Так говорила Вис, и так случилось,
Что каменное сердце не смягчилось.
Привратникам и сторожам она
Сказала, отвернувшись от окна:
"Всю ночь да будет бдительна охрана.
Остерегайтесь грозного бурана.
Весь мир сейчас попал в беду, гудя
Гуденьем ветра, снега и дождя.
Как будто всадников мы слышим топот
Иль моря взбаламученного ропот.
Дрожит земля, дрожит небесный кров
От шумных волн и бешеных ветров.
Все корабли ломает время в море,
И Страшный суд как бы наступит вскоре.
Грохочет буря, гибелью дыша,
Уста трепещут, в ужасе душа."
Когда Рамин расслышал в шуме вьюги
Сердцегубительный приказ подруги, -
Мол, бдительными будьте, сторожа,
Хозяйке службой верною служа, -
Из сердца вырвал он мечту о встрече,
А снежный вихрь унес ее далече.
Он замерзал, завеянный пургой,
Не мог рукою двигать и ногой.
Покинутый любимой, полон боли,
Гнедого повернул он поневоле.
Вздымался он горой средь снежных троп,
А горе в нем вздымалось, как сугроб.
Он говорил: "О сердце, не робей,
Что выросло число твоих скорбей!
Случается в любви такое дело,
Когда страдают и душа и тело.
Но это бедствие переживи
И откажись навеки от любви.
Свободным станешь ты, а свет свободы
Развеет все неправды и невзгоды.
Но только после не влюбляйся вновь, -
И вновь тебя не огорчит любовь.
Я все утратил, жалкий и гонимый,
К чему ж на всех углах взывать к любимой?
Увы, я в горе с ног до головы,
От мира мне досталось лишь "увы"!
Увы моим томлениям в неволе,
О, тщетно за мячом я гнался в поле!
Увы моим надеждам: в эти дни
Ничем, как ветер, сделались они!
Я говорил тебе: "Нам бесполезно
Идти дорогой, на которой - бездна",
Советовал: "Язык мой, онемей,
Не говори с возлюбленной моей,
Услышишь лишь насмешки", - и воочью
Во всем я убедился этой ночью.
Как только признаешься в сильной страсти, -
Ты у любимой сразу же во власти.
Все в ней - высокомерье, прихоть, ложь,
В ее любви ты счастья не найдешь.
О сердце, лучше б мы с тобой молчали!
Ты высказалось - и полно печали.
Пословица влюбленным пригодится:
"Должна быть молчаливой даже птица"!