Как-то раз до поздней ночи я читал, слипались очи…
Вдруг в дверь тихо постучали… Потерял я мысли нить…
"Это путник запоздалый", – я сказал себе устало,
Ночь в пути его застала, просит дверь ему открыть.
То, конечно, гость усталый просит дверь ему открыть.
Кто ж еще там может быть?"
На полу и в стенах в зале тени-призраки плясали.
Тот декабрь, холодный… мрачный… никогда мне не забыть!
И ученых истин море не могло развеять горе
О прекраснейшей Леноре, той, что перестала жить.
Ты, чудесная, отныне будешь с ангелами жить.
Где ж ещё ты можешь быть?
Вдруг я вижу возле двери волны взмыли на портьере,
Незнакомый мне доселе ужас кровь заставил стыть.
И сдержать стараясь бьенье сердца, я шептал в смятенье:
"Что за странное волненье? Надо встать и дверь открыть.
Это просто гость усталый просит дверь ему открыть".
Но затем собравшись с духом (голос мой разнесся глухо):
"Сэр, – сказал я, – или леди, вы должны меня простить:
Я не слышал вас вначале, вы так тихо постучали".
Тут раскрыл я двери в зале, ужас свой стараясь скрыть,
Только мрак густой увидел я, старясь ужас скрыть.
Что ж ещё могло там быть?
Так стоял я в темном зале, полон страха и печали,
А во мраке ночи мысли плыли душу бередить.
Не являлись мысли эти никому ещё на свете.
Только вздох услышал ветер: "Мне Ленору не забыть!"
Что за звук? О, это эхо: "Мне Ленору не забыть!"
Что ж ещё могло то быть?
Дверь закрыл белее мела. Вся душа моя горела.
Снова стук, теперь он громче, надо ужас подавить,
Надо встать и выйти смело, посмотреть, не в ставне ль дело,
То ведь ветер озверело тщится ставень отворить.
О, конечно, это ветер тщится ставень отворить.
Что ж еще то может быть?
Я к окну… И ворон черный, древний, строгий, непокорный,
Входит, крыльями махая, лишь окно успел открыть.
Вот он входит без поклона, глядя, как властитель с трона,
И решает благосклонно вверх на бюст Паллады взмыть.
Сплю я что ль? Откуда ворон мог на бюст Паллады взмыть?
Нет, того не может быть!
Точно смоль у птицы перья. "То не сон", – решил теперь я.
Ворон, чопорный, надутый, начинал меня смешить.
"Ты скажи мне, о ворона, имя, что во время оно
В царстве мрачного Плутона ты изволила носить".
И прокаркал ворон имя, что привык в аду носить:
"Никогда тому не быть".
Ворон черным монолитом все сидит там, все видит там,
Продолжая мою душу взглядом демона сверлить.
Силуэт зловещей птицы тенью пал на половицы.
На душу та тень ложится, и ее не победить.
Нет, душа моя не сможет власть той тени победить.
Никогда тому не быть!