Годы странствий - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1
I. ГОДЫ СТРАНСТВИЙ
Якову Александровичу Глотову
…И мир, как море пред зарею,И я иду по лону вод,И подо мной и надо мноюТрепещет звездный небосвод…ПУСТЫНЯ
Монмартр… Внизу ревет Париж —Коричневато-серый, синий…Уступы каменистых крышСлились в равнины темных линий.То купол зданья, то соборВстает из синего тумана.И в ветре чуется просторВолны соленой океана…Но мне мерещится порой,Как дальних дней воспоминанье,Пустыни вечной и немойНенарушимое молчанье.Раскалена, обнажена,Под небом, выцветшим от зноя,Весь день без мысли и без снаВ полубреду лежит она,И нет движенья, нет покоя…Застывший зной. Устал верблюд.Пески. Извивы желтых линий.Миражи бледные встают —Галлюцинации Пустыни.И в них мерещатся зубцыСтаринных башен. Из туманаГорят цветные изразцыДворцов и храмов Тамерлана.И тени мертвых городовУныло бродят по равнинеНеостывающих песков,Как вечный бред больной Пустыни.Царевна в сказке, — словом властнымСтепь околдованная спит,Храня проклятой жабы видПод взглядом солнца, злым и страстным.Но только мертвый зной спадетИ брызнет кровь лучей с заката —Пустыня вспыхнет, оживет,Струями пламени объята.Вся степь горит — и здесь, и там,Полна огня, полна движений,И фиолетовые тениТекут по огненным полям.Да одиноко городищаЧернеют жутко средь степей:Забытых дел, умолкших днейНенарушимые кладбища.И тлеет медленно закат,Усталый конь бодрее скачет,Копыта мерно говорят,Степной джюсан звенит и плачет.Пустыня спит, и мысль растет…И тихо всё во всей Пустыне:Широкий звездный небосводДа аромат степной полыни…1901
Ташкент — Париж
В ВАГОНЕ
Снова дорога. И с силой магическойВсё это вновь охватило меня:Грохот, носильщики, свет электрический,Крики, прощанья, свистки, суетня…Снова вагоны едва освещенные,Тусклые пятна теней,Лица склоненныеСпящих людей.Мерный, вечный,Бесконечный,ОднотонныйШум колес.Шепот сонныйВ мир бездонныйМысль унес…Жизнь… работа…Где-то, кто-тоВечно что-тоВсё стучит.Ти-та… то-та…Вечно что-тоМысли соннойГоворит.Так вот в ушах и долбит и стучит это:Ти-та-та, та-та-та… та-та-та… ти-та-та…Мысли с рыданьями ветра сплетаются,Поезд гремит, перегнать их старается…Чудится, еду в России я…Тысячи верст впереди.Ночь неприютная, темная.Станция в поле… Огни ее —Глазки усталые, томные —Шепчут: «Иди…»Страх это? Горе? Раздумье? Иль что ж это?Новое близится, старое прожито.Прожито — отжито. Вынуто — выпито…Ти-та-та… та-та-та… та-та-та… ти-та-та…Чудится степь бесконечная…Поезд по степи идет.В вихре рыданий и стоновСлышится песенка вечная.Скользкие стены вагоновДождик сечет.Песенкой этой всё в жизни кончается,Ею же новое вновь начинается,И бесконечно звучит и стучит это:Ти-та-та… та-та-та… та-та-та… ти-та-та…Странником вечнымВ пути бесконечномСтранствуя целые годы,Вечно стремлюсь я,Верую в счастье,И лишь в ненастьеВ шуме ночной непогодыВеет далекою Русью.Мысли с рыданьями ветра сплетаются,С шумом колес однотонным сливаются,И безнадежно звучит и стучит это:Ти-та-та… та-та-та… та-та-та… ти-та-та…Май 1901
В поезде между Парижем и Тулузой
КАСТАНЬЕТЫ
Е. С. Кругликовой
Из страны, где солнца светЛьется с неба жгуч и ярок,Я привез себе в подарокПару звонких кастаньет.Беспокойны, говорливы,Отбивая звонкий стих, —Из груди сухой оливыСталью вырезали их.Щедро лентами одетыС этой южной пестротой;В них живет испанский зной,В них сокрыт кусочек света.И когда Париж огромныйВесь оденется в туман,В мутный вечер, на диванЛягу я в мансарде темной,И напомнят мне онеИ волны морской извивы,И дрожащий луч на дне,И узлистый ствол оливы,Вечер в комнате простой,Силуэт седой колдуньи,И красавицы плясуньиСтан и гибкий и живой,Танец быстрый, голос звонкий,Грациозный и простой,С этой южной, с этой тонкойСтрекозиной красотой.И танцоры идут в ряд,Облитые красным светом,И гитары говорятВ такт трескучим кастаньетам,Словно щелканье цикадВ жгучий полдень жарким летом.Июль 1901
Маllorса. Valdemosa.
VIA MALA
Там с вершин отвесныхЛедники сползают,Там дороги в тесныхЩелях пролегают.Там немые кручиНе дают простору,Грозовые тучиОбнимают гору.Лапы темных елейМягки и широки,В душной мгле ущелийМечутся потоки.В буйном гневе свирепея,Там грохочет Рейн.Здесь ли ты жила, о фея —Раутенделейн?1899
Тузис
ТАНГЕЙЗЕР
Смертный, избранный богиней,Чтобы свергнуть гнет оков,Проклинает мир прекрасныйСветлых эллинских богов.Гордый лик богини гневной.Бури яростный полет.Полный мрак. Раскаты грома…И исчез Венерин грот.И певец один на воле,И простор лугов окрест,И у ног его долина,Перед ним высокий крест.Меркнут розовые горы,Веет миром от лугов,Веет миром от старинныхОстрокрыших городков.На холмах в лучах закатаКупы мирные дерев,И растет спокойный, стройныйПримиряющий напев.И чуть слышен вздох органаВ глубине резных церквей,Точно отблеск золотистыйУмирающих лучей.1901
Андорра
ВЕНЕЦИЯ
Резные фасады, узорные зданьяНа алом пожаре закатного станаПечальны и строги, как фрески Орканья, —Горят перламутром в отливах тумана…Устало мерцают в отливах туманаДалеких лагун огневые сверканья…Вечернее солнце, как алая рана…На всем бесконечная грусть увяданья.О пышность паденья, о грусть увяданья!Шелков Веронеза закатная Кана,Парчи Тинторето… и в тучах мерцаньяОсенних и медных тонов Тициана…Как осенью листья с картин ТицианаЦветы облетают… Последнюю дань яНесу облетевшим страницам романа,В каналах следя отраженные зданья…Венеции скорбной узорные зданьяГорят перламутром в отливах тумана.На всем бесконечная грусть увяданьяОсенних и медных тонов Тициана.<1902, 1910>
НА ФОРУМЕ
Арка… Разбитый карниз,Своды, колонны и стены.Это обломки кулисСломанной сцены.Здесь пьедесталы колонн,Там возвышается ростра,Где говорил ЦицеронПлавно, красиво и остро.Между разбитых камнейЯщериц быстрых движенье.Зной неподвижных лучей,Струйки немолчное пенье.Зданье на холм поднялосьЦепью изогнутых линий.В кружеве легких мимозОчерки царственных пиний.Вечер… И форум молчит.Вижу мерцанье зари я.В воздухе ясном звучит: Ave Maria!1900
Рим
АКРОПОЛЬ
Серый шифер. Белый тополь.Пламенеющий залив.В серебристой мгле оливУсеченный холм — Акрополь.Ряд рассеченных ступеней,Портик тяжких Пропилей,И за грудами камений,В сетке легких синих теней,Искры мраморных аллей.Небо знойно и бездонно —Веет синим огоньком.Как струна, звенит колоннаС ионийским завитком.За извивами КефизаЗаплелись уступы горВ рыже-огненный узор…Луч заката брызнул снизу…Над долиной сноп огней…Рдеет пламенем над ней он —В горне бронзовых лучейЗагорелый Эрехтейон…Ночь взглянула мне в лицо.Черны ветви кипариса.А у ног, свернув кольцо,Спит театр Диониса.1900
Афины
ПАРИЖ
1 С МОНМАРТРА
Город-Змей, сжимая звенья,Сыпет искры в алый день.Улиц тусклые каменьяСиневой прозрачит тень.Груды зданий как кристаллы;Серебро, агат и сталь;И церковные порталы,Как седой хрусталь.Город бледным днем измучен,Весь исчерчен тьмой излучин,И над ним издалека —По пустыням небосклона,Как хоругви, как знамена,Грозовые облака…И в пространство величаво,Властной музыкой звуча,Распростерлись три луча,Как венец… (Твой образ — Слава!)И над городом далечеНа каштанах с высоты,Как мистические свечи,В небе теплятся цветы…<1904–1905>
2 ДОЖДЬ
В дождь Париж расцветает,Точно серая роза…Шелестит, опьяняетВлажной лаской наркоза.А по окнам, танцуяВсё быстрее, быстрее,И смеясь и ликуя,Вьются серые феи…Тянут тысячи пальцевНити серого шелка,И касается пяльцевТоропливо иголка.На синеющем лакеРазбегаются блики…В проносящемся мракеЗамутились их лики…Сколько глазок несхожих!И несутся в смятеньи,И целуют прохожих,И ласкают растенья…И на груды сокровищ,Разлитых по камням,Смотрят морды чудовищС высоты Notre-Dame…<Февраль 1904>
3
Как мне близок и понятенЭтот мир — зеленый, синий,Мир живых, прозрачных пятенИ упругих, гибких линий.Мир стряхнул покров туманов.Четкий воздух свеж и чист.На больших стволах каштановЯрко вспыхнул бледный лист.Небо целый день моргает(Прыснет дождик, брызнет луч),Развивает и свиваетСвой покров из сизых туч.И сквозь дымчатые щелиПотускневшего окнаБледно пишет акварелиЭта бледная весна.<1902>
4
Осень… осень… Весь Париж,Очертанья сизых крышСкрылись в дымчатой вуали,Расплылись в жемчужной дали.В поредевшей мгле садовСтелет огненная осеньПерламутровую просиньМежду бронзовых листов.Вечер… Тучи… Алый светРазлился в лиловой дали:Красный в сером — это цветНадрывающей печали.Ночью грустно. От огнейИглы тянутся лучами.От садов и от аллейПахнет мокрыми листами.<1902>
5
Огненных линий аккорд,Бездну зеркально-живую,Ночью Place la Concorde,[1]Ночью дождливой люблю я.Зарево с небом слилось…Сумрак то рдяный, то синий,Бездны пронзенной насквозьНитями иглистых линий…В вихре сверкающих брызг,Пойманных четкостью лака,Дышит гигант — ОбелискРозово-бледный из мрака.<1903–1904>
6
Закат сиял улыбкой алой.Париж тонул в лиловой мгле.В порыве грусти день усталыйПрижал свой лоб к сырой земле.И вечер медленно расправилНад миром сизое крыло…И кто-то горсть камней расплавилИ кинул в жидкое стекло.Река линялыми шелкамиКачала белый пароход.И праздник был на лоне вод…Огни плясали меж волнами…Ряды огромных тополейК реке сходились, как гиганты,И загорались бриллиантыВ зубчатом кружеве ветвей…<Лето 1904>
На Сене близ Мэдона
7
Анне Ник. Ивановой
В серо-сиреневом вечереРадостны сны мои нынче.В сердце сияние «Вечери»Леонардо да Винчи.Между мхом и травою мохнатоюКлюч лепечет невнятно.Алым трепетом пали на статуюЗолотистые пятна.Ветер веет и вьется украдкамиМеж ветвей, над водой наклоненных,Шевеля тяжелыми складкамиШелков зеленых.Разбирает бледные волосыПлакучей ивы.По озерам прозелень, полосыИ стальные отливы.И, одеты мглою и чернию,Многострунные сосныНавевают думу вечернююПро минувшие весны.Облака над лесными гигантамиПерепутаны алою пряжей,И плывут из аллей бриллиантамиФонари экипажей.<2 июля 1905>
В Булонскoм лесу
8
На старых каштанах сияют листы, Как строй геральдических лилий.Душа моя в узах своей немоты Звенит от безвольных усилий.Я болен весеннею смутной тоской Несознанных миром рождений.Овей мое сердце прозрачною мглой Зеленых своих наваждений!И манит, и плачет, и давит виски Весеннею острою грустью…Неси мои думы, как воды реки, На волю к широкому устью!1905
9
В молочных сумерках за сизой пеленойМерцает золото, как желтый огнь в опалах.На бурый войлок мха, на шелк листов опалыхРосится тонкий дождь, осенний и лесной.Сквозящих даль аллей струится сединой.Прель дышит влагою и тленьем трав увялых.Края раздвинувши завес линяло-алых,Сквозь окна вечера синеет свод ночной.Но поздний луч зари возжег благоговейноЗеленый свет лампад на мутном дне бассейна,Орозовил углы карнизов и колонн,Зардел в слепом окне, златые кинул бликиНа бронзы черные, на мраморные лики,И темным пламенем дымится Трианон.1909
10
Парижа я люблю осенний, строгий плен,И пятна ржавые сбежавшей позолоты,И небо серое, и веток переплеты —Чернильно-синие, как нити темных вен.Поток всё тех же лиц — одних, без перемен,Дыханье тяжкое прерывистой работы,И жизни будничной крикливые заботы,И зелень черную, и дымный камень стен.Мосты, где рельсами ряды домов разъяты,И дым от поезда клоками белой ваты,И из-за крыш и труб — сквозь дождь издалекаБольшое Колесо и Башня-великанша,И ветер рвет огни и гонит облакаС пустынных отмелей дождливого Ла-Манша.1909
11
Адел. Герцык.
Перепутал карты я пасьянса,Ключ иссяк, и русло пусто ныне.Взор пленен садами Иль де-Франса,А душа тоскует по пустыне.Бродит осень парками Версаля,Вся закатным заревом объята…Мне же снятся рыцари ГрааляНа скалах суровых Монсальвата.Мне, Париж, желанна и знакомаВласть забвенья, хмель твоей отравы!Ах! В душе — пустыня Меганома,Зной, и камни, и сухие травы…1909
ДИАНА ДЕ ПУАТЬЕ
Над бледным мрамором склонились к водам низкоСтруи плакучих ив и нити бледных верб.Дворцов Фонтенебло торжественный ущербТобою осиян, Диана-Одалиска.Богиня строгая, с глазами василиска,Над троном Валуа воздвигла ты свой герб,И в замках Франции сияет лунный серпСредь лилий Генриха и саламандр Франциска.В бесстрастной наготе, среди охотниц-нимфПо паркам ты идешь, волшебный свой заимфНа шею уронив Оленя-Актеона.И он — влюбленный принц, с мечтательной тоскойГлядит в твои глаза, владычица! ТакойТы нам изваяна на мраморах Гужона.1907
В ЦИРКЕ
Андрею Белому
Клоун в огненном кольце…Хохот мерзкий, как проказа,И на гипсовом лицеДва горящих болью глаза.Лязг оркестра; свист и стук.Точно каждый озабоченЗаглушить позорный звукМокро хлещущих пощечин.Как огонь, подвижный круг.Люди — звери, люди — гады,Как стоглазый, злой паук,Заплетают в кольца взгляды.Всё крикливо, всё пестро…Мне б хотелось вызвать сноваОбраз бледного, больного,Грациозного Пьеро.В лунном свете с мандолинойОн поет в своем окнеПесню страсти лебединойКоломбине и луне.Хохот мерзкий, как проказа;Клоун в огненном кольце.И на гипсовом лицеДва горящих болью глаза.1903
Москва
РОЖДЕНИЕ СТИХА
Бальмонту
В душе моей мрак грозовой и пахучий…Там вьются зарницы, как синие птицы…Горят освещенные окна…И тянутся длинны,Протяжно-певучиВо мраке волокна…О, запах цветов, доходящий до крика!Вот молния в белом излучьи…И сразу всё стало светло и велико…Как ночь лучезарна!Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарноВ влюбленном созвучии.Из недра сознанья, со дна лабиринтаТеснятся виденья толпой оробелой…И стих расцветает цветком гиацинта,Холодный, душистый и белый.1904
Париж
«К твоим стихам меня влечет не новость…»
Балтрушайтису
К твоим стихам меня влечет не новость,Не яркий блеск огней:В них чудится унылая суровостьНахмуренных бровей.В них чудится седое безразличье,Стальная дрема вод,Сырой земли угрюмое величьеИ горько сжатый рот.1903
Москва
«Концом иглы на мягком воске…»
Графине Софье И. Толстой
Концом иглы на мягком воскеЯ напишу твои черты:И индевеющие блесткиТвоей серебряной фаты,И взгляд на всё разверстый внове,И оттененный тонко нос,И тонко выгнутые брови,И пряди змейных, тонких кос,Извив откинутого стана,И нити темно-синих бус,Чувяки синего сафьянаИ синий шелковый бурнус.А сзади напишу текучий,Сине-зеленый, пенный вал,И в бирюзовом небе тучи,И глыбы красно-бурых скал.1909
Коктебель
«К этим гулким морским берегам…»
Ел. Дмитриевой
К этим гулким морским берегам,Осиянным холодною синью,Я пришла по сожженным лугам,И ступни мои пахнут полынью.Запах мяты в моих волосах,И движеньем измяты одежды;Дикой масличной ветвью в цветахЯ прикрыла усталые вежды.На ладонь опирая високИ с тягучею дремой не споря,Я внимаю, склонясь на песок,Кликам ветра и голосу моря…Май 1909
Коктебель
«Эти страницы — павлинье перо…»
На книге Лафорга
Эти страницы — павлинье перо, —Трепет любви и печали.Это больного Поэта-ПьероЖуткие salto-mortale.«Небо запуталось звездными крыльями…»
Ол. Серг. Муромцевой
Небо запуталось звездными крыльямиВ чаще ветвей. Как колонны стволы.Падают, вьются, ложатся с усильямиПо лесу полосы света и мглы.Чу! по оврагам лесным — буеракамиРвется охота… и топот и звон.Ночью по лесу, гонимый собаками,Мчится влюбленный Олень-Актеон.Ходит туман над росистой поляною.Слабо мерцает далекий ледник.К красной сосне, словно чернью затканою,Кто-то горячей щекою приник.Грустная девочка — бледная, страстная.Складки туники… струи серебра…Это ли ночи богиня прекрасная —Гордого Феба сестра?Топот охоты умолк в отдалении.Воют собаки, голодны и злы.Гордость… и жажда любви… и томление…По лесу полосы света и мглы.1902
Париж
Allee d'Observatoire[2]
КОГДА ВРЕМЯ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ
1
Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо.Вечность лишь изредка блещет зарницами.Время порывисто дует в лицо.Годы несутся огромными птицами.Клочья тумана — вблизи… вдалеке…Быстро текут очертанья.Лампу Психеи несу я в руке —Синее пламя познанья.В безднах скрывается новое дно.Формы и мысли смесились.Все мы уж умерли где-то давно…Все мы еще не родились.Июнь 1904
2
Быть заключенным в темнице мгновенья,Мчаться в потоке струящихся дней.В прошлом разомкнуты древние звенья,В будущем смутные лики теней.Гаснуть словами в обманных догадках,Дымом кадильным стелиться вдали.Разум запутался в траурных складках,Мантия мрака на безднах земли.Тени Невидимых жутко громадны,Неосязаемо близки впотьмах.Память — неверная нить Ариадны —Рвется в дрожащих руках.Время свергается в вечном паденьи,С временем падаю в пропасти я.Сорваны цепи, оборваны звенья —Смерть и Рожденье — вся нить бытия.<Июль 1905>
3
И день и ночь шумит угрюмо,И день и ночь на берегуЯ бесконечность стерегуСредь свиста, грохота и шума.Когда ж зеркальность тишиныСулит обманную беспечность,Сквозит двойная бесконечностьИз отраженной глубины.<1903>
4
Валерию Брюсову
По ночам, когда в туманеЗвезды в небе время ткут,Я ловлю разрывы тканиВ вечном кружеве минут.Я ловлю в мгновенья эти,Как свивается покровСо всего, что в формах, в цвете,Со всего, что в звуке слов.Да, я помню мир иной —Полустертый, непохожий,В вашем мире я — прохожий,Близкий всем, всему чужой.Ряд случайных сочетанийМировых путей и силВ этот мир замкнутых гранейВлил меня и воплотил.Как ядро, к ноге прикованШар земной. Свершая путь,Я не смею, зачарован,Вниз на звезды заглянуть.Что одни зовут звериным,Что одни зовут людским —Мне, который был единым,Стать отдельным и мужским!Вечность с жгучей пустотоюНеразгаданных чудесСкрыта близкой синевоюПримиряющих небес.Мне так радостно и новоВсё обычное для вас —Я люблю обманность словаИ прозрачность ваших глаз.Ваши детские понятьяСмерти, зла, любви, грехов —Мир души, одетый в платьеИз священных, лживых слов.Гармонично и поблеклоВ них мерцает мир вещей,Как узорчатые стеклаВ мгле готических церквей…В вечных поисках истоковЯ люблю в себе следитьЖутких мыслей и пороковНас связующую нить. —Когда ж уйду я в вечность снова?И мне раскроется она,Так ослепительно ясна,Так беспощадна, так суроваИ звездным ужасом полна!1903
Коктебель
Площадь Согласия (фр.).
Аллея Обсерватории (фр.).