Сперва посланье шаханшах составил,
Затем Шахру сокровища отправил.
Мир не запомнил испокон веков,
Чтоб столько посылалось жемчугов!
На ста верблюдах - пышные шатры,
На пятистах - роскошные дары,
На пятистах - с поклажей паланкины:
Навьючены алмазы и рубины.
Под жемчугами, что светлей созвездий,
Сто боевых коней и вьючных двести,
Еще три сотни пальм живых - служанок,
Фиалкокудрых, томных китаянок,
Что серебром, как тополя, блестят,
На их груди - созвездия Плеяд.
Их тонкий стан жемчужине сродни,
И золотом увенчаны они.
Мир из-за них живой весной казался,
Цветеньем рая мир земной казался!
Коса у каждой - мускусный аркан,
А стан у каждой - кипарис, платан.
У каждой лик луною пламенеет,
А солнце, как луна, пред ней бледнеет.
Украшена венцами красота,
И жемчуга роняют их уста.
Дано им триста золотых венцов,
А также с жемчугами сто ларцов.
И амбра в тех ларцах, и мускус чистый, -
Как кудри девушек черны, душисты.
Еще зажглось, как светочи высот,
Хрустальных чаш и золотых семьсот.
Еще сверкал, как розы в цветниках,
Румийский жемчуг в двадцати тюках.
Еще такая возвышалась кладь,
Что ни измерить и ни описать.
Ты скажешь: все, чем только мир богат,
Шахру отправил шаханшах Мубад.
Не видя меры злату, серебру,
Сознание утратила Шахру,
Сошла с ума при виде той поклажи,
И дочь и сына позабыв тотчас же.
Страх перед богом поднял в ней свой голос -
И сердце на две части раскололось.
Когда смертельный мрак явила ночь,
Решенье матери узнала дочь.
Чтоб небо с нею не играло в прятки,
Шахру нашла разгадку той загадки.
Тогда дворец раскрыла пред владыкой,
Тогда прийти велела луноликой.