Факт № 46Нью-Йорк совсем не тот город, каким он был в начале XXI века. Если быть точнее, это уже совсем другой город в другом месте, а предшественника теперь называют Олд-Йорком. Там, где раньше была статуя Свободы, Манхэттен и Бродвей, ныне зона отчуждения.
Шипение прорывается даже сквозь толщу металла за бортом, когда большой дирижабль входит в воздушное пространство Нью-Йорка, у которого мало общего с погибшим тезкой. Но мне как-то все равно на гражданскую войну, что однажды случилась в Соединенных Штатах Америки, из-за чего куча штатов на побережье Атлантического океана стала самостоятельным государством. Именно так и родилось Атлантическое Содружество, ставшее одним из самых сильных государств мира.
«The future of the World — a peaceful future», — гласит лозунг над головой. Звучит, конечно, прекрасно, но правдой быть не может. Любой дурак скажет, что вся история человечества — это история войн, и прямо сейчас идет еще одна, изменился лишь тип врага с людей на монстров.
В глаза попадается иллюминатор, через который можно разглядеть огромные турбины с вращающимися лопастями. Благодаря таким двигателям дирижабль держится на воздухе и может лететь вперед. Когда-то через океан курсировали многочисленные самолеты, например, Боинги, но теперь все подобные следы недалекого прошлого гниют на мусорных полигонах.
Как только начался топливный кризис 2041 года, заправляться постепенно становилось нечем. А если у тебя нет бензина или дизеля, то машина твоя не поедет и самолет не полетит. Поэтому в каждой стране теперь можно найти многокилометровые свалки, где ржавеют миллионы автомобилей, которые в определенный момент стали большинству не по карману, а после и вовсе бесполезными.
«Да, и природный газ быстро закончился, а каменный уголь исчез. Но главная проблема уперлась, конечно, в электричество, которое нельзя добывать из земных недр. Если нечего сжигать, то вырабатывать электричество ничего не будет, не считая ветряков и плотин, а АЭС везде были закрыты», — так как смотреть на облака не слишком интересно, я возвращаюсь к чтению газетной вырезки с обсуждением того, что почти поставило человечество на грань регресса, а то и уничтожения.
«И если бы не открытие вапориума, наши электростанции тоже бы стали бесполезны и о прежнем комфорте можно было забыть. Но стоило ли это того, чтобы стать добычей для монстров, оказавшихся глубоко под землей?» — продолжает рассуждать автор газетной колонки.
«А ты подумай», — думаю я, не зная, чем еще себя занять.
К счастью, точка прибытия не заставляет себя долго ждать, показывая новенькие небоскребы Нью-Йорка, стоящие в строгом шахматном порядке. Лучи закатного солнца отражаются от стекол зданий и фюзеляжа дирижабля, входящего в воздушный порт рядом с городом. Как только пройдет выгрузка пассажиров и багажа, летательное средство перейдет в другой воздушный док, где примет пассажиров на обратный путь и дозаправится перед вылетом.
«Ну, пора», — мысленно выдыхаю, проверяя карманы на наличие всех документов. Без бумажки ты букашка, это здесь работает на все сто процентов, ведь в Атлантическое Содружество прибывают люди со всего света. И я тоже здесь буду считаться мигрантом, поэтому стоило огромных трудов, чтобы собрать необходимые документы и получить разрешение на въезд.
В этой стране приезжих не любят, но мигрантов не любят везде. Независимо от культуры и менталитета, чужак остается чужаком, а потому достоин пренебрежения и даже открытого презрения. Но мне все равно на чье-либо мнение. Я не для того пахал и обманывал, чтобы заботиться о косых взглядах и обидных словах. Атлантическое Содружество — одно из самых прогрессивных в плане технологий и экономики государств, поэтому здесь можно построить себе будущее, в котором будет и комфорт, и безопасность.
Вместе с другими людьми я спускаюсь по трапу на станцию, которая тоже висит на высоте в полкилометра над океанским побережьем. Если подойти к краю платформы, можно почувствовать прилив адреналина из-за огромной высоты, но мне это неинтересно. Сейчас нужно в числе первых получить багаж, а после подойти к пункту досмотра. Первых, может, будут проверять тщательнее, но таможенники быстро устанут, а когда устанут, станут злыми и раздражительными. Мне уже доводилось с таким сталкиваться.
Пока что план идет как по маслу, я лишь второй в очереди, крепко держась за ручку дорожной сумки. Я навсегда покинул Евразийский Союз с минимумом вещей сразу по нескольким причинам. Во-первых, меньше багаж — меньше за него платить. Во-вторых, останавливаться мне негде, поэтому повсюду таскать лучше то, что уместится в одну сумку. А в-третьих, личных вещей у меня и так было всего ничего.
— Цель визита? — заученно спрашивает служащий в темно-синей форме с гербом страны в виде моста над водой, похожий на Золотые Ворота Сан-Франциско, хотя делать это сравнение вслух я никогда не буду. Память о гражданской войне здесь еще свежа.
— Получение образования с последующим трудоустройством, — отвечаю быстро и решительно, все ответы заготовил заранее. — У меня есть договоренность с академией Бенджамина Франклина, кафедра международных отношений.
Мне действительно удалось связаться с академией, но о договоренности я вру, никаких гарантий поступления и тем более трудоустройства у меня нет. Я был отчислен из Пражской гуманитарной академии как раз с кафедры международных отношений. И пускай проучился там только два года, пользу из этого я извлек. Например, свободное владение английским и чуть похуже с другими распространенными языками.
— Место рождения, — таможенник вообще никак не отреагировал, продолжая опрашивать по скрипту.
— Крымский полуостров, Симферополь.
— Имя и фамилия.
— Марк Бо́гов.
— Год рождения.
— 2023-й.
В таком темпе отвечаю на все вопросы, надеясь на то, что махинации с документами не вскроются. Нет, я не использую поддельные документы, но там есть отметки, которые на самом деле не должны быть поставлены. Например, класс благосостояния у меня указан как средний, хотя по факту я нищий, что может послужить отказом во въезде.
К счастью, расслабленное лицо и быстрые ответы не дают повода для подозрений, поэтому я получаю документы обратно с необходимыми штампами и направлюсь в транспортную зону. Сердце в груди быстро стучит, а походка бодрая от радостных мыслей. Первое важное препятствие пройдено, но работы впереди еще много.
Скоро в транспортной зоне собираются другие пассажиры, после чего поднимается шлагбаум, позволяя зайти на платформу, которая доставит вниз. Сейчас, когда получилось немного расслабиться, я отмечаю про себя, насколько здесь всё выверено в плане летных качеств воздушной гавани, которая тоже висит посредством тяги паровых двигателей. Несмотря на отсутствие твердой опоры, тело не чувствует раскачивания, даже вибраций никаких нет, хотя на дирижабле такое было часто.
Где-то звучит резкий сигнал, после чего платформа поднимает со всех сторон стены клетки и начинает плавный спуск вниз. Как только платформа покидает воздушную гавань, как сразу в лицо ударяет поток сильного и холодного ветра. Стоящие рядом люди быстро хватаются за головные уборы и поднимают воротники, чтобы защититься от холода. Увы, в этом способе спуска комфорта совсем нет, придется мерзнуть и стоять, пока не достигнешь пункта назначения внизу. Более обеспеченные люди могут воспользоваться воздушным такси и автобусом, там и сиденья мягкие, и ветра нет.
«Ладно, однажды я разбогатею и смогу передвигаться так, как захочу», — приятные мысли согревают не очень хорошо, но без них было бы совсем тоскливо. Денег с собой действительно максимум на неделю дешевого отеля и скудного питания. За это время нужно полностью решить все вопросы, связанные с ближайшим будущим в Нью-Йорке.
Найти тяжелую работу с ежедневной оплатой не будет трудно, физический труд по-прежнему ценится везде, хотя когда-то считалось, что в уже в ближайшем будущем низкоквалифицированный труд будет полностью забыт. Ага, как же…
Я замечаю, что платформа почти достигла земли, а также вижу, как на вокзале суетятся носильщики, помогая дотащить сумки за половину доллара. Даже в Атланте, как коротко называют Атлантическое Содружество в честь еще одного заброшенного города старой Америки, нет роботов или автоматонов, какие, говорят, применяются в Теслакратии Амон на территории бывшей Австралии.
Наконец, путешествие вниз завершено, после чего остается пройти еще один контрольно-пропускной пункт и выйти из вокзала, смотря и слушая вечерний мегаполис. На привокзальной площади множество людей ходят в разные стороны, до меня тут никому нет дела, и это взаимно. Лучше не привлекать к себе внимание. Сейчас стоит отправиться по заранее узнанному адресу и снять себе комнату на пару дней.
Подготовка в целом мой конек. Я брал билет только в один конец, так как возвращаться в Евразийский Союз у меня желания нет. Близких друзей там нет, семью тоже не заводил. Родители… Ну им на меня явно все равно. Мне всю жизнь вдалбливали, что я должен быть безмерно благодарен, что мать меня родила, а отчим помогал выживать. Вот только реальной помощи от них не дождешься. В детстве побои, в подростковом возрасте крики и ссоры, а сейчас ядовитые упреки и обвинения в неблагодарности.
Показав средний палец всей Евразии, оставшейся за океаном, я готов вступить в новую жизнь. Сам решаю, что делать и не делать. Если со мной что-то случится, то об этом никто из знакомых не узнает скорее всего, так как я уехал без предупреждения. Все мосты сожжены, номер прежнего телефона больше не обслуживается, а впереди лишь неизвестность и азарт.
Дожидаясь наземного автобуса, разглядываю плакат на стене остановки, на котором призываются на военную службу люди, чтобы стать синкерами, как здесь называют таких людей. Проходцы, если по-родному. Те, кто спускаются в подземелья, чтобы сражаться с монстрами, добывать странные вещи и, самое главное, обеспечивать безопасность добычи вапориума, который стал топливом номер один.
Плакат обещает баснословные деньги за защиту интересов Атлантического Содружества, многочисленные пожизненные льготы для семьи синкера и много других плюшек. А в центре плаката изображен силуэт мускулистого мужчины в окружении молний. Выглядит впечатляюще, ведь синкеры получают необъяснимые наукой способности, что поначалу даже привлекало тех, кто желал необъяснимой силы и власти.
«Ха, я бы даже сам пошел в первых рядах», — вспоминаю подростковые годы, когда вапориум только был открыт, и Атланта рассказала о первых экспериментах. В мальчишеских фантазиях это выглядело как компьютерная игра, в которой именно мне уготована судьба главного героя, который сражается с демонами, качается и получает артефакты. Но самое главное — получает всеобщее уважение и почет.
Отчим даже хотел, чтобы я в восемнадцать лет сразу пошел на военную службу, но, к счастью, к тому времени уже было выяснено, что за возможность становления homo mutatum придется отдать самое ценное, что есть даже у бомжа. А именно всю жизнь за возможность в течение года заболеть самыми страшными болезнями и умереть собачьей смертью.
Такие перспективы отвадили даже самых отбитых, ведь на кой нужны сверхсилы и влияние, если жить тебе останется совсем чуть-чуть? Да и еще где-то под землей, где нет ресторанов и мягких кроватей. Какой-никакой жизненный опыт сейчас подсказывает, что вся эта зазывалка на стене по сути большой обман. Ведь зачем платить огромные деньги и что-то гарантировать, если можно просто заставить человека?
Добровольная служба почти во всех странах стала принудительной. Если тебя мобилизуют для «почетной» роли защитника человечества, то у тебя только два пути: бежать и прятаться или согласиться и скоро сдохнуть. А все деньги осядут в кармане чиновников и богачей, которые во всех странах одинаковы.
В этот момент до ушей доносится шипение, когда подъезжает автобус. Большой, неповоротливый и откровенно уродливый транспорт тормозит рядом с остановкой, разряжая давление паровых камер струями белого пара из трубок на крыше. Гигантизм в механизмах и двигателях вполне объясним, ведь паровой двигатель работает не как двигатель внутреннего сгорания.
Вапориум нельзя просто поджигать и создавать микровзрыв в камере. Новый элемент, открытый в этом столетии, просто разорвет двигатель при попытке нагрева в неразбавленном состоянии, поэтому его чуть-чуть примешивают к водяному пару. В таком состоянии можно контролировать давление, которое во много раз сильнее, чем без использования вапориума. Это заставляет делать более бронированные котлы, трубы и поршни, поэтому все автомобилили, пароходы, дирижабли, поезда и так далее выглядят монструозными по сравнению с машинами прошлого.
Металлические ступени приводят в салон, где есть свободное место рядом с окном. Наметив про себя маршрут, быстро оплачиваю проезд, бросая в приемник пару центов, и прохожу к намеченному месту. Другие пассажиры абсолютно равнодушны, что не может не радовать. Я пока не готов объявить о себе всему миру, да и показывать пока что нечего, если по чесноку.
Где-то под ногами начинаются вибрации, когда паровой двигатель вновь нагнетает давление в камере, толкая массивный поршень основного вала. В салоне заметно жарко, это неизбежное зло, когда под ногами огромная печка. Хорошо хоть, что форточки открыты, поэтому решение занять стоячее место рядом с окном оказалось удачным и дальновидным на всем протяжении поездки.
За окном пролетают многоэтажные дома, обвитые толстыми и горячими трубами, давлением которых пользуются обычные люди для бытовых нужд. Одновременно это используется для отопления что в Евразийском Союзе, что в Европейской Унии, что здесь. Климат тоже изменился, став более резким. Если лето, то очень жарко, а если зима, то очень холодно.
Спустя сорок пять минут поездка завершается в не очень благополучном районе с мусорными кучами на тротуарах, разрисованными стенами и канализационными отстойниками, аромат которых не передаст ни одна бумага, так как сразу свернется и сгниет. Ладно, шутки в сторону, тут стоит быть начеку, так как бандитизм тут по слухам цветет и пахнет ничуть не слабее канализационной вони.
А солнце уже давно село, поэтому приходится держаться ближе к уличным фонарям, добираясь до нужного адреса. К счастью, ничего по дороге не произошло, поэтому скоро толкаю задницей толстую дверь, держа сумку обеими руками.
«Саранча», а именно так называется это место, встречает запахом чего-то тухлого, а также потемками. Благо, стойку администратора пропустить трудно из-за настольной лампы.
— Вечер добрый. Хочу снять комнату на пару дней. Сколько с меня?
Сидящий за стойкой пожилой мужчина отрывается от газеты и оглядывает с ног до головы. Я почти уверен, что оценивает будущего постояльца на предмет денег и возможных неприятностей. Думаю, он без труда определит, что я приезжий, но в обиду себя не дам, так как заранее изучил все цены и распланировал бюджет.
— Тридцать пять долларов за ночь, — равнодушно отвечает администратор.
— Давайте пятьдесят за две ночи и можно комнату без мебели или еще с какими-то неудобствами, — жизнь в Атланте дорогая, это видно даже по ценам за такой клоповник.
— На два дня будет семьдесят долларов, но могу предложить общую комнату за пятнадцать в сутки. Там будет еще трое постояльцев.
Жить с незнакомыми людьми не хочется, так как не получится расслабиться, да и вещи не оставить без присмотра, но деньги могут испариться быстрее, чем предполагалось. Придется и здесь сэкономить на комфорте, поэтому соглашаюсь и становлюсь гордым владельцем одной из кроватей в общей комнате, где уже сидят два человека, которые лишь равнодушно посмотрели на меня и даже не отреагировали на приветствие.
Они явно из областей старой Мексики, это видно по их национальным чертам и слышно по испанскому языку. На нем я могу бегло разговаривать, но показывать знание не буду без нужды. Особенно учитывая содержание разговора, в котором говорится про перевозку запрещенных товаров и чье-то убийство. Новые соседи точно должны отличить местного от приезжего европейца, но, похоже, даже не допускают мысли о том, что тот может понимать их язык. Пусть лучше так и останется, поэтому буду изображать дурачка.
Разместившись на скрипучей кровати, удается немного расслабиться в обнимку с сумкой, но спать пока рано, хотя и хочется. С новыми соседями не получается расслабиться, а с собой даже никакого оружия нет. Пришлось выкинуть всё похожее на оружие еще при вылете из Евразийского Союза, чтобы не давать поводов для обысков и неудобных вопросов. Но здесь придется озаботиться чем-нибудь, хоть выкидным ножом, не говоря уже об огнестреле.
«В таких неблагополучных районах не всегда выйдет убежать», — думаю я, а потом слышу, как открывается дверь и заходит еще один вспотевший мексиканец с взволнованным видом. С трудом понимаю, что он там лопочет из-за волнения, но проблемы очевидны. Троица явно впуталась в какую-то передрягу и готовится сваливать. С одной стороны мне это на руку, а вот с другой не совсем. К сожалению, сегодня именно второй вариант становится главным.
Кто-то с силой пинает дверь и врывается в комнату, сломав внутренний замок. Тот самый прибежавший мексиканец достает из кармана пистолет, но ворвавшийся действует еще быстрее, пригибаясь и выпуская три пули из табельного оружия в голову несчастного. А в комнату залетают еще фигуры в темной одежде и с оружием. Сразу можно признать спецподразделение Нью-Йорка по отличному обмундированию и штурмовым винтовкам. Нефть, может, исчезла, а вот порох продолжает изготавливаться.
Сейчас остается сделать самое верное в этой ситуации, а именно взметнуть руки на головой с растопыренными пальцами и кричать о том, что я не с ними. Так и поступаю, а те двое мексиканцев поступают полностью синхронно. К счастью, больше выстрелов не происходит, но меня заставляют уткнуться лицом в пол.
«Добро пожаловать в Нью-Йорк, Марк», — говорю сам себе, уже не надеясь отдохнуть этой ночью.
Факт № 11За время вооруженных конфликтов и гонки вооружений страны изготовили и законсервировали столько оружия и боеприпасов, что хватит еще на двадцать лет активных войн. Самолеты и танки без модернизации двигателей бесполезны, но в остальном у человечества достаточно способов быстро убивать себе подобных.