Впервые за последние недели Бестужеву удалось по-настоящему выспаться — в два захода с перерывом на ужин. На вечерний прием пищи Мухамад приготовил сногсшибательный азербайджанский плов и долму. Восточные яства приправили двумя бутылками гранатового вина.
— За пир во время чумы! — провозгласил тост Бестужев.
— Зря смеетесь, — серьезно ответил азербайджанец. — Хороший воин — сытый воин. Завтра вам предстоит, возможно, главная битва в жизни. Перед ней нужно набраться сил. Сон и хорошая еда — сейчас ваши главные союзники.
Бестужев не стал спорить, и наутро чувствовал себя великолепно. Мухамад разбудил его в восемь утра. Капитан встал, сделал зарядку, умылся, плотно позавтракал — и к девяти был готов к любым телодвижениям.
За завтраком зороастриец рассказал о последних новостях в городе, которые он получил по своим каналам. Пока Бестужев безмятежно спал, в городе творились очень страшные вещи. Сатанисты устроили настоящую войну между собой. Одновременно посходив с ума, они нападали друг на друга целыми отрядами, врывались в съемные квартиры и номера гостиниц. Владимир залило кровью.
— Эту Варфоломеевскую ночь здесь запомнят надолго, — мрачно подытожил Мухамад. Бестужев слушал его и не верил своим ушам. Пора заканчивать эту вакханалию, превратившую милый уютный Владимир в поле боя религиозных фанатиков. Сначала он вытащит Веру, а потом разберется с Хачериди. Теперь капитан не сомневался, что все события последних дней: убийства гангстеров, суициды сатанистов, преследование Бестужева — звенья одной цепи. Придумать и воплотить в жизнь такую сложную схему под силу поистине изощренному сознанию. На ум приходил только один человек — Хачериди.
…Мухамад предложил свои услуги таксиста: чтобы сэкономить силы и время, он готов подвести Бестужева к “Дому с привидениями”. Капитан согласился, но попросил “выкинуть” его у гостиницы “Заря” — до пункта назначения он дойдет пешком, а предварительно проведет рекогносцировку местности.
Зороастриец пошел за машиной, а Бестужев еще раз проверил пистолет, дополнительный магазин к нему. Спустя пять минут он вышел на улицу, повертел головой. Не обнаружив никого подозрительного, он подошел к синему “Солярису” Мухамада. В этот момент у машины “нарисовался” пьяный в стельку тип.
— Ооо, такси! — проголосил он.
Бестужев бросился наперерез, но опоздал: разговевшийся с утра пораньше владимирец уже открыл заднюю дверь:
— Христос воскресе! — поприветствовал он Мухамада. Но, присмотревшись к нему и разглядев в нем азербайджанца, тут же ляпнул: — Или у вас не воскресе?
Несмотря на напряжение утра, Бестужев расхохотался в голос. Дернув выпивоху за плечо, он сказал:
— Воскресе-воскресе, дружище. Но это не такси, извини.
— А где такси? — не сдавался тот.
— Лучше пройдись пешком да подыши свежим воздухом, — дал бесплатный совет капитан.
— Отличная идея. Держи яичко, — и Бестужев получил куриное яйцо, выкрашенное в коричневый цвет, скорее всего, луковой шелухой.
Прохожий пошел дальше своей дорогой, а Бестужев сел на пассажирское место.
— Надеюсь, ты не обижен? — спросил он у Мухамада.
— Отнюдь, капитан. Я в вашей стране живу уже десятый год — и не такого навидался. Но вот понять русскую душу я до сих пор не могу.
— Здесь ты не оригинален, — усмехнулся Бестужев.
— Ну вот посуди: в городе военное положение, люди умирают каждый день, а этот выперся на улицу, да еще и пьяный — не понимаю.
— Так ведь Пасха на дворе — один из любимых праздников нашего народа.
— Извини, капитан, но бред полный. Наследники атеистической страны сделали религиозный культ из языческого праздника — дня весеннего солнцестояния. Логики я не вижу никакой.
— А не надо ее искать. Препарировать душу русскую — занятие неблагодарное, можно утонуть в ней. Ее нужно просто чувствовать. Не бойся, проживешь у нас еще десять лет, и многие вещи станут понятнее, — завершил дискуссию Бестужев. — Поехали, поклонник огня.
Избегая центральных дорог, через пятнадцать минут “Солярис” затормозил сбоку от главного корпуса гостиницы “Заря”. Капитан не случайно решил выйти именно здесь. Утром ему в голову пришла одна замечательная идея.
В юношестве, перед экзаменами в школе или в институте, он всегда заходил в церковь. Просто, чтобы настроиться. Будний день, время — чуть позже шести, в храме — тихо и торжественно. Нервы успокаивались, каша в голове структурировалась, и Бестужев чувствовал, что готов на многое. После церкви он, правда, первым делом совершал грех — выкуривал сигарету. Но ему казалось, что это — грех маленький, а его утренний поход в церковь — подвиг, и подвиг большой.
В школьные годы он ходил аж в Успенский Собор, но он всегда казался слишком большим и неуютным для маленького Александра. И когда на Студеной горе построили краснокирпичный храм Архангела Михаила, тот на долгие годы стал убежищем для Бестужева. Здесь ему нравилось все: от иконостаса до церковной лавки. Здесь дышалось легко и спокойно.
На самом деле церковь была построена довольно давно — еще в 1893 году. Возведенная на средства отставного капитана Федора Архангельского, она выполняла свою функцию лишь до 1930 года, когда храм был закрыт и частично разрушен. Пострадали колокольня, зеркальный крест, подаренный одним из предпринимателей, ограда и главка. Местный Облисполком считал, что службы церкви мешали работе профилакториев и техникума, расположенных поблизости. В конечном итоге в разные годы в здании церкви располагались клуб, точка кинопроката, а в восьмидесятые — после небольшой реставрации — разместилась выставка “Часы и время”, проработавшая до середины девяностых.
В конце тысячелетия у церкви Архангела Михаила открылось второе дыхание. Храм передали РПЦ, начали собирать пожертвования на полное восстановление. Процесс затянулся: лишь в 2002 году на прежнем месте появилась и была освящена колокольня. А свой первоначальный вид церковь приняла только в 2010 году, когда на куполе засверкал хрустальный крест, выполненный мастерами-умельцами из Гусь-Хрустального.
Вот именно такой храм, выполненный в нетрадиционном для владимирских построек византийском стиле, и полюбился капитану Бестужеву. Кажущаяся массивной снаружи, церковь Архангела Михаила вмещала не более четырехсот человек. Особенно ощутимо это было в праздники. На дворе — Пасха. Обычно в этот день очередь в храм за освещением куличей тянулась далеко на улицу. Но сегодня здесь было пусто.
Бестужев думал, что храм будет закрыт, но ошибся. Подойдя к двери и, по привычке, трижды перекрестившись, он без особой надежды потянул дверь на себя. И она поддалась. Более того, в храме были люди. По крайней мере — одна милая старушка с веником в руках. Она тщательно подметала и без того чистые полы храма.
— Это Антонина, она не бросит храм, даже если ядерная война начнется, — раздался за спиной голос, показавшийся Бестужеву знакомым. — Мы зовем ее ласковым словом “заботница”. Без таких людей любая церковь — только здание с иконами.
— Вы? Здесь? Почему? — Бестужев обернулся и узнал в говорившем отца Илью, с которым он познакомился на заднем дворе Никитской церкви при расследовании убийства Луиджи Гуэрры.
— Я по чуть-чуть здесь, по чуть-чуть там… — неопределенно ответил священник. — Слабые духом бегут, но кому-то же надо оставаться. Церквей в городе много, а вот настоятелей остались единицы.
Он протянул Бестужеву большую свечу:
— Давайте поставим по свечке, капитан. За всех жителей нашего города. Грядут тяжелые времена, я это чувствую. Сила духа понадобится всем нам.
В подсвечниках уже горели свечи. Их было немного, но главное, что они — были. Это означало, что некоторые горожане, преодолевая собственный страх, пробирались в церковь. “Нет, — с удовлетворением подумал Бестужев, — русский дух ничем не сломать”.
Они зажгли и установили свечи. Молчать в пустом храме было приятно, но отец Илья явно хотел поговорить.
— Скажите, сын мой, что вы знаете об ангеле, в честь которого названа сия церковь?
— Об Архангеле Михаиле? — Бестужев на секунду задумался. — Суровый боец Небесного Воинства в высоком чине — генеральском, а, может, даже и маршальском. Почитаем военными. Собственно, одержал первую победу в первой войне в мире, поразив то ли копьем, то ли мечом самого Дьявола.
— Все так, хоть и язык ваш, капитан, совсем не благозвучен для уха священнослужителя, — улыбнулся отец Илья. — По церковному преданию, Михаил был вторым среди всех ангелов, сотворенных Богом в начале времен.
— А кто был первым? Сатана?
— Именно так. Но тогда его звали Денница — или Утренняя Звезда. Самый сильный, умный, красивый ангел возгордился и кинул вызов Создателю, посчитав, что сам ничем не хуже Бога. Он стал подстрекать других ангелов к восстанию и, не будем отрицать, серьезно преуспел в этом. И тогда другой ангел, верный Господу, открыто бросил вызов Деннице, громко возгласив “Кто равен Богу?” По-еврейски это звучит как “Ми ка эл”, по-русски — “Михаил”.
— Ничего себе, — искренне удивился Бестужев. — Я не знал таких подробностей.
— В битве двух воинств победа осталась за Михаилом, который низверг Денницу с Небес, — продолжил отец Илья. — А ангел-победитель получил звание Архистратига, то есть главы святого воинства Ангелов и Архангелов. Переводя на современный язык, получил должность Министра обороны.
— То есть Михаил — самый милитаризованный ангел в небесной иерархии?
— Можно сказать и так. Но в Священном Писании он упоминается не только как боевая единица. От имени Господа он частенько исполнял чудеса излечения от разных хворей, помогал страждущим в сложных ситуациях и прочая.
— Заступник во всех возможных проявлениях.
— Да, это самое точное определение. Любопытно, что Михаила чтят не только христиане. Он является ангелом трех религий. Поговорите о нем с мусульманином или иудеем, и оба поймут и поддержат вас. В Коране Михаил — ангел с крыльями цвета изумруда, покрытый шафранной шерстью. А в иудейских традициях Михаил вообще является покровителем всего еврейского народа.
— То есть фигура Архистратига играла значимую роль в становлении крупнейших мировых религий?
— Более того, ему отведена серьезная роль и при конце света. В двенадцатой главе “Апокалипсиса” Иоанна Богослова рассказывается о новой битве между Михаилом и Люцифером. И снова победа должна остаться за Архистратигом.
Отец Илья, наморщил лоб, будто вспоминая, а потом продекламировал:
- “И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаной, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним”.
И на этом участие Михаила в перерождении мира не заканчивается. Не так давно в христианских апокрифах Архистратиг стал изображаться как ангел, созывающий людей своим трубным гласом на Страшный Суд. А некоторые источники даже описывают его как судью на этом процессе. Не зря в одном из гимнов поется: “Святой Архангел Михаил, защити нас в борьбе, не дай нам погибнуть на Страшном Суде”.
Бестужеву надоело слушать об ангелах и их битвах. Он вспомнил свой многолетний спор, который он время от времени вел со своим школьным товарищем. Тот считал, что Русская Православная Церковь — зло, мешающее развиваться личности. Все попы — зажравшиеся бездельники, пользующиеся бедами людей. Ведь чаще всего человек приходит молиться, когда у него случилось несчастье. В свою очередь Бестужев принципиально отделял друг от друга два понятие: вера и церковь. А также считал, что не все священники — отъявленные негодяи. Но оба сходились в одном: библейская однополярность является веригами для русской души. Мы привыкли сомневаться во всем, и такое обеление и восхваление, например, Архангела Михаила, претило капитану.
— Отец Илья, я бы хотел помолиться в одиночестве, — неуклюже прервал Бестужев священника.
— Конечно-конечно, — кивнул тот, перекрестился и отошел что-то сказать “заботнице" Антонине.
Капитан медленно подошел к иконостасу. С детства он знал наизусть только одну молитву — “Отче наш”. Но большего никогда и не требовалось, ведь он привык в храмах говорить с Богом обычным и понятным ему языком. Обычно он просил позаботиться о здоровье близких ему людей, не оставлять один на один с трудными решениями, придавать сил и уверенности перед важными шагами в жизни. В общем, все как у всех, наверное.
Вот и сегодня, поздравив Господа со светлым праздником Пасхи, он молил о помощи в предстоящем спасении Веры. Он честно признался Богу, что не представляет, что его ждет в “Доме с привидениями”, и просил, чтобы ему хватило смелости пройти весь путь до конца.
Как и всегда, после мыслеобщения Бестужеву стало легче. Он почувствовал, что получил благословение. Или захотел так почувствовать. На самом деле это было неважно. Трижды перекрестившись, он собрался покинуть церковь. На пороге его окликнул отец Илья:
— Капитан! Мы оба знаем, что наступают смутные времена. И я не просто так рассказал вам об Архистратиге. В конце Книги пророка Даниила, в пророчестве о Страшном Суде, сказано: “И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени”. Година страшная уже наступила, сын мой, Апокалипсис — на пороге. А следовательно и возрождение Главнокомандующего Воинством Небесным — не за горами.
— А вам не кажется, отец, что вмешательство столь сильных сущностей принесет много крови нашему миру?
— Нет, не кажется, сын мой. Я в этом уверен, — отец Илья перекрестил Бестужева и повернулся к нему спиной.
Священник услышал, как хлопнула входная дверь. Он подошел к иконостасу, поклонился лику Архангела Михаила, прочитал необходимые молитвы. Неожиданно икона святого ожила и образ сам перекрестил отца Илью. Странно, но тот не удивился происходящему и просто низко поклонился Архистратигу.
…Как и двадцать лет назад, перед экзаменами, Бестужеву стало легче на душе. Мысли разложились по полочкам, уверенности в собственных силах прибавилось. Он решил больше не таиться и спокойно преодолел путь от Студеной горы до середины улицы Большая Московская.
По пути его удивили две вещи. На площадке перед спуском к стадиону “Торпедо” около дюжины мальчишек играли в футбол. Их крики и подбадривания далеко разносились по пустым улицам. Шальная мысль проскочила: а не присоединиться ли к ним ненадолго? Но, присмотревшись, он увидел, что вместо мяча дети используют человеческую голову какого-то старика. Капитану стало жутко, и он поспешил убраться.
Чуть дальше, возле ЦУМа “Валентина”, он увидел нескольких мародеров, вылезающих с вещами из покинутого здания. В процессе дележки, у них вышел конфликт, закончившийся убийством двух человек. Вот так запросто, посреди бела дня, не стесняясь свидетелей (Бестужев не считал нужным прятаться), были убиты люди. Мир окончательно сошел с ума, решил капитан. И пока у него самого рассудок еще был на месте, пора было заканчивать это светопреставление.
Он прошел мимо Золотых ворот, где всего несколько недель назад эта история началась. Он вспомнил, как примчался сюда с Олегом и Егорычем. Кто бы ему тогда сказал, что он будет главным подозреваемым в зверских убийствах, и вместо того, чтобы отстаивать собственную честь, бросит все и полетит спасать свою любовь. Любовь, которую он нашел буквально через несколько дней после того, как его бросила Лера. Как же много событий уместилось в такой короткий срок.
Как и в тот злополучный день, он присмотрелся к иконе Иисуса Христа. Тогда ему показалось, что из глаз образа скатилась слеза. Сейчас ему ничего не казалось. Из обоих глаз Сына Божьего протянулись две кровавые полоски. Спаситель оплакивал — но вот кого? Не Бестужева ли?
От Золотых до бывшего губернаторского дома капитан дошел за пару минут. От рекогносцировки отказался. Его новый план был до гениальности прост. Он решил обменять себя на Веру, тем самым выведя ее из игры. А потом — что-нибудь придумать, чтобы выманить признание у Хачериди. В общем — действовать по обстановке.
Капитан сунулся в парадную дверь, но, как и в прошлый раз, она оказалась заперта. Бестужев нахмурился. Хачериди поменял условия сделки? Или за ночь и утро произошли события, которые кардинально изменили ситуацию?
Капитан отошел от здания метров на семь, вступив на проезжую часть, сложил ладони рупором и прокричал:
— Хачериди! Ты где? Прячешься от меня?
Ответом служила гробовая тишина.
— Хачериди! Отпусти Веру! Выходи — поговорим, как мужчины!
И снова — тишина. И тут Бестужев вспомнил письмо Джавадова. А вдруг? Он набрал побольше воздуха и проорал:
— Дом с привидениями? Отличный выбор для такого демона, как ты. Знай: я иду к тебе.
Сначала капитан подумал, что опять ничего не произойдет. Но тут с душераздирающим скрипом приоткрылась входная дверь, словно приглашая Бестужева войти в здание.
Капитан сомневался недолго. В несколько прыжков он достиг двери и рванул ее на себя. Войдя внутрь, он на секунду крепко зажмурился: после дневного света глаза видели только темноту.
За спиной громко захлопнулась дверь. Бестужев развернулся, подергал за ручку — тщетно. Капкан захлопнулся.
— Ну здравствуй, капитан, — раздался голос грека откуда-то сбоку. Глаза капитана начали привыкать к темноте, и он разглядел силуэт Хачериди. Рядом стоял кто-то еще.
Хачериди щелкнул пальцами, и на стенах загорелись факелы, вставленные в металлические держатели. Факельная дорожка уходила далеко вперед. Казалось, что на несколько сотен метров. Но этого не может быть, осадил сам себя Бестужев.
— Где Вера?
— Не бойся, твоя спутница жива и здорова. И даже не связана, — он отошел в сторону, и капитан увидел Веру, спокойно курящую сигарету и без страха смотрящую на Бестужева.
— Я хочу, чтобы она ушла, — потребовал капитан.
— Я тоже хочу, — буркнул грек. — Но вот она сама не хочет.
— Вера! — позвал Бестужев. — Все хорошо, я рядом, опасности больше нет. Ты свободна.
— Нет, Саша! — улыбнулась журналистка. — Опасность очень велика. Но она угрожает не мне, а тебе. Но ты не бойся, я буду рядом.
Бестужев не знал, что ему ответить. В растерянности он огляделся вокруг и спросил:
— Почему здесь так темно? И вообще — где мы?
— Это преддверие темницы, где несколько тысячелетий назад Архангел Михаил в теле богатыря Айка Наапета заточил ангела, которого ты знаешь под именем Люцифер. Здесь закончится твой путь, капитан Бестужев, и начнется Апокалипсис.
— Ну это мы еще посмотрим, — усмехнулась Вера и, повернувшись спиной к мужчинам, пошла вдоль факельной линии.
Хачериди развел руки в сторону:
— Женщины, капитан, что с них возьмешь? Кстати, здесь можно не носить маски, — и грек преобразился в демона, которого не так давно перед смертью довелось лицезреть полковнику Булдакову.
План Бестужева летел ко всем чертям.