— Упаси бог! Но выражение подходящее. Ну, давай, трави «Байки из Склепа».
— А как насчёт выпить?
— У тебя серьёзно есть?
— Игорь, ты же назвал меня наёмником, а разве наёмник ни держит при себе предметы первой необходимости? Или ты алкоголь к таковым не относишь?
Нет, чёртов пижон даже не скрывает насмешки! Красильников живо представил, как охаживает этого ублюдка в чёрной одежде и собранными в хвост волосами резиновой дубинкой, а потом отправляет в «обезьянник», к бомжам. Физический ущерб зашуганные «дети подземелий» ему вряд ли причинят, а вот, к примеру вшами, или какими-либо мерзкими болячками поделятся щедро. Захочется ли шутить «спасителю Вселенной», когда кожа покроется волдырями и начнёт зудеть от укусов?
— Мировая? — Рат первым приложился к серебристой фляжке.
— Там видно будет, — Красильников рассматривал изящный сосуд. Игрушка недешёвая. Гравировка занятная — скрещенные «Кольты» (копия оружия героев вестернов) на фоне полной луны. Только баловство это. Глотай ты отраву из обычной бутылки, либо из золотого кубка с рубинами — похмелье-то замучает всё равно. К чему тогда пижонство?
Игорь поднёс горлышко к ноздрям — желанный, ставший родным аромат, почти затерялся среди незнакомых, но довольно-таки приятных запахов. Стены комнаты растаяли и на мгновение капитан оказался в чудесной стране. Он стоял посреди изумрудной поляны, усыпанной прекрасными цветами, по лазурному небу плыли белоснежные (такой белизны и прозрачности, не добьёшься никаким «Тайдом», как бы не тужился надоедливый паяц из рекламы) облака. Вдали темнел лес и, это невероятно, но Красильников отчётливо слышал весёлый перезвон кристально чистых родников, бьющих из-под корней вековых деревьев. Капитан вдохнул пьянящий, не загаженный гиперактивной деятельностью двуногих, псевдоразумных приматов, воздух, и ему захотелось взвыть. Взвыть от тоски и досады. Ему и подобным ему homo sapiens никогда не оказаться здесь в реальности, не ощутить прохлады тенистых ветвей, не зачерпнуть ладонями и не выпить ледяной воды… Но с другой стороны, никто не заключит шелковистый изумрудный ковёр в асфальтовый саркофаг, не оборвёт в угоду извращён-ному чувству прекрасного, дивные цветы, не срубит, хранящие память веков, деревья. И от этого чувства собственной опасности и губительности для всего окружающего становилось всё тоскливее и тоскливее…
Игорь тряхнул головой. Видение пропало.
— В этом пойле дурь что ли какая-то намешана?
— С чего ты взял? — глаза Рата впервые за время разговора ожили — в них мелькнул интерес. — Абсолютно натуральный продукт. Я разве похож на клофелинщика или кого-то в этом роде?
— Ты похож на парня, которому хочется задать много вопросов. И убедить его, очень крепко убедить, отвечать честно…
— Игорь, меня не надо убеждать. Ты ключевая фигура, и я обязан либо получить твою под-держку, либо… Ладно. Клянусь Родом — ни слова лжи! Для начала — моё настоящее имя Ратибор, и сейчас я выполняю решение Большого Синклита. Ну, так мировая?
— Именно, большого? — капитан махнул на всё рукой. Чёрт с ним! Если невозможно избавиться от всего этого бреда, если приходиться выслушивать всяких сумасшедших, то расслабляемся и получаем удовольствие. А там куда кривая выведет! Положимся на спасительный «авось» и верный «небось»! — Ни среднего, ни малого, а большого? Уважаю! Мировую, говоришь? Мы завсегда! Даже если ты туда и намешал чего-то… Ха! Самогонка с демедролом меня не прикончила, после БФ выживал… За Мир во всём Мире!
Красильников смачно выдохнул и поднёс фляжку к губам.
Вкус напитка ничуть не уступал аромату. На этот раз, правда, обошлось без видений, но на секунду, может даже на долю секунды, капитан всё-таки утратил связь с реальностью. Его кровь, плоть, нервные клетки слились, а потом растворились в чём-то приятно-тягучем, согревающее-мягком и сладко-горьковатом, скользнувшим по гортани и опустившимся в желудок. Игорь чувствовал себя бестелесной субстанцией, парящей среди белоснежных облаков того, недоступного мира.
— Ну, как тебе «Мёд Бурзума»? — Ратибор мягко высвободил фляжку из онемевших пальцев Красильникова.
Проклятие, уже второй раз Игорь возвращался из садов Эдема к долбаной повседневности, где, кроме всего прочего, к остальной головной боли прибавились странные люди с фантастическими байками и искусственно выведенный отпрыск с повадками то ли серийного убийцы, то ли взбесившегося волка. Может после всего, этот самодовольный выскочка ожидает слов благодарности и восхищения. Чёрта с два!
— Потянет. Хотя, такого ни разу не пробовал. Это портвейн или ликёр?
— Мёд, капитан, хорошо выдержанный мёд с кое-какими добавками, секрет, которых известен лишь семьям пивоваров с Бурзума. При Варге Потрошителе этот напиток объявили национальным достоянием — любой покусившийся на тайну рецепта обречён на одну из самых мучительных казней — Кровавый Орёл…
— Звучит внушительно, — хмель окутывал мозги, согревал кровь, успокаивал желудок.
— Да, осуждённому рассекают кожу, а потом очень медленно разделяют грудную клетку.
— Ого! А такого орла нельзя применить к пронырам адвокатам или, например, к производите-лям чёртовой рекламы?
— Нет их скорее бы привязали к муравейнику или закопали бы по шею в песок на время прили-ва.
— Тоже неплохо. А, скажем…
— Игорь, времени мало. Поговорим о наших делах.
— Как скажешь, начальник. Кто похмеляет, тот и тосты заказывает.
— Капитан, а серьёзнее нельзя?! Ты забыл, что от нас зависит?
— Ратибор, чёрт ну и имечко, извиняй!
— Лучше зови меня Ратом.
— Без проблем. Действительно, извини. Я как выпью, либо паясничаю, либо злым, как чёрт становлюсь. А пью я постоянно.
Ратибор покачал головой:
— В ближайшее время придётся сдерживать себя… Иначе, нам всем крышка.
— Да брось ты! До поросячьего визга мне здесь никто нажраться не позволит. А пока я что-то соображаю — держу всё под контролем. На рожон больше из дури лезу. Скучно как-то живётся…
Ратибор закурил, пригладил волосы, грустно улыбнулся.
— В чём-то я тебя понимаю. Был у меня такой период, после частичной потери памяти. Знаешь, основное помню — куда шёл, зачем, что хотел сделать, кого преследовал — остальное в тумане. Всплывают какие-то лица, особенно одно — женское… Не лица даже. Тени… А подробности — изволь! Тогда я и затосковал. Только пить рано или поздно тоже надоедает…
— Так память вернулась?
— К чёрту память. Кое-что порой лучше сразу отсечь — пока гангрена целиком душу не сожра-ла… Ну, хватит лирики. Готов к первому инструктажу, капитан?
Игорь вздрогнул. Умеет же этот хлыщ заставать врасплох! Красильников только задумался об этой подлой и коварной сучке, под названием судьба человеческая. Как она отравляет жизнь щедрыми посулами, сиюминутными победами, мнимым благополучием, но рано или поздно, плотоядно смеясь, делает финт и оставляет с носом… И на тебе! Инструктаж!
— Готов я. Всегда готов, как пионер… Только дай-ка мне ещё глоточек.
— Понравилось? Смотри — мёд — штука коварная.
— Не учи учёного.
Капитан медленно свернул крышку, поднёс флягу к губам, затаил дыхание и… Мысленно сплюнул от досады. Опять обман! Аромат остался прежним, вкус, скорее всего тоже никуда не подевался, а вот дивные видения пропали бесследно. Недаром говорят — второй раз всегда разочаровывает!
Игорь раздражённо, почти с отвращением, сделал внушительный глоток. Взял сигарету.
— Вот теперь я точно готов.
— … сперва, кое-какое оснащение, — под чёрным жилетом Ратибора оказался широкий пояс, он принялся расстёгивать узорчатую пряжку. — Так, мелочь разная, но в определённый момент… Капитан, а что сейчас смешного происходит?
— Ремень у тебя, как у Будулая.
— У кого?
— Был один такой, — Игорь хмыкнул, хотел промолчать дальше, но хмельной кураж сделал своё, — до дому не мог дойти. Память отшибло.