышали про маньяка? А Нестеров на них с кулаками. На всё отделение раскричался.
— Что кричал?
— Чепуху всякую. Как и при вас. Нет, речь идёт о мозговой травме. Ему место в неврологии.
— Вам виднее, — ай, да Альберт. Наш пострел везде поспел!
— Да, вы правы. Но… , — Нина Георгиевна выдержала паузу. — Поймите правильно. Травма вполне излечима. Без всяких последствий. Но отметка в истории болезни. При его профессии. Не хотелось бы портить жизнь человеку.
— У него, как у психа, отберут права?
— По крайней мере, на вождение грузовых автомобилей и профессиональную деятельность.
— А отметка обязательна?
— Конечно! Если только лечение не проведут,… ну,… скажем, неофициально. Но кто захочет дополнительные нагрузки. Личное время. Лишняя ответственность. Понимаете о чём я?
Вот чем аукнулись мензурка со спиртом и разрешение курить!
— Учитывая состояние вашего брата, — добавила вымогательница. — Я не уверена, что он сейчас адекватно оценит обстановку. А вопрос надо решить за сегодня…
Вот и навестил братца. Обругали, запугали, ещё и деньги за это плати! Везёт, как утопленнику! Зелёный прямоугольник с печальным Франклином перекочевал из моего кармана на широкий стол. Его тут же накрыла папка. Нина Георгиевна улыбнулась.
— Спасибо за успокоительное, — я смял окурок в пепельнице и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Алла дожидалась у лифта. Испуганные глаза распахнулись на пол-лица.
— Пойдём по лестнице, — бросил я, сворачивая к пожарному выходу.
— Что она сказала? — девушка послушно засеменила рядом. — Что с ним?
— Душевная травма.
— Я серьёзно!
— И я не шучу! Головка бо-бо! Стукнулся! Но они вылечат! Будет как новенький! Даже без отметки! Всё удовольствие — сто «баксов»!
— О чём вы?!
— О правде жизни, дитя! О суровой реальности!
— Что же это такое?! — девушка опустилась на ступеньку и закрыла лицо руками.
Ну и свинья же я, на самом деле! Она-то в чём виновата?! Нашёл на ком зло срывать!
— Ну, не надо, — я провёл ладонью по волнистым волосам. — Все, правда, в порядке. Я просто перенервничал. К тому же придурок. Пьяный вдобавок. Какой с меня спрос? Ну, извини. Хочешь опять бабку подоводим?
— Ну уж нет! — она убрала ладони с влажных щёк, попыталась улыбнуться. — На сегодня с меня хватит.
— Мир? — я протянул пятерню.
— Мир, — она поднялась, опираясь на мою руку. — Если только вы больше дурачится не будете.
— На сегодня — я сама серьёзность! — Алла хмыкнула, и мы отправились на первый этаж.