— Мы были лучшими друзьями. Неразлучными. Она была... — Люк не находит слов. И я понимаю его. — В любом случае, мы хотели пожениться. Ты знала об этом?
Я киваю.
— Когда ее послали на задание, она еще была ученицей. Ее пленили. Я пытался спасти ее, честное слово, пытался. — В его взгляде мелькает отчаяние, будто он просит меня поверить. Я молчу о том, что если бы ему это удалось, меня бы здесь не было. — Я хотел отправиться в ад ради нее, но Тамплиеры не позволили мне. Они заперли меня, чтобы уберечь от глупостей. — Он потряс головой. — Ее свеча загорелась, пока я был в больнице. Мне сказали, что она мертва. Но я не верил. Я всегда думал, что узнаю, если она умрет.
Он снова наклоняется к столу. Я тоже.
— Как свеча могла загореться?
— Ты можешь отказаться от Наследования, после того как решишь, что больше не хочешь быть Крестоносцем. Ты теряешь свои способности и возвращаешься к человеческому началу. — Он переплетает пальцы и смотрит на них. — Никто из таких людей не получает реликвии. Этого никогда и ни с кем не случалось. Ей нравилось быть Тамплиером, это было ее призванием.
— Если она так любила это, то почему отказалась?
Он мягко взглянул на меня.
— Кое-что она любила больше.
Меня. Необязательно было это говорить.
— Она боялась за тебя. Боялась, что Тамплиеры не станут слушать ее, боялась, что заберут тебя или... — Он пожимает плечами. — Мы не идеальны, и ты, возможно, величайшая угроза, с которой мы столкнулись. Кто знает, на что ты способна.
Он с любопытством смотрит на меня. Я не знаю, на что способна, поэтому от меня ответ на этот вопрос не стоит ждать.
— В конце концов, я нашел ее. Выследил.
— Как?
— Я знал ее, — говорит он, — но она сбежала от меня. — В этих словах больше смысла, чем я могу описать. — Но потом она связалась с нами. Мы общались на протяжении пятнадцати лет. В основном говорили про тебя, Меда.
— Про меня? — У мамы был друг — парень? Человек, с которым она обсуждала меня?
— Ты была ее излюбленной темой. Она делала это, чтобы защитить тебя. Она скинула мне те видео на случай, если с ней что-нибудь случится. Или если Тамплиеры найдут вас. Ей нужны были доказательства всех ее попыток обратить тебя к добру. Ее успехов и провалов.
Ее научный проект был способом защитить меня. Ну и мир, на случай, если я превращусь в монстра. Но можно ли винить человека за его характер? Глаза начинает резать. Слишком часто это происходит в последнее время.
— Меда, я видел запись того дня... — Его голос обрывается.
Я молчу, не зная, что сказать. Он проводит рукой перед глазами.
— У меня есть кое-что для тебя. — Люк вынимает ноутбук из сумки, ставит на стол и открывает. Он пододвигает для меня стул, запускает видео и становится рядом со мной, скрестив руки на груди.
На экране появляется мама. Она в подвале. Я напрягаюсь.
— Люк, — говорит она, улыбаясь, совсем как я. — В этом видео нет ничего делового. — Я хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя и всегда любила. Люк поворачивается ко мне спиной, то ли для того чтобы дать мне личное пространство, то ли для того чтобы отстраниться самому. — То, что я сделала с тобой — несправедливо, и мне жаль.
Она поднимает глаза.
— Совсем не справедливо.
Она делает глубокий вдох, а затем продолжает.
— Возможно, сегодня я сделаю кое-что опасное. — Она выглядела, как доктор, сообщающий плохой диагноз: ей было жаль, но изменить она ничего не могла. — Я хочу, чтобы ты видел.
Я слышу, как двигается Люк, но не отрываю глаз от экрана.
— Я хочу попробовать избавить Меду от Голода. — Обдумывая свои слова, она обводит глазами комнату. — Это похоже на привитую зависимость. И от зависимости можно избавиться. Она была еще слишком маленькой, чтобы пытаться это сделать. Но сейчас ей пятнадцать, у нее есть сила воли и чувство ответственности.
Я помню, как Хай сказал, что демоны убивают, чтобы стать сильнее. Мама не знала, что они «поедают» жизнь, а не душу. Мама не понимала, что демоны постоянно получали их из Ада, «подключаясь» к нему, как сказал папа. Наверное, мама думала, что воскрешение — единичный случай, а не постоянный поток "жизни". И откуда бы ей знать? По словам Хая, они не многое знают о подростках, за исключением тех, что на стороне Ада, но и те будут «подключены».
Моя мама вытягивает руки на столе перед собой.
— Это избавит ее от зависимости раз и навсегда. Если будет способ не навредить мне, она справится. Она настолько человечна, она так любит меня. Ты бы видел это, Люк. — Она подпирает рукой подбородок. — Она может взять под контроль своих демонов. Я не хочу, чтобы она всю жизнь жила с этой ношей. И она будет свободна, если мы сможем победить зависимость.
Но у нас не получилось, точнее у меня. Я касаюсь ее лица на экране.
Она продолжает, ее глаза полны надежды.
— И еще, Люк. Если мне удастся избавить ее от этого, если я смогу доказать это, она будет спасена от Тамплиеров. Навсегда. И... — Ее голос дрожит. — Мы сможем вернуться домой.
Домой. К Тамплиерам и Люку. Она ждала этого всю мою жизнь. Вернуться домой, сбежать из самовольного заточения. Вот чем она пожертвовала ради меня.
— Я не скажу тебе, кто тот человек, и не буду неделю звонить тебе, иначе ты поймешь, что я задумала. — Она быстро улыбается. — Ты, наверное, с ума сходил последние несколько недель. Я не слушала голосовые сообщения — боялась, что ты попытаешься отговорить меня.
— Я знаю, что делаю. Она любит меня, Люк. Очень. Она никогда не навредит мне. Но... если это случится, — она безжизненно смотрит в камеру, и я вижу, как слезы блестят в ее глазах,— найди ее. Найди мою малышку, скажи ей, как я люблю ее. Скажи, что мне жаль.
Моя малышка, не эксперимент.
Она выдохнула. Ее лицо приобрело такое нежное выражение, которого я никогда не видела.
— Я люблю тебя, Люк, прости. Все могло бы сложиться для нас иначе, но я ни о чем не жалею, не могу. Ты всегда был моим лучшим другом, моей опорой, и мы еще увидимся, Люк. Я...
Люк дотягивается до ноутбука и захлопывает его. Он молчит несколько минут. А потом хрипло говорит:
— Не возражаешь, если я оставлю это только для себя?
Я киваю.
Я знаю, мне не стоит спрашивать об этом, но не могу удержаться.
Этот мужчина — величайший секрет моей матери, а это многое значит.
— Почему вы с ней никогда?.. — Я позволяю фразе повиснуть в воздухе, но он понимает, о чем я.
— Она не позволяла мне. Это значило бы уйти от Тамплиеров. Она сказала, что не может присоединиться ко мне, не оставив тебя. Она не хотела вынуждать меня уходить из-за нее. — Он фыркает. — Вынуждать, — повторяет он, качая головой, а затем смотрит на меня. — Она такая упрямая. — Он переводит взгляд на потолок. — Так или иначе, миссия была для нее важнее всего, кроме тебя.
Даже его. Я не говорю это, он знает это лучше меня.