Был понедельник. Ночь сверкала звездно.
Шах из Гургана воротился поздно.
Он приказал закрыть проходы, двери,
Железом оковать, боясь потери,
Надеть замки из индустанской стали -
Румийские ключи к ним подобрали, -
Заделать окна, чтоб любой просвет
Железною решеткой был одет.
Так заперт был властителя чертог,
Что не проник туда б и ветерок.
Когда Мубад замкнул врата литые,
Печати наложил он золотые.
Ключи кормилице вручил он ловкой,
Сказал: "Ты хитрой родилась бесовкой!
Страдал я от твоих коварств и лжи, -
Хотя б разок мне честно послужи!
Я уезжаю. Мы врата замкнули.
Пребуду больше месяца в Забуле.
Храни дворец в ночи и поутру.
Замки я запер, - я и отопру!
Возьми ключи и клятву дай сейчас.
Исполни клятву хоть на этот раз!
Сама-то понимаешь ты прекрасно,
Что клятвопреступление - ужасно.
Сегодня испытать тебя хочу,
Но за добро добром я заплачу.
Я знаю: попаду в беду опять,
Стремясь испытанную испытать,
Но потому избрал тебя, такую,
Что мудрость мне пришлось узнать людскую:
"Свои богатства поручи ты вору, -
И в нем найдешь надежную опору".
Так наставлял он мамку без конца,
Затем ключи вручил ей от дворца.
В счастливый, светлый день, по воле бога,
Он выехал из царского чертога.
За городом, на травах у горы,
Он на день приказал разбить шатры.
Он вспомнил Вис, тоску свою и страсть,
И горькой шаху показалась власть.
Рамин при шахе был, но вечерком
Вернулся в город от него тайком.
Стал шах допытываться: где Рамин?
Хотел он с ним распить вина кувшин.
Ответили: "Он в Мерв коня направил", -
И понял шах, что с ним Рамин лукавил:
К любовнице своей, неблагородный,
Помчался он, покинув стан походный!..
И впрямь вступил Рамин в дворцовый сад.
Увидел: на вратах замки висят.
Он посмотрел с тоскою на ограду
И вспомнил Вис - мученье и отраду.
В душе его проснулась боль живая.
Воскликнул он, волнуясь и пылая:
"Нас разлучили. Правя торжество,
Ревнивец-враг добился своего.
Мне с крыши покажись, не то разлуки
Железные меня задушат руки.
Представь себе, мое увидев горе,
Что эта ночь огромна, словно море.
Я в нем тону, исчезли берега,
Из слез моих родятся жемчуга.
Хотя в саду блуждаю среди роз,
Я гибну, я тону в пучине слез.
Я розы оросил водой из глаз,
Нет, кровь моя на лепестках зажглась!
Что пользы мне от слез в ночном тумане,
Когда моих не слышишь ты стенаний!
Из сердца вздох исторгну я, который
Сожжет дворец и все его затворы!
Но как же я дворец огню предам,
Когда моя возлюбленная - там?
Едва огонь ее коснется платья, -
Он сердце мне зажжет, начну пылать я!
Из глаз ее как бы исходят стрелы, -
Я падаю, пронзенный, помертвелый.
Смотрю - натянут лук ее бровей...
Красой своей срази меня скорей!
Хоть я с тобою разлучен судьбою,
Моя мечта останется с тобою, -
Мечта, которая когтит мне грудь,
То не дает вздохнуть, а то - заснуть.
Но без тебя к чему мне сон в постели?
Но без тебя вся жизнь моя - без цели!"
И долго он стонал, вкусив отравы,
Слезами оросив цветы и травы,
И вот среди нарциссов, лилий, роз
Внезапно сладкий сон его унес:
Дождь прекратился, падать уставая, -
В глазах иссякла туча дождевая.
В саду - о нет, в аду! - нашло покой
То сердце, что изранено тоской:
Для сердца был целебен сад зеленый,
Дыханием любимой напоенный.
Так, обезумев, он лежал в саду,
А Вис металась в доме, как в бреду.
В огне ее волшебная краса,
Из глаз-нарциссов падала роса.
"Он близко!" - сердцем поняла влюбленным:
Ее ожгло железом раскаленным!
К кормилице, рыдая, обратилась:
"О помоги мне, мамка, сделай милость!
С меня сними оковы - и с ворот,
На сумрак мой пусть солнце свет прольет!
Как эта ночь, темна моя судьба.
Он здесь, любимый мой, но я слаба:
Ворота на замке, одеты сталью,
Он здесь, но он как бы за дальней далью!
Ах, лучше б разделяли нас просторы,
Чем эти цепи, стены и затворы!
Молю, меня от боли излечи,
Раскрой затворы, - принеси ключи!
Ты посмотри, как жребий мой жесток.
Навесили на сердце мне замок.
Но мне затворов и замков довольно!
Иль я не вправе жить свободно, вольно?
Изранена, - пылаю новой раной
С тех пор, как жить должна я под охраной.
Мой дух связал мой друг сладкоголосый,
Когда мои перебирал он косы.
В мои глаза как бы вонзил он стрелы,
Когда ушел - красивый, сильный, смелый.
Смотри, я в путах мускусных любви,
Смотри, от стрел глаза мои в крови!"
А та - в ответ: "Я не склонюсь к обману,
Хитрить, лукавить я теперь не стану.
Меня увещевал великий шах,
Его слова звенят в моих ушах.
Посмею ли раскрыть его затворы?
Мне страшен гнев его - ужасный, скорый!
Будь у меня и тысячная рать,
С Мубадом не смогла б я совладать!
К тому же клятву я дала владыке,
А клятвопреступленье - грех великий.
Стремись ты во сто крат сильней к Рамину,
Я сети козней все же не раскину.
К тому же шах - здесь рядом до поры:
Вблизи от города разбил шатры.
Мубад испытывает нас, быть может,
А испытав, придет и гнев умножит.
Я думаю, - он долго ждать не станет,
Сегодня же он в полночь к нам нагрянет.
Не будем делать ничего дурного:
Дурным воздаст он за дурное снова.
От мудрецов пословица пришла:
"Одно лишь зло произрастет от зла".
Вис отвернулась, гневаясь: для слуха
Противно то, что молвила старуха!
Сказала мамка: "Свет моей души,
Сегодня перед шахом не греши.
Перетерпи одну хотя бы ночь,
А там рассудим, как тебе помочь.
Сегодня ночью я боюсь Мубада.
Пойми, его остерегаться надо.
Как я велю, сегодня поступи:
Бес искушает? Беса ослепи!"
Кормилица ушла, а Вис осталась,
В слезах, в смятенье по дворцу металась.
Но где просвет иль маленькая щель?
Как ей на крышу вырваться отсель?
В нее любви вселилась лихорадка,
Но озарила вдруг ее догадка.
От крыши до земли, из прочной ткани,
Висел широкий полог на айване.
Веревка крепкая спускалась вниз, -
Нашла лекарство от недуга Вис.
Она разулась и, как сокол ловкий,
Не поднялась - взлетела по веревке.
На крышу взобралась, дрожа от счастья,
А вихрь с нее сорвал венец, запястья.
Жемчужины рассыпались, блистая,
Сама - простоволосая, босая,
Сама - любовь от головы до ног,
Но без колец, браслетов и серег.
По крыше устремилась, точно птица.
Задумалась: а как же в сад спуститься?
Вот привязала к крыше покрывало,
На землю по нему спускаться стала.
Разорвалось - ведь внове то занятье! -
За острый камень зацепившись, платье.
У Вис побились ноги от прыжка,
Хотя земля в саду была мягка.
Разорваны и пояс, и рубаха,
И шаровары у супруги шаха.
Не украшенья, а кровоподтеки
Являл ее прелестный стан высокий.
Она искала милого, блуждая
По саду, - обнаженная, босая.
Из ног, из глаз ручьями кровь текла,
Ее судьбу, скажи, сокрыла мгла!
"Найду ль цветок пленительный в саду?
Как я весну желанную найду?
Какая польза от моих стараний?
Найду ли солнце я в ночном тумане?
О вихрь ночной, внемли моей любви,
Хотя б на миг отраду мне яви.
О, если ты с безумьем страсти дружишь,
То и ко мне ты жалость обнаружишь!
Ведь ноги неустанные твои -
Не как мои, бессильные, в крови!
Тебе ль страшны далекие дороги?
Тебе ль бояться, что устанут ноги?
Найди мне два нарциссовых цветка,
Один из них - живой, в глазах - тоска.
Найди его: он дорог мне и мил,
Как и меня, он многих соблазнил,
Со многих покрывала он совлек,
Для многих сделал сладостным порок.
Он тысячи увел небрежным взором,
Испепелил и бросил их с позором.
Смотри, что сделала со мною страсть.
Я в ужасе готова жизнь проклясть!
Нет мне покоя после ста несчастий,
А сердце разрывается на части.
Спеши к тому, с чьим обликом слита,
Кому четою стала красота.
Ты мускус друга на меня навей,
А друга амброй умасти моей.
Скажи ему: "Расцветший сад весенний,
Достоин ты отрад и наслаждений!"
Скажи: "О солнце, светишь ты светло,
Всех в мире красотой ты превзошло!"
Скажи: "Зачем твой голос всюду слышу
И ночью поднимаюсь я на крышу?
Меня ласкал ты, верность не храня,
Лишь кратким счастьем ты дарил меня.
Одни лишь муки в мире я терплю,
Весь мир заснул, и только я не сплю.
Но если человек я, как другие,
Зачем мне чужды радости людские?
С людьми, в безумье, порвала я связь:
Быть может, я безумной родилась?
"Приди!" - ты умолял меня, скорбя.
Вот я пришла, но где ты? Нет тебя!
Кого же ты, возлюбленный, боишься?
Зачем же от моей тоски таишься?
Ты не придешь? Зачем же я пришла?
Чтоб в этот час впилась в меня стрела?
Луна покажется мне западней,
Взамен тебя представ передо мной!
Что мускус мне взамен твоих кудрей?
Он пыли мне покажется грязней!
Мне вместо сладких губ твоих вино -
Как зелье, что отравою полно.
Не в мускусе - в тебе моя отрада,
Не в сахаре - в тебе моя услада.
Мне стало от кудрей твоих больнее, -
Они меня ужалили, как змеи.
Мне словно опиум - твои уста,
Как солнца лик - твоя мне красота.
Несчастная судьба, с каким наказом
Явилась ты и унесла мой разум?
Внушая жалость другу и врагу,
Тебя умилостивить не могу!
О, где ты, светлоликая луна?
На западе зачем ты не видна?
Из-за горы яви свой блеск зеркальный,
Ты посвети моей душе печальной.
Заржавел, как железо, мир во тьме,
Как грешница, любовь моя - в тюрьме.
Украли сердце у меня, а вор
Исчез: таков разлуки приговор.
Влюбленных вновь соединить должна ты,
Пролей нам свет, веди нас, как вожатый.
И ты - луна, и милый мой - луна,
Без вас обоих жизнь моя темна...
О боже, сжалься над моей кручиной,
Двух лун яви мне облик двуединый.
Одной луны примета - свет и ясность,
Другой луны примета - блеск и властность.
Одна сияет с неба всей земле,
Другая - на ристалище, в седле!"
Но вот луна явилась на закате.
Она грозна, как вождь полночной рати,
Она горит, как влаги беглый свет,
Она - в руках у гурии браслет!
Ночная тьма, растаяв, поредела,
И ожили у Вис душа и тело.
Глядит - Рамин заснул на свежем ложе
Среди цветов, сам на цветок похожий.
Фиалка и нарцисс - под головою,
И сам он схож с фиалкою живою,
И амбра цветника, и ветерок, -
Луна и Вис в один явились срок.
Как слился с амброй ветерок ночной,
В одно слилась красавица с луной.
Рамин проснулся от сиянья Вис,
Открыл глаза - увидел кипарис.
Вскочил, прижал он к сердцу стан любимый,
Стал гладить кудри, пламенем палимый.
Не амбра ли в ее кудрях живет?
А на его губах - душистый мед!
Слились их губы, как волна с волною,
Две юных жизни сделались одною.
Соединились, как душа с душой,
Парча с единоцветною парчой.
Вино слилось, ты скажешь, с молоком,
А гиацинт - с гранатовым цветком. "
Была их страстью ночь озарена,
Скажи: воскресла на земле весна!
В честь их любви слагали песни птицы,
Их ликованью не было границы.
Казалось, поднял кубок свой тюльпан:
От счастья двух влюбленных был он пьян.
Цветы впервые страстью загорелись,
Заимствовали у влюбленных прелесть,
Поняв впервые таинства любви,
Друг другу отдали сердца свои.
Но время ласк любовных не выносит,
Посев любви серпом суровым косит.
Взошла заря - и стал приютом слез
Дворцовый сад, где было столько роз!
Взгляни, каков сей злобный мир без маски!
Зачем же от него ты жаждешь ласки?
Не знает он любви, добра, стыда,
И жалость к страждущим ему чужда!