В этот день Восход закончился. Братишки и сестренки, лучики надежды, ведомые Хашом к солнцу, просрали будущее. Отступили на крохотный шажок, переглянулись, точно ища поддержки в глазах друг друга. И наверняка в их горячих головах, замутненных схваткой, нашлась веская причина для нового шага назад.
Топ-топ, суки, я наступаю.
В чадящем сумраке Фермы кто-то заорал нещадно и культистов сорвало — развернулись и бодрой рысцой посеменили к транспортным воротам. Рядом глухо стукнуло — труп Хаша, сорвавшийся с руки, сложился кровавым мешочком. Из перекошенного рта курился легкий дымок.
— Джимми, — с правого фланга нарисовался Хризолит с наспех перебинтованной головой и красными узорами на прокопченном лице. Он неуверенно следил, как последние восходники рвут коготки и сомневался. Да сколько ж можно?
— Не преследовать, — выдохнул я, фокусируясь на свете. — Занять транспортные, проверить периметр. Людей на тушение, не согласных — в жопу. И найди кого-нибудь из администрации, пусть мобилизуют народ. Все подходы на контроль. Как понял?
— Отчетливо, — Он блеснул короткой улыбкой и ухромал, зычно созывая уцелевших бойцов.
Массовка пришла в движение — команды заданы, пути намечены и не надо особо ломать мозг в попытках осмыслить ситуацию. Главное, не дать им растечься в интеллектуальной мастурбации.
В три болезненных приема повернулся к Амиго, который притерся к покрасневшему асфальту. Лежит, черт, пребывая… А дальше свет померк. Последней мыслью отметил болезненный тычок бетонки под локоть и выключился.
Очнулся не сразу, по кусочкам собирая реальность. Не привык к такому — на рядовом дне ты открыл глаза, а в следующее мгновение уже жив, цел, орел. Готов свершать, готов карать. Хренушки-хренаськи. Сперва вернулись глухие звуки, затем проблески тусклого света, и по итогу — запахи. Наносило смесью съестного с хорошо отработавшими телами. Из звуков отмечу разнокалиберный перестук, нудный бубнеж и вроде как скрипку… Скрипку?
Неужто вот оно, сука — последние фанфары горького пути. От желания прояснить ситуацию обрел зрение и резко сел. Ну чего сказать — показалось бл…
Я в комнатке, на лежанке — устроен почти с комфортом. Рядом горбится бледная Ива на кривой табуретке. Фрау напротив — привалилась к стенке и усиленно дышит, косясь на кухонный уголок, где Крыса пытается отработать половником по Шесту. Тощий вяло отмахивается, держа навесу пакет непонятного. Замес с лицом-гематомой сидит за столом и стоически ноет:
— Оставьте соль, придурки, оставьте…
Я улыбнулся. Считать умею. Бойцы потрепаны, перевязочный материал активно торчит, но они пытаются наладить быт и мне достаточно.
— Почему не накрыто? — прохрипел и картинка замерла. Ива кувыркнулась с табурета.
— Живой! — Крыса на радостях засадила тощему в живот и пока тот округлял глаза, подскочила. Открывшийся обзор позволил различить на печурке бодро кипевшую кастрюльку, чайник, горку консерв и крупу.
Ива подскочила и зашарила в поисках сумки, не отрывая взгляда от моего недоумения. Откуда суета?
— Статус? — озвучил я тревожащий вопрос.
— Так навалились… — Она неожиданно всхлипнула. — Досталось нам, а я не успела…
— Им досталось сильнее, — решительно вмешался Замес. — Смена готова действовать.
— Хрен тебе, — очнулась санитарка. — Фрау надо отлежаться.
— Ива, — напряглась женщина. — Я в порядке командир.
Мешанина эмоций и сумрачных реакций. Поток информации, из которого трудно вычленить полезное. И в кишках ноет. Но не в душе, а значит мы драконы и победили.
— Что по био? — спросил аккуратно.
Замолкли. Резче обозначились звуки из цеховых закромов, да уличных развалов. Чет масштабное происходит в аграрном раю. Пахнет гарью и тушенкой.
— Потратились, — решился тощий. И разглядев мой недобрый посыл, добавил: — Сильно.
— Я… — Ива приготовилась взять вину на себя. Прям засветилась от решительности.
— Заткнулись, — приказал.
Три секунды локальной тишины. Придумывать новую мотивацию немного в падлу.
— Живые. Подняли. Руки. — Выждал мгновение и скрежетнул: — Считаем, сука. Хором.
На счете шесть заулыбались немного дебильно. Похрен на био, адхары и зоны, похрен на сонм врагов и тех, кто не определился. Мы живы. Точка.
— Статус, — повторил я.
Ива торопливо закивала и начала перечислять. Кога дошла до третьей дырки в теле бравого командира, я вежливо пресек поток. В целом, могло быть хуже. Пройдем на оптимистической ноте. Но еще денек лучше не совершать активных действий — только жор, питье и сон. Смешно, Джимми, согласен.
— И какого хрена ноет скрипка? — не выдержал я. Попытался перетечь в вертикаль и зашипел. Немного стреляет в пояснице, думаю — к среде пройдет.
Опять пауза. А я не вооружен. И кстати, почему муа не вооружен?
— Похороны, — осторожно сказал Замес.
А я бы хотел услышать подробности. Но ведь уже упоминал — паузы. Прям эмоциональная ритмика и драматизм, когда нагнетает и ты охреневаешь от домыслов. Хотя ладно, мне бы пока просто восстать и начать доминировать.
Ива дернулась в попытке помочь, и я выказал недоумение:
— Охренела?
С третьего раза ноги сдюжили. Очнувшаяся функция окатила нехорошим — и зуд, и трепет, и огонь. Выбирай, не хочу. И лучше не медли, потому как оператора ждут.
Взять тело на изгиб, притопнуть, попробовать мышцу на отзывчивость. Меня учили приходить в себя, практикой ставя диагноз бренному телу. Память готова подсказать — темные казематы, хриплое дыхание и последние слова инструкторов. Не крайние — последние, в которых лишь одно — потребно выжить, призрак.
Сделал шаг. Чутка оперся на Замеса, сделавшего вид, что ничего не произошло. Отдышался. Пару метров до кухоньки, где замер тощий, одолеть сумею. А там вежливо изыму пакетик из неуверенной руки и зашвырну в угол:
— Наху… соль. — Помолчал, приглядываясь к лицам. — А теперь, когда прояснили, рапортуйте четко и по существу.
Вижу, собрались. Вот и правильно. Ничего не закончено, пока не скажу. Хоть и мечтается им о крохотном миге покоя. Кроме тощего, конечно.
Упреждая доклад, продвинулся к двери. Словам надо придать аутентичные декорации, да и глянуть на фермерские развалы не помешает. Чего-кого, как говорится. Три шага, скрип петель и горький порыв воздуха в лицо — едва уловимое касание отгоревшего, мертвого бытия. Если зайти с высоких материй, сука.
Под открытым небом день. Почти как в песне. Серая, расчерченная Осью, панорама. Чуть ниже дымная взвесь над чернеющими корпусами, немного зеленого, немного стального и на остатках — камни, бетон, кирпичи и доски. С моей позиции больших разрушений не видать, но звуковой фон отдавал деловым страданием, я бы так сказал. Суета в определенных точках, где аграрии снуют с инструментом и материалами, стук, крики и матерные технологии. Меж кустиков, на пятачках свободы, жмутся остатки Транзита под надзором суровой охранки. Депортация неизбежна. И отзвуки боли. И сучья скрипка.
— Победа братишка! — По дорожке вильнуло пару фермеров, с бутылками наперевес. Сфокусировались на мне и возымели радость общения. — Хлебни за ясность.
Шест молча шагнул и празднующие резко нашли новый объект для дружбы — за соседними сарайчиками.
— На что похожа скрипка? — прошипела Крыса умнику. Таятся, черти, осторожничают.
— Понятия не имею, — честно ответил он, выступая вперед. — Администратора похоронили. Согнали народ, Отец Земля задвинул речь о беззаветной службе и любви. Выступила церковь, еще пара кадров из совета. Они там вроде памятник замутили. Под музыку. Сперва еще гитара звучала, было даже прикольно, потом только скрипка. Если это скрипка.
— Это скрипка, — буркнул. — К нам лезли?
— Нет, — вступил тощий. — Я разок намекнул, что не надо. Послушались.
— Молодцы, — оглянулся на подтянувшихся бойцов. — Но нам недолго осталось.
Судя по лицам, осознали быстро. И надо отметить, промолчали. Есть ведь задатки, не отнять. А я еще даже не начал муштру. Но все потом, сперва о насущном. Смена № 7 растратилась, сузив горизонт возможностей. Здоровье среднее, у отдельных бойцов настрой опасно близок к минору. Классика — пришли на минимуме, обрели и слили, готовые уходить при своем исконном. Но вот над этим я поработаю.
Вернувшись под крышу, чтобы снизить накал фермерской активности, что резала глаз, поддался нытью функции и подступил к люку.
— Уверен? — серьезно спросил тощий. — Джимми?
— Норма, Шест. И доварите уже булькающую херню. Фрау?
— Услышала четко, — улыбнулась женщина. — Говорила же, дайте мне.
— Да ты еле ползала… — возмутилась Крыса. — Где, бл… благодарность?
Десяток ступенек в шахте одолел на чистой воле и чутка подивился, как не упал. Несколько секунд выждал, приникнув к холоду перекладин. Мышца дрожала, мозги колыхались, инсталляция требовала. Вниз, вниз, вниз. Ничего нового.
Голоса над головой становились тише, пока я тихо сползал. Торопиться не стану, отделю прошлое от будущего в ритме черепашки. Спустившись, постою в тоннеле, на десяток раз обведя тусклым лучом фонарика облезлые стены. Пройдусь, шаркая до створа…
Зелень строчек на мониторе углядел еще с порога. Сенс-модуль в полной боевой развертке, приборы гудят, плафоны едва заметно моргают, что создает впечатление бурной машинной жизни. Где-то за стенами оборудование сходит с ума в непонятном экстазе.
«ОПЕРАТОР??»
— Вне доступа, — ответил хмуро, приближаясь к столу.
Машина смогла удивить:
«Чем может помочь ААДИ?»
— Чего? — спросил туповато. Никаких требований и понуканий при полной электронной активности. Забота? Ну-ка нахер, любезная.
Ладонь в сенс-захвате стремительно налилась теплом. Экран очистился, несколько секунд в черной глубине кружилась эмблема трилистника, а вот бодрая мелодия не играла. И кого, сука, ждем?
— Давай уже, — попросил. — Чувствую же, пора.
«Диагностика»
«Стазис-основа — 67 %. Зафиксирована ударная дестабилизация. Требуется оперативный курс G 2 SP. Немедленно»
«Ресурсный дефицит»
«Поиск решения»
«Субсидия»
Операционная кабина подсветилась зеленым, по индикаторам пробежала быстрая рябь. Тут согласен — оператору положена витаминка, чтобы прочистить плывшие мозги. Если правильно понял, машина отсыплет в долг за свой скудный счет. Функционер должен функционировать — почти слышу слоган.
В кабине меня коротко ударило тьмой. Закрыл глаза, открыл… и попытался осмыслить. То, что может меня выключить, не нравится мне априори. Прям до белых костяшек и чтоб все сдохли. Но благодарное тело иного мнения — боль утихла, мясо на легком энергетическом подъеме. То есть, если меня стукнуть, я почти не упаду и даже постараюсь найти контраргументы. Возможно — посмертно.
Сучьи, дрянные мысли. Минус… Минус, сказано.
Несколькими вздохами успокоив нервное, вернулся к столу и вбил ладонь на положенное место. Уже легче — на подкорке танцует что-то помимо пессимистичного говна о бренности мясного храма. Скрипка на меня плохо действует, не иначе.
«Диагностика»
«Стазис-основа — 84 %. Зафиксирована дестабилизация. Требуется оперативный курс G 1 SP. РЕСУРСНЫЙ ДЕФИЦИТ»
Плюшки кончились. А раздача началась. Машина зашла с козырей:
«Директивное задание «Ожидание» завершено. Аади благодарит оператора»
— Приму материальным, — сказал веско.
«Аади благодарит оператора»
— Сука.
«Узел 7 найден. Кодовая метка узла — 10 DeR. Открыт маршрутный реестр. Условное обозначение узла — Грозовой»
Знаете, я плохо верю в совпадения. Случается конечно стечение, когда ты, охреневая, не веришь в реальность, но такому счет на единицы в общем разрезе мирового порядка. Есть причина и есть следствие, а все остальное лишь вариации Дороги. И когда я вижу слово «Грозовой», в памяти находится лишь один отклик.
Да, кшатрий — смена № 7, подозреваю, заглянет к тебе на родину. Загадочный и манящий Грозовой Форт. А я только за, прям сука сильно за. Хотя подозреваю, что путь будет тернист и говнист, если понимаете, о чем я.
«Маршрутная инициализация подготовлена. Активация пакетного сигнала»
«Отказ в доступе»
«Повторная активация»
«ОТКАЗ В ДОСТУПЕ»
«ОПЕРАТОР??»
Мне показалось или в последней строчке сквозила откровенная обида. Точно машина нашла дом, радостно бросилась к двери, задыхаясь от счастья, а из-за створок коротко прозвучало «Иди наху… доченька». Такое бывает, знаю. И в чем-то даже понимаю машинную обиду. Но для того здесь посажен оператор — мониторить и вмешиваться.
— Постучись сильнее, — хмыкнул. И тихо пояснил: — Трудно отказать, когда дверь сносит тебя к херам.
«Усиление пакетного сигнала»
«Поиск решения»
«Обнаружена ячейка-транслятор. Построение топологии»
С минуту по экрану мельтешили непонятные символы, сливаясь в нудную рябь. Я ждал. Дальнейшее неминуемо и понятно.
«Требуется вмешательство»
«Директивное задание — активация ячейки 7-24-тэта. Время выполнения — 40 циклов»
«Загрузка маршрутного пакета. Корректировка функции»
И тут меня накрыло. Заорал, сползая на пол и выворачивая горящую руку. Контакты держали плотно и рвали нервы в огненном шторме. Чистая боль — до зубовного скрежета и разукрашенной тьмы. Где-то что-то мелькало, звучало и подванивало. Все равно.
Очнулся на полу. Аппаратура поумерила стрекот, ровный свет плафонов умиротворял.
— Щас, бл… вернусь, — я перевернулся на корты. — Возьму стреляющее и вернусь… Ты только жди, родная…
«ААДИ благодарит оператора»
«ААДИ благодарит оператора»
Строчки сыпали не переставая. Машина вроде как извинялась, внимая к голосу служивого разума. Я почитал, зажмурился, присмотрелся еще раз. Затем обратил внимание на отголоски нового сигнала — едва приметный огонек, что периодически затухал, пропадая в бездне разрушенного мира, и, что самое удивительное, возникал, чутка смещаясь в направлении, если верить откликам функции. И как такую херню искать?
— Как такую херню искать? — посмотрел я на экран.
Благодарности замерли и ссыпались вниз.
«Ячейка-транслятор7-24-тэта»
Ответ на двоечку, согласитесь. Тебе за горизонт, оператор, примерно налево и спасибо за внимание. Теперь ушел к херам.
Ну я и ушел. Толку плескать кипятком — спускаясь в операторскую, подозревал, что ничем хорошим встреча живого и электронного не закончится. Специфика работы, сука. Вечный путь вдоль древних топологий.
Бойцы выглядели настороженно. Молчали пока я выбирался из лаза и притирался к стулу.
— Завтра уходим, — сказал ровно.
— Так давно пора, — усмехнулся тощий. — Пилигримов ноги кормят.
— Согласна, — рубанула мелкая. — Тут вкусно, но там может быть вкуснее.
В этой парочке не сомневался. Вечная погоня за новым, вечный поиск щедрых полей, что согреют душу лучше, чем старые. Бродяги. Уважаю.
— Замес?
— Обидно, командир, — выпучился умник.
— Согласна, — торопливо сказала Фрау. — Обед готов, если что. Но звучало обидно… Мы же смена.
— Ферма штука такая, — пожал я плечами. — Забористая. Ива?
— Зачем спрашиваешь? — засопела она. — Я что-то не так сделала? Не оправдала?
— Слушай, башковитый, — повернулся я к Замесу. — А ты можешь сделать так, чтобы они не доставали меня подобными вопросами?
— Как два пальца, — фыркнул умник. — Они же не дебилы.
И мы поели. Хлебнули жидкого супца, как намек об уходящей роскоши. А дальше хардкор, хотя кое-какие наметки у меня есть. Подтянув пояс, я выбрался из-за стола. Накинул сбрую, куртку и ограничился ножом, с которыми, между прочим, тоже дефицит.
— Проверьте припасы. Готовьтесь. Я в администрацию, — отрапортовал кратко и выбрался из комнаты. Пора навестить знакомцев и поговорить по душам. Ведь помните, я обещал.
Шел опять же неспеша. Не видел смысла торопиться, хотя новый срок до обнуления определен и потребно напрячься в служебном рвении. Зачем? Вокруг аграрная пастораль — подгоревшая, суетливая, но мирная. Если откинуть боль, перманентно разлитую в воздухе, настрой окружающих считывался за позитивный. Лица напряженные, но не затравленные, если понимаете. Работа спорилась, жизнь налаживалась, а я шел.
У администрации и прилегающей КПП картинка более черная. Пожар случился добротный и локализован был скудно — под пулями, болтами и воплями. Хотя волей властей народ уже натащил стройматериалов, уложив кривыми штабелями вдоль тротуара. Рядом багровые от усердия бригадиры зычным ором направляли работяг.
На меня, праздно идущего, нехорошо покосились. Но и спустя десяток секунд, на которые задержался для определенности, ничего не сказали. Почуяли и отвернулись. Кто-то навернулся с куском фанеры и фокус внимания сместился.
В конторе царила привычная суета. Или нет, поправлюсь — просветленная суета. На первом же пролете лестницы дородная тетка в штормовке орала хмурому мужику ступенькой ниже:
— Не дам! Ясно?! Потому что нету, сука! А было бы, не дала!
— Согласно правилам! — мужик наливался нездоровой краснотой. — Мне же еще платить!
— Пошел в жопу! — отрезала истица и потопала наверх. Мужик задохнулся от злости и рванул следом.
Одна сценка из десятка подобных. По итогу, еле протолкался до боевого крыла, где накал страстей неожиданно дал слабину. Суровые аграрии сурово ходили из кабинета в кабинет и обменивались суровыми репликами. Чет у них тут без ажиотажа, почти скучно.
В комнату, где некогда поучаствовал в крайнем брифинге, вошел без стука. Внутри с прошлого посещения ничего не изменилось. Потертый стол, стулья в разнобой, схемы на стенах. За мутным окном вид на корпуса. Под потолком сизый дымок от накуренного. Лепота.
За столом сидел скособоченный Амиго, рядом маялся перебинтованный Хризолит, изучавший одинокую открытую банку тушенки, выставленную перед собравшимися. На мое появление он сплюнул, достал из кармана блистер с зеленой искрой и сунул безопаснику. Пояснил зачем-то:
— Проспорил. Сказал, что раньше вечера ты не восстанешь. Ты как поднялся-то?
— Вопреки, — буркнул, проходя. Приценился к свободному стулу, покачал.
Мебеля скрипнули. Амиго молчал.
Так же молча он достал из ближней тумбочки бутылку, три стакана и одну вилку. Разлитая жидкость отдавала коричневым и могла относиться к любому классу алкоголя. Пахла химическим и немного травой. Самый раз для отходной. Амиго протянул руку, и мы сошлись в специфичном пожатии — за предплечья. Наверное, легионерская привычка, но мне не принципиально.
— Ой да ладно, — фыркнул Хриз. — Не нагнетайте.
Выпили, по очереди закусили. Для протокола, тушенка — говно.
— Ты сдержал обещание, — хрипло выдохнул безопасник. На его почернелом осунувшемся лице отразилась вековая усталость.
— Выглядишь дерьмово, — согласился. — Прям хочется добить, чтоб не мучался.
— Пошел нахер, — вежливо ответил мужчина. И добавил фирменное: — Джимми.
Я не удержался:
— Да как ты так произносишь-то?
— Практика, — пожал он плечами и разлил по второй.
Новый круг пошел легче. Хриз хлопнул себя по лбу, типа запамятовал, прохромал к угловому шкафу, порылся и достал из закромов две печеньки.
— Не смешно, — сказал я ему.
Налили по третьей.
— Когда уходите? — просто спросил Амиго. Мимика просто кремень.
— Завтра, — ответил, принюхиваясь к стакану. — Волков ноги кормят.
— Не слышал о таком, — встрял Хриз. — А может останешься?
Амиго и я усмехнулись почти синхронно. Нет, ну правда смешной вопрос. Позади стукнула дверь и с порога хрипло объявили голосом замученного Паши:
— Успел, сука. — Он отдышался, держась за бок, поправил на голове тюрбан бинтов и подсел.
Амиго достал четвертый стакан.
— А чего тянуть? — сказал я задумчиво, прицениваясь к Пашиному лицу. — Мебель дешевая, сломаем не жалко…
— Погорячился, — буркнул Паша. — Можешь врезать. Только слева бей, справа у меня еще не заросло.
— Иди нахер, вояка, — хмыкнул я. — Кость на кость, бла-бла-бла. Но ты назвал мою улыбку сраной.
— Смело, — уважительно кивнул Амиго. — Реально смело.
Выпили и добили печенье. Для протокола, тушенка — по-прежнему говно.
Амиго морщась встал, сходил и принес из угла два объемистых рюкзака. Придвинул ко мне:
— Консервы, сухпаи, расходка. Немного исподнего, носки оранжевые, не обессудь. Патроны выгреб сколько мог. Био, из доступного. Сам понимаешь, дефицит просто охренительный. Ну и так, мелочевка для походной жизни.
— Ты знал? — спросил я уважительно. У человече просто отменная чуйка. Завидую.
— Плюс минус день, — кивнул он. — Такие как ты, не оседают. А дело, надо полагать, сделано?
— Да, — не стал скрывать. — Дорога поманила.
Приняли по последней на ход ноги и не сговариваясь поднялись. Амиго немного помялся, чем насторожил:
— В сторону Оси уйдете?
— А куда ведут все дороги? — улыбнулся. Риторические вопросы, риторические ответы.
Безопасник достал из-за пазухи небольшой звякнувший мешочек и протянул:
— Вдруг найдешь Форт. Вернешь их домой.
Я заглянул внутрь. Жетоны с выбитыми номерами. Почти и не сомневался:
— Хаша здесь нет?
— Он не кшатрий. — отрезал мужчина. — Иди, нам еще работать.
Пора. Во всех смыслах.
Остатки дня прошли в сборах. Замес и Фрау на принесенные рюкзаки среагировали, точно страждущие на воду. Разве что стойку не сделали. Все пересчитали, все разложили и вступили в жаркие дебаты, планируя расходы, исходя из сложности пути. Делили то, чего не знали. Случается от нервного.
А я методично проверял экипировку. Шест и Крыса копировали. Ива нервничала. Грядут перемены, девочка, грядут перемены. В тебе чувствуется решимость, ты не свернешь, остальному научу.
Утро начали с разминки — проверить, насколько восстановились организмы. Через полчаса стало понятно — лучше двигаться осторожно и био не жалеть. А лишний день ожидания — всегда лишний.
Шест, радостно хлопнув Марту по борту, объявил:
— Застоялась, родимая.
— Дурак, — фыркнула Крыса, сгружая рюкзаки.
Диалог угас в преддверии выхода. Слишком долго мы задержались на Ферме, успели свыкнуться. Но ничто не вечно, согласитесь.
Скрипнули колеса, зашуршала галька. Заманчивый звук, что начинал отсчет. Фрау закрыла дверь и задержала ладонь на створке. Прощалась, надо полагать. Нетерпеливая Крыса успела нарезать кружок по ближним дорожкам и демонстрировала полную готовность уйти. Я скупо улыбнулся. Все, как всегда.
На транспортных воротах, обустроенных строительными лесами, на которых деловито сновали аграрии, нас встретил Амиго. Хмуро оглядев нашу компанию, сказал:
— Долго спите.
— И тебе доброе утро, — ощерилась мелкая. — Командир?
— Это он от зависти, — пояснил девушке. — Игнорируй.
— Все такие же, — кивнул безопасник и не торопясь шагнул вовне. Охранка браво подтянулась. — Сразу в зону?
Я прикинул маршрут, оценивая далекий сигнал. Определенно в сторону Оси, а большего не скажу. Как двигаться непонятно, где идти — похрену. Кивнул:
— Чутка проедемся до двенадцатого. Там хаживали, окрестности известны.
— Удобнее, — согласился безопасник.
Минут двадцать молча двигались, прислушиваясь к шороху шин. Шаг на шаг и еще немного. По правую руку высились клети разрушенного квартала, что сочились тихим скрипом. Мертвый город намекал в ожидании. Ждал.
У двенадцатого остановились. Я пригляделся к баррикадам. Выглядят потрепано, за отдельными укреплениями мелькают лица. Белесые пятна, в которых лишь чужое.
— Как Луза? — спросил на автомате.
Амиго посмотрел на пост, на небо, затем мне в глаза:
— Восход пытался прорваться втихую, зайти с фланга. Они с парнями остановили. Полегли почти все, включая Лузу. Но остановили.
Я кивнул. Такова история Лузы.
Амиго протянул руку. На лице почти грусть, если такое возможно. Но нет, скорее всего ошибаюсь. Невозможное — невозможно, n’est-ce pas? Обменявшись прощальным, отступили на шаг.
И безопасник ушел. Слов не надо, согласен.
— Наконец-то, — прошипела мелкая. — Идем, нет?
И мы оставили Ферму. Впереди — Дорога.
Больше книг на сайте - Knigoed.net