Весь месяц длилась пылкая услада
Двух кипарисов радостного сада.
Хотя зима из Мерва не ушла,
Повеяло дыханием тепла.
Сказал Рамин, что был стройней самшита:
"Пора пред шахом мне предстать открыто,
Нельзя нам тайну долее скрывать,
Чтоб не разгневался Мубад опять".
Тогда уловки в ход пустил хитрец,
Тайком, в ночи, покинул он дворец,
Умчался, чтоб не видела охрана,
И повернул обратно утром рано,
И, словно долгим истомлен путем,
В ворота въехал на коне гнедом.
Покрытый пылью и дорожным прахом,
Он поспешил предстать пред шаханшахом.
Служители поведали владыке:
"В твою столицу прибыл солнцеликий,
Он украшает мир, как тополь строен,
Сквозь вихрь и снег примчался знатный воин,
В глухой степи встречал и ночь и день,
И вот - в пути истлел его ремень".
Вошел Рамин, - склонилась пред царем
Глава, сверкающая серебром.
Обрадовался шах в своем чертоге,
Спросил он о здоровье, о дороге.
Ответствовал Рамин: "О шах счастливый,
Самодержавный, славный, справедливый!
Дружи всегда с великою победой
И, кроме счастья, ничего не ведай.
Да будешь ты превыше всех времен,
А именем - превыше всех имен.
Да будешь сопричастен светлой доле,
Вкушая благо на своем престоле.
Сердца да станут Демавенда шире
От счастья, что ты правишь в этом мире!
Меня воспитывал ты с детских лет,
Твоей любовью ныне я согрет.
Ты дал мне власть, казну, богатство, славу,
Ты для меня - отец и шах по праву.
Могу ль себя считать я добрым сыном
И не грустить в разлуке с властелином?
Честь для меня - я большей не найду -
Служить привратником в твоем саду!
Какому прегрешенью я обязан,
Что я разлукою с тобой наказан?
В Гургане я возглавил смельчаков,
Его поля избавил от волков.
Я Кухистан освободил от скверны,
Теперь со львами там пасутся серны.
Пришел я в Шам, в страну армян, в Мосул,
Твоих врагов я сокрушил, согнул
И, царским ореолом осиянный,
Смотрю с презреньем на земные страны.
Все дал мне бог, но не дал одного:
Быть возле шаха и хвалить его!
С тех пор как я с тобою разлучен,
Мне кажется - грызет меня дракон.
Хоть много у творца щедрот несметных, -
Не исполняет он все думы смертных.
Я на царя хочу взирать, как раб, -
Поэтому покинул я Гураб,
Спешил быстрей, чем влага ключевая,
Охотой пропитанье добывая.
Как лев, я мчался и кормился дичью,
Чтоб приобщиться к царскому величью,
Чтоб на тебя взглянуть, о царь владык!
Моя душа сияет, как цветник,
А сердце превратилось в сто сердец
С тех пор, как я увидел твой дворец.
От твоего возликовал я вида,
О царь, украшенный венцом Джемшида!
Вблизи царя побыть мне так приятно.
Прикажешь - поверну коня обратно.
Что мне милей, чем каждый день и час
Владыки выполнять любой приказ?
Сказать я вправе, что твоим приказам
И душу я препоручил, и разум.
Я знаю: стану чище и мудрей,
Лишь сердце я склоню к царю царей."
Расцвел властитель от таких похвал,
В ответ Рамину ласково сказал:
"То, что ты сделал, сделал ты ко благу.
Ты проявил правдивость и отвагу.
Тебя увидеть - радость для меня,
Но знай, что одного мне мало дня.
Еще на всем лежит зимы покров,
А это время песен и пиров.
Когда ж начнет весна благоухать,
В дорогу ты отправишься опять.
Помчусь и я с тобою до Гургана:
Весною дома - грустно, скучно, странно.
Теперь ступай, смени одежду в бане,
Избавься от дорожных одеяний".
Ушел Рамин, а шах, вкусив отрады,
Прислал ему богатые наряды.
Три месяца Рамин в пирах провел,
Забот не зная, радостно расцвел,
Достиг всего, к чему он был влеком,
С прелестной Вис встречался он тайком.
Не ведал шах, ни двор его, ни свита,
Где страсть победоносная сокрыта.
Не мог бы и помыслить шаханшах,
В каких они встречаются местах!