Когда та весть дошла до ставки шаха,
Вельможи не решились из-за страха
Прийти к коварному владыке царства:
Что в мире хуже, чем царей коварство!
Покой решили правде предпочесть
И скрыли от царя дурную весть.
Три дня провел в неведенье Мубад
И вдруг узнал о том, что сделал брат.
Пришел он в яростное исступленье, -
Настало, скажешь, светопреставленье!
Восстало счастье на царя державы,
На шаха ополчился разум здравый, -
Не знал, что делать, выход где найти,
Куда ни глянь - закрыты все пути.
То говорил: "Сначала в Мерв поеду,
Потом над подлым одержу победу!"
То говорил: "Уехать? Но потом
Покроюсь я позором и стыдом.
Все скажут: "Он сокрылся в Хорасане,
Рамина убоясь на поле брани".
То говорил: "Вступить с Рамином в бой?
Боюсь: наказан буду я судьбой.
Все войско ненависть ко мне питает,
Оно Рамина мне предпочитает.
Он молод, новый и счастливый вождь,
До неба выросла Рамина мощь.
Мою казну похитил младший брат,
Я обнищал, а он теперь богат.
Выходит: деньги я копил, как скряга,
А собирал их для его же блага!
Меня с Рамином помирила мать:
Напрасно стал я женщине внимать!
Послушался я женского совета,
И поделом я получил за это!"
От воинства семь дней скрывался шах.
Казалось, от раздумий он зачах.
Но вот сказал он слово полководца:
"Попробую с Рамином побороться".
В Амуль свои войска повел: как видно,
Он понял, - бегство для него постыдно!
Когда в Амуле ратный стан возник,
То расцвела равнина, как цветник.
Гористой стала степь из-за шатров,
На горы многоцветный лег покров.