Растило головы взамен отбитых,
Я должен был осилить... Целый ряд,
Неисчислимые труды замкнулись
Сошествием в юдоль теней, откуда
Я сторожа в воротах смерти, пса
О трех телах, из мрака вывел к свету.
Так Еврисфей мне приказал... Но вот
Предельный подвиг мой, Тесей, - ты видишь
Тела убитых мной детей: то камень
1280 Последний в здании моих несчастий.
Такой бедой придавленный, могу ль
Убийцей я остаться в милых Фивах?
А если б и остался, то дерзну ль
Я в храм войти или к друзьям, на праздник
Идущим, присоединиться? Нет, Тесей,
Проклятье, надо мной висящее,
Людей страшить должно. Нельзя и в Аргос
Изгнаннику. Так дальше на чужбину,
Быть может? Да, чтобы встречать повсюду
Взгляд неприязненный и ненависть?
Геракла всюду знают. Каково
Услышать, как надменный чужестранец,
Указывая на тебя, промолвит:
"А, это тот Геракл и сын Зевеса,
Который перебил свою семью.
1290 Пусть уходил бы он куда подальше!"
А ведь тому, кто счастие познал,
Его измена нестерпима; легче
Выносит горе, кто к нему привык.
Геракл
Ведь до того дойдет, что уж не люди,
А реки, море, земли закричат:
"Назад: не смей касаться нас, несчастный!"
Что ж, или обратиться напоследок
Мне в Иксиона, с вечным колесом
Из пламени, которое он крутит?
А коль мне это рок сулит - пусть лучше
Меня никто из эллинов не видит
1300 Из тех, что знали в счастии меня.
И все-таки я должен жить? Да жизнь-то
Под бременем проклятья разве - жизнь?
Нет, пусть она теперь, светлейшая
Супруга олимпийца, танец свой
Победный пляшет там, на горной выси
Зевесовой, и под ее стопой
Гора дрожит! Свершилась воля Геры:
Эллады первый муж низвергнут, дом
Его в обломках, срыт до основанья...
И это - бог... Молиться могут ей...