Что может быть приятней, чем открыть свежий номер газеты? Заглянуть и узнать, как поживает мир. Газета, пожалуй, одно из тех изобретений человечества, за которое не стыдно, хотя читать последнее время то, что и как пишут в газетах, стыдно. Хотя и тут можно поспорить. Прогресс — этот бесформенный монстр, то ли баба, то ли мужик, а может, оба в одном образе — ставит под сомнение, что прежде и ставить не думали — понятие стыда. Главное, чтобы было интересно, чтобы с первой страницы, как дубиной промеж глаз. А на последней непременно поместить юное дарование, желательно в неглиже, которое увлекается… а какая разница, чем она там увлекается. Когда, простите, на бабе ничего нет, кто будет задумываться, где она учится и кем мечтает стать?
Павлик, покупая газету, всегда приступал к знакомству с содержанием номера как раз с последней странички — разглядывал еще одну полуголую девицу, отмечая про себя, что их количество растет в геометрической прогрессии. Появиться в газете голой с некоторых пор уже считалось не только достоинством. Чтобы продемонстрировать «свои данные» — и насколько они выросли — требовался конкурс.
Итак, газета в руках, цена демократичная, как впрочем, и содержание. Глянуть и просмотреть для проницательного читателя хватит и трех минут — на большее жалко времени. Полный набор — региональные новости, вести с полей, скандалы недели, сдобренные рекламой, и небольшая доска объявлений. Ничего особенного — кто-то продает, кто-то покупает — все как всегда. Еще зайти в магазин и выполнить поручение родителей — обязательная составляющая воспитательного процесса, как считала Зоя Константиновна, оправляя сына за покупками. К взрослой жизни нужно готовиться в юности, а что может быть полезней, чем поход в магазин? Павлик не возражал, получая определенный бонус, а проще говоря, сдачу на карманные расходы, хотя уже давно в них не испытывал потребности. Однако народная пословица, к которой частенько прибегал Александр Николаевич, подсказывала, что копейка и в самом деле бережет рублик.
— Купил? — Александр Николаевич продолжал уже который день хворать, хотя и выглядел замечательно. Вставал, когда все уходили. Надевал халат и слонялся по квартире. Однако скучно не было — Кузнецов продолжал строить планы, сначала в голове, а затем на бумаге, записывая наиболее ценные.
Павлик кивнул и разложил покупки. Молоко и сметану в холодильник, хлеб в шкафчик.
— Как учеба? Успеваешь?
— Троек не было, — доложил сын.
— Правильно. Высовываться ни к чему. Выскочек в обществе не любят. Что у нас происходит в мире?
— Ничего особенно. Новостей никаких.
— Прекрасно. Как говорят англичане: отсутствие новостей — уже хорошая новость, — и Кузнецов, развернув газету, сел за стол.
Действительно, за прошедшие дни мир совсем не изменился — не упал ни один самолет, никого не застрелили, не взорвали, а так просто не может быть. Александр Николаевич уже собирался зевнуть и закрыть газету, когда его взор обратился в колонку, которую он прежде своим вниманием не баловал. Прочитал и похолодел — стало как-то зябко, хотя халат добротный, да и температура в квартире вполне комфортная. И все же Кузнецов поежился и перечитал вновь.
«Убедительная просьба — вернуть за вознаграждение сумку, оставленную… далее указывался адрес. Если нет возможности вернуть содержимое сумки, просьба вернуть хотя бы сумку. Звонить круглосуточно. Телефон, номер… спросить Сережу».
А ты, Сережа, круглый идиот, — подумал Кузнецов. Какое вознаграждение потребуется, чтобы вернуть миллион долларов? Два миллиона? Вернуть хотя бы сумку! Нет, Сережа, ты не идиот, ты кретин! Выкинуть из окна миллион долларов не под силу нормальному человеку. У него и руки не поднимутся. Да он скорей сам выпрыгнет.
— Что-нибудь смешное?
— Где? — не понял Александр Николаевич.
— В газете, — подсказал Павлик.
— Странное создание человек, — философски начал Кузнецов, — сначала он что-то теряет, выбрасывает, а затем просит вернуть за вознаграждение. Где, спрашивается, логика?
— Ты о сумке?
Александр Николаевич еще раз поежился.
— Да, о сумке. Потерять, конечно, можно все что угодно — кошелек, телефон, но сумку! Как можно потерять сумку? Она же большая и тяжелая!
— А почему тяжелая? Кстати, а что за сумка у нас появилась?
— Какая еще сумка? — Александру Николаевичу стало уже промозгло. — Нет у нас никаких сумок!
— Сейчас покажу, — Павлик шмыгнул из гостиной и не заметил, как побледнел отец.
Кажется, французы сказали: «ищите женщину». Все несчастья в мире происходят исключительно по одной причине. Именно только по этой банальной причине. Кто, спрашивается, ее просил поставить сумку на самое видное место в квартире?
— Вот, — Павлик вертел в руках котомку и смотрел на отца.
— Я что, сумки не видел? Это сумка бабушки, я про нее и вовсе забыл.
— Бабушки? — переспросил Павлик, кстати, каким-то нехорошим голосом.
— А мама сказала — дедушки.
— Какая разница! Бабушки или дедушки? Что ты ко мне пристал? Ты уроки сделал? Иди и немедленно делай уроки!
— А что ты так нервничаешь?
— Я нервничаю? И нисколько я не нервничаю! И почему я должен нервничать?
— Что было в сумке? — неожиданно спросил Павлик и тут же продолжил — деньги?
— Какие деньги? Откуда ты взял? Не было никаких денег!
Конечно, чтобы столь стремительно раскрыть тайну, требуется не только проницательность Пуаро и талант бабушки Агаты, для этого требуется… сходить в магазин и получить от матери свеженькую банкноту в сто долларов. Беда почти всех родителей заключается в том, что они явно недооценивают своих чад, порой умышленно и преднамеренно занижая их интеллектуальные способности. Не нужно обладать глубоким умом, чтобы сопоставить бросающиеся в глаза признаки поведения обоих родителей. Заболел внешне здоровый отец, который день не выходящий из дома. Постоянные совещания при закрытый дверях — чего никогда не было прежде, появившаяся таинственным образом хрустящая банкнота, явно не последняя — Павлик видел, как протянула денежку мать. И, наконец, сумка — тоже чужая. Она и пахла всем чем угодно, но только не дедушкой или бабушкой.
— Если сумка тяжелая, — сказал Павлик, — значит, в ней много денег.
— А кто говорил, что она тяжелая? — отбивался из последних сил Александр Николаевич, явно волнуясь.
— Не переживай, я умею держать язык за зубами, доллары настоящие, я их обменял в солидном заведении.
— Каком?
— Не в банке, естественно. У меня хватило ума, в противном случае, продавца можно отследить по номерам купюр.
— Каким номерам, кому отследить? — опешил Александр Николаевич.
— Тому, кто дал объявление в газете. Неужели вы с матерью полагаете, что они успокоятся? Объявление — это первая ласточка, сигнал, который означает — в покое они вас не оставят!
— И что нам теперь делать? — сдался Кузнецов.
— Ничего не делать! Жить, как жили, и срочно выходить на работу. Закрывать больничный и выходить.
Александр Николаевич вздохнул.
— Я его и не открывал, нет у меня больничного. Как мне его откроют, если я здоров, как конь?
Павлик присел напротив и покачал головой.
— Папаша, не мне вас учить, в самом деле? Ты что, никогда не был симулянтом? Не поверю.
Павлик! — Александр Николаевич явно был оскорблен, — как ты можешь подобное говорить? Твой отец в жизни никого не обманывал, твой отец порядочный и честный человек, все эти годы…
— Лирика, — перебил сын, — все, о чем ты сейчас говоришь — лирика. Не ставлю я под сомнение твои достоинства. И порядочный, и честный, однако все это в прошлом, понимаешь? В противном случае тебе необходимо вернуть и сумку, и деньги.
Вернуть деньги! Да где вы видели идиота, который бы распрощался со своим счастьем, не успев им насладиться в полной мере? А как же порядочный и честный — скользнула мысль. Конечно, порядочный! Он что, украл? Нет! Обманул? — еще раз нет! И зачем он попросил купить парня газету? Всегда покупал сам — насколько помнит себя, никогда не просил, а тут…
Зоя Константиновна, похоже, даже обрадовалась, когда узнала, что сын посвящен в тайну. И внешне она не проявила какого-либо беспокойства — предательский румянец, что поселился на лице, тотчас исчез. К большому удивлению Кузнецов не стал отчитывать женщину и предъявлять претензии, напротив, и он успокоился — во многом Павлик был прав. Глупо сидеть и предаваться фантазиям, когда в укромном месте лежит целая гора денег. Кстати об укромном месте. Спрятать в надежное место деньги оказалась задачей более чем проблематичной, так как надежного места в квартире не существовало. Именно к такой мысли пришел Александр Николаевич накануне. О тайниках и прочих скрытных для постороннего глаза схронах он не имел ни малейшего представления. Для начала он предложил стиральную машину и даже начал укладывать купюры, когда сообразил насколько это глупо — через круглое окошко вид был просто замечательным. Держать деньги в диване он категорически отказался по одной и веской причине — там хранилось постельное белье. Кладовка и без того тесная, а освободить помещение, означало потратить минимум день, максимум два. Вспомнив какую-то книгу про шпионов, Кузнецов решил было оторвать подоконник, однако это у него не получилось. Поэтому он свалил все деньги в огромный полиэтиленовый мешок и вынес его на балкон, прикрыв сверху каким-то тазиком. Через пятнадцать минут тяжелого раздумья он затащил мешок обратно в квартиру, после чего принялся паковать деньги в коробку из-под магнитолы, которая оказалась недостаточно вместительной. Александр Николаевич не унывал — остатки денег он сложил в форме двух кирпичей, тщательно их перевязал и положил уже в коробки из-под обуви. Обувь, не долго думая, упрятал под шкаф и вновь погрузился в тяжелое раздумье — ума явно не хватало. Еще через пятнадцать минут Кузнецов освободил чемодан, переложив все вещи в комод, достал коробки с деньгами и заполнил ими вместительной пространство. После чего взял чемодан в руки и прошелся по квартире. Остановился у зеркала, внимательно на себя посмотрел и… не понравился. Чемодан, явно устарелый, вызывал если не подозрение, то обращал на себя внимание, а кому это нужно? Еще через пятнадцать минут раздумий Александр Николаевич нашел новое решение и упаковал деньги, которые прекрасно поместились, в… той самой темной сумке, которая когда-то на него упала. Усевшись в кресло, он немигающим взглядом уставился на нее, чувствуя определенное раздражение и усталость. На следующий день он поручил жене купить новую сумку, приблизительно такого же объема, но обязательно другого цвета. Зоя Константиновна задание выполнила, и в доме появился близнец — точно такая же сумка, правда, как и просил Александр Николаевич, несколько иного цвета. Спрятав деньги в шкафу, Кузнецов понял, что поставленной задачи он так и решил, возможно, потому, что прежде не читал детективов — именно в них можно было пополнить знания, порой так необходимые в обыденной жизни.
Следующий день Александр Николаевич начал с похода в библиотеку, откуда принес две толстые книги — Атлас народов мира и Большую медицинскую энциклопедию — издание исправленное и дополненное. Недолго думая, приступил к чтению второй. Читал едва ли не целый день с небольшими паузами. За этим занятием его и застала Зоя Константиновна — Кузнецов сидел за столом и делал какие-то выписки.
— Саша, — супруга с интересом глянула в открытую книгу, — это что?
Саша поднял голову и ответил: метеоризм — вздутие живота вследствие избыточного скопления газов в кишечнике. Может возникнуть у вполне здорового человека после чрезмерного употребления некоторых продуктов — натурального молока, картофеля, капусты, пива, черного хлеба. При появлении метеоризма следует обратиться к врачу. Особое внимание следует обращать лицам, страдающим стенокардией, так как растяжение кишечника газами может провоцировать спазм венечных сосудов сердца.
— У тебя болит живот?
— При чем здесь живот! — воскликнул Александр Николаевич — мне срочно нужен диагноз. Я болею уже третий день, а чем — не знаю! Мне нужен больничный, а стало быть, какое-нибудь заболевание.
Зоя Константиновна тут же все прекрасно поняла и присела рядом.
— Не вижу никакой проблемы. Нужно позвонить Мошниковой.
— Тамаре?
— Ну конечно! Все объяснить, и она выпишет тебе направление на процедуры.
— Подожди, Тамара — окулист.
— Какая разница! Тебе нужен больничный?
— Но у меня прекрасное зрение и никаких жалоб. Нет, я так не могу, обманывать порядочную женщину, а если нам и в самом деле когда-нибудь потребуется ее помощь? Ты об этом подумала? Давай поищем что-нибудь другое, мне и в самом деле, право, неудобно.
— Кроме Тамары, есть Эдуард Ильич, но он гинеколог.
— Гинеколог не пойдет.
— Не пойдет, — согласилась Зоя Константиновна и принялась интенсивно думать — перебирать в памяти знакомых врачей. — Может, обыкновенный грипп?
— Какой грипп в сентябре?
— Простуда?
Александр Николаевич махнул рукой.
— Газеты читай. Грипп обещают только в ноябре.
— Отравление грибами. На рынке видела — уже продают.
— Стационар! Положат в больницу на месяц! Самый доступный и подходящий на сегодня для меня вариант — радикулит. Наш отечественный — никаких вопросов и подозрений. Мается каждый третий, а после сорока — каждый второй, нужно только определиться, в каком месте болит.
— Спина.
— Понятно, что спина, но спина-то большая. Вот глянь, я тут выписал, — и после небольшой заминки Александр Николаевич прочитал.
— Наиболее распространенное заболевание периферической нервной системы. Самая частая причина — заболевание позвоночника, при котором межпозвоночные диски утрачивают эластичность и становятся непрочными… так это неинтересно, вот… обычно радикулит развивается остро,… и далее по тексту… лечение проводит врач.
Кузнецов вскинул голову.
— Что и требовалось доказать. Я выбрал наиболее распространенную форму — пояснично-крестцовый радикулит, при котором боли имеют разнообразный характер и локализуются в пояснично-крестцовой области и по ходу седалищного нервна. Запомнить легко — объяснил Александр Николаевич.
На этом и порешили, однако каким было удивление обоих, когда на следующий день Кузнецов не смог самостоятельно встать с постели! И знаете, где болело? В пояснично-крестцовой области!!!