— Стоп, да я тебя обокрала, такая мысль стоит всех двадцати долларов. Не расскажешь ли, откуда такие мысли?
— Потому что есть план.
— У тебя есть план? — Он говорит слишком по-философски, чтобы это был просто план а-ля спрятать-напильник-в-пироге.
— Нет. — Мальчик почти улыбается. — Он есть у Бога.
Проклятье. Он-то мне точно не поможет.
Ури продолжает.
— И ещё я подумал, что…
— Ого, купи один, получи второй в подарок, — дразню его я.
Он не смеётся.
— Не важно, как всё закончится, это того стоило.
— Что?
— Это приключение. Бороться с демонами. Встретить тебя. Стать частью всего этого.
В разговор включается Джо.
— Не говори так, Ури, — обрывает его она. — Мы ещё не на том свете.
Ури впервые не боится противостоять Джо.
— Да, и я надеюсь, что так и будет, но если нет… тогда, и этого было достаточно. — Он встречается со мной взглядом. — Я ни о чём не жалею. Лучше умереть во имя того, во что я верю, чем жить бесцельно.
Если это тот самый план, то, откровенно говоря, я от него не в восторге. Да и сам Ури бы со мной согласился, знай он правду. Правду о том, что всё это ложь. Он думает, что умрёт, пытаясь сохранить маяк, но, на самом деле, он спасёт лишь меня.
Арманд всё знает, и я чувствую на себе его взгляд. Главное — не обращать на него внимания, потому что, клянусь, если он ухмыльнётся, я снесу ему голову с плеч, и плевать, что между нами решётка. Вместо этого я заставляю себя выдавить слабую улыбку для Ури.
— Я тоже ни о чём не жалею.
Самая большая ложь.
— Может, перестанем планировать наши похороны и найдём способ отсюда выбраться? — спрашивает Джо, но её голос обрывается.
В другой части комнаты распахивается дверь.
В самую высокую стену встроена винтовая лестница без перил, высотой этажа в три. Ближе к земле она раздваивается и изгибаясь исчезает в полу. Затаив дыхание, мы все наблюдаем за кружащимися в танце демонами. Шестеро или семеро загадочно прекрасных мужчин и женщин мелькают в одеждах серых, красных и чёрных оттенков.
Они смеются, визжат, и один из них весело шикает на остальных, вся эта компания напоминает пьяных старшеклассников, пробирающихся домой поздно ночью. Мы все настороженно стоим, наблюдая за их фривольным, но в то же время грациозным спуском. Я напрасно надеюсь, что демоны продолжат спускаться и пойдут на этаж ниже, так как они этого не делают. Как только они сходят с лестницы, я бросаю взгляд на напряжённого Арманда. Интересно, что если они пришли за ним. Нет, надеюсь, они пришли именно за ним. Похоже, они здесь ради веселья, а я не хочу, чтобы хоть один из нас стал их игрушкой.
Они пробираются боком, изгибаются, танцуют среди лабиринта решёток и стен, и проходя мимо, пробегают по ним пальцами. Должно быть, в пустых камерах решётки не подняты. На будущее, надо запомнить. В итоге, наши тюремщики решают разделиться. Те, что слева идут к Тамплиерам, а справа — прямо ко мне и Арманду.
Демоны медлят, хихикая, перешёптываясь и показывая в нашу сторону. Всем им, трём женщинам в бальных платьях и четырём мужчинам в мрачных костюмах, около двадцати лет. Джо встречается со мной взглядом. Она бледнеет и страх добавляет к аромату манго больше чили. Хай незаметно становится между остальными и дверью. Я задерживаю дыхание; глухой стук сердца отсчитывает время. Одни удар, два.
Даже не знаю, какого решения я от них жду.
В темноте сияют их белые улыбки. Я должна дышать, но не могу; их решение слишком важно. В конце концов, они идут прямо. Ко мне и Арманду. Мои колени трясутся; коктейль и двух противоположностей, страха и облегчения, не даёт спокойно стоять. Я снова встречаюсь взглядом с Джо, прислонившейся к тюремной решётке. Руки Хая лежат у неё на плечах. Глаза Ури широко распахнуты, и даже отсюда мне видно, как он трясётся. Чем прямее он старается держаться, тем больше его силуэт сотрясается дрожью. Джо тянется к нему и яростно притягивает к себе в объятия, чтобы защитить. Никогда не видела никого старше Ури, кто одновременно старался изо всех сил быть отважным героем и прижимался как малыш, спрятав лицо за плечом.
Краем глаза я улавливаю необычайно прекрасную процессию. Кто им нужен: я или Арманд?
Она останавливается напротив моей клетки.
Я.
Я свожу колени и перевожу внимание на своих гостей. В ответ они с любопытством наклоняют головы, словно вороны. Стоящая впереди всех девушка с острыми чертами лица и шёлковыми локонами внимательно меня разглядывает. По скулам рассыпались чёрные стразы, изгибаясь в замысловатые спирали. А совершенно чёрное платье скользит по телу цвета слоновой кости.
— Значит, вся эта суета из-за тебя. — У неё прекрасный, искусственный голос. Он звучит мягко, словно лёгкий дождь. Кислотный дождь. А мой ответ — засуха, я не произношу ничего.
— Серена, что ты здесь делаешь? — Любезно спрашивает Арманд.
Она резко поворачивает к нему голову.
— Ах! Арманд. — Она слегка наклоняется к нему. — Как тебе клетка? — Она ухмыляется и кружит пальчиками около решётки, но не касается её.
Арманд обнажает зубы.
— Так жалко, — говорит она с наигранным сочувствием, пока её глаза танцуют в восторге от его затруднительного положения. — Может, будь ты хорошим мальчиком, они бы чаще выпускали тебя поиграть. — Остальные хихикают, закрывая руками свои острозубые улыбки.
— Ты не должна быть здесь, — холодно произносит Арманд.
Её брови изгибаются в удивлении.
— Да, Арманд, именно ты должен давать мне указания, что мне делать, а что нет. — Остальные уже не пытаются скрыть своё веселье и смеются во весь голос.
— Если зи-Хило узнает…
Она громко смеётся.
— Так почему ты ему не рассказываешь? Ой, подожди, ты же не можешь выйти, не так ли? — Она подло ухмыляется. — Бедняжка. — Она плавно двигается ко мне. Арманд делает шаг вперёд, но останавливается. Сейчас он бессилен.
Она внимательно рассматривает моё лицо.
— Такое маленькое симпатичное создание, не так ли? На самом деле, я не удивлена, ведь твой отец… — Она вздыхает в экстазе и прижимает руку к груди. — Но и твою мать я тоже здесь видела. — Её бледная рука проскальзывает между прутьев, желая дотронуться до моего лица. Я двигаюсь со скоростью света и практически откусываю ей палец. Она отстраняется и недовольно на меня смотрит. Я улыбаюсь и хлопаю глазами.
— Как тебе твои апартаменты? Эти казематы, можно сказать, перешли из рук в руки от матери к дочери. Как мило. — Словно задумавшись, она останавливается, подчёркнуто наклоняя голову и постукивая блестящим чёрным ногтем по подбородку. — Хотя она была вон там, где твои друзья. — Она машет в их сторону. Я замираю, но она раскрывает, почему я нахожусь отдельно от них.
Не хочу, чтобы остальные знали, кто я, даже если мне никогда отсюда не выбраться. Даже если они погибнут. Не хочу смотреть, как меняются их лица, и как дружелюбие сменяется на ужас и ненависть. И тогда бояться они будут меня, а не за меня.
Хочу, чтобы кто-то оплакивал мою смерть.