Губами ваших губ касался.
Они не те, когда так зло,
Упрямо веря, я не верил.
Все это былью поросло,
И, может быть, я лицемерил.
Мне помнятся другие дни
(Они так сладостны и жалки)...
В гостинице глаза одни,
Как вылинявшие фиалки...
И вдруг узнали, удивясь,
Что вот теперь уж в самом деле,
Что выросла такая связь,
Какой, быть может, не хотели.
Потом клонило вас ко сну,
В тревоге детской вы дремали
И вдруг: "Отправят на войну
Меня!" - так горестно сказали.
Кому там нужны на войне
Такие розовые губы?
Не для того ли, чтоб вдвойне
Бои нам показались грубы?
А тот, для вас счастливый, день,
Такой недавний день, в который
Чужой любви смешалась тень
С тяжелым мраком желтой шторы...
Опять, опять, как в первый раз,
Признанья ваши и томленье,
И вот смущенный ваш рассказ
Отвел последние сомненья.
Затворник я, вы - легкий конь,
Что ржет и прядает в весельи,
Но краток ветреный огонь,
И станет конь у той же кельи.
А ваша школьничья тетрадь?
Заплакать можно, так все ново,
И понял я, что вот - страдать
И значит полюбить другого.
1915
IV
341-345. РУССКИЙ РАЙ
1
Все тот же сон, живой и давний,
Стоит и не отходит прочь:
Окно закрыто плотной ставней,
За ставней - стынущая ночь.
Трещат углы, тепла лежанка,
Вдали пролает сонный пес...
Я встал сегодня спозаранку
И мирно мирный день пронес.