Факт № 640Традиции — часть любой культуры, и синкеры, как изолированное общество, тоже имеют сформировавшиеся обычаи. С той лишь разницей, что они сильно отличаются от группы к группе, хотя есть такие, которым следуют почти все. Например, молча спускаться на лифтах. И в некоторых группах традиции могут принимать своеобразные и даже очень опасные формы.
Мой путь на плече Ли Дуна продолжается почти час. Главарь банды, несмотря на худощавое телосложение, легко меня несет и вообще не показывает следов усталости. Вот такую мутацию я бы с удовольствием получил бы, правда, не знаю, как именно она бы выразилась с моим биоконтролем.
Часть пути Ли Дун идет молча, особенно, если на грани слуха слышны звуки монстров. Один раз я даже заорал, чтобы привлечь их внимание, но заработал только шишку на голове, и часть пути провел без сознания. Когда вновь пришел в себя, то понял, что лежу на полу, а мой пленитель разгребает завал. Он трансформировал руки в стальные крюки, которыми поддевает камни и с силой тянет к себе. Потом принимается раскидывать кучу, показывая, что физически намного превосходит обычных людей. Если бы не было синкеров подобных Мяснику, Ли Дун вполне бы мог сбежать отсюда. Стрелять в его стальное тело бесполезно, взрыв гранаты или ракеты он, возможно, легко переживет.
С грохотом раскатывается последняя стена из камней, показывая проход дальше. Ли Дун сейчас рассказывает о том, что на этой глубине можно встретить разные полезные ископаемые, но правительству на это по большей части все равно.
— Вапориум, вапориум, вапориум, — говорит бандит, — Словно без него наступит конец света. Человечество настолько привыкло жить в комфорте, что больше не собирается ухудшать качество жизни ни на дюйм. Понимаешь? Но как-то ведь люди жили в древности и без электричества, огнестрельного оружия, лекарств и интернета.
Мне вообще все равно, рассуждать о ценностях я не собираюсь. Мой мозг, а точнее два моих мозга, работают над решением только одной задачи — как выбраться из этой задницы и остаться в живых?
— Я в детстве читал книги, где рассказывались истории о старых временах, когда мир даже не был открыт полностью. Вот там я хотел бы оказаться, чтобы плавать на парусных кораблях, сражаться на мечах и охотиться на диких животных. Но тебе этого не понять, конечно же. Ты раб современного мира.
Сейчас Ли Дун выглядит воодушевленным, даже небольшая улыбка видна на лице. Но само выражение лица остается жестким, он не из тех, кто ищет гармонии или романтики. Он преследует только нравящуюся ему атмосферу. Думаю, именно таких и нужно отправлять в синкеры.
— И тут меня ловят за преступление, и я оказываюсь здесь. Сначала было не очень весело, особенно, когда я сам был новичком, но теперь я могу смотреть на всё сверху вниз. Можешь поверить, что спустившись под землю я не был авторитетом, что мне пришлось кровью прокладывать себе путь к вершине? Ты же ведь помнишь, как мы встретились?
Это было совсем недавно, так что, разумеется, я помню. С командой вошел в Минос для экскурсии и оказался рядом с бандитскими разборками, где Ли Дун жестоко убил какого-то другого авторитета, а потом под руку попались мы. Командная работа и вмешательство администрации тогда нам очень помогли.
— В этом и суть, — Ли Дун вновь закидывает меня на плечо. — В подземелье просто не может быть никакой морали. Здесь нет милосердия, щедрости, доброты. Из-за появления кураторов новички перестали знакомиться с правилами как положено. Десять не прошедших инициацию синкеров не стоят даже одного, кто смог выстоять. Но администрации же нужно в отчетах указывать повышение нужных метрик.
Я по-прежнему не хочу поддерживать разговор, но сейчас отмолчаться не получается.
— Ну-ну, ты просто обожаешь насилие и оправдываешь его необходимостью воспитывать новичков.
— О! Ты решил заговорить. Давай побеседуем. Люблю ли я насилие? Да, безусловно. Но это, скажем так, лишь половина картины. Когда я впервые оказался в Зеро, со мной было семеро новичков. Мы договорились держаться вместе, но это оказалось бесполезно. Нас уже ждали, их было больше и они были сильнее. Помнишь Блэка? Тогда он был помощником главаря. Он приказал нам убить друг друга, и многие окружающие нас синкеры начали кидать нам под ноги ножи, дубинки и кастеты. Им было плевать, кто мы и какие у нас способности. Они хотели проверить наш псовый дух. Не путай с псиным, те синкеры четко различали псов и псин.
Я догадываюсь, что сейчас он расскажет о том, как убил всех своих товарищей, но внезапно ошибся.
— И вот мы смотрим друг на друга и подначивающих нас синкеров. Никто не нагибается, чтобы взять оружие, и тогда Блэк нам говорит, что если мы не начнем, то нападут уже опытные синкеры. При этом убивать не будут, но покалечат очень сильно. Знаешь, какой был любимый их способ нанесения увечий? Вырывание глазных яблок. Если ты новичок и к тому же слепой, то переходишь в разряд животных. Ты не можешь зарабатывать баллы, не можешь повышать статус, и остается лишь самоубийство или пресмыкание перед другими синкерами.
Так как остановить Ли Дуна я все равно не могу, то никак не мешаю продолжать пугающий рассказ.
— И вот один из наших подхватывает с пола нож, после чего смотрит на нас. Ты можешь догадаться, что с ним произошло далее? Может, ты думаешь, что синкеры его похвалили? Нет, он перешел в разряд псин, сучек, так как замер в нерешительности, боясь начать бойню и пострадать от рук тех или других. Он не заметил, как один из синкеров оказался очень близко и нанес сильный удар по правой почке. Потом его повалили и начали избивать, он еще не скоро смог ходить на своих ногах без костылей, а сдох от передоза таблеток в подворотне.
Не представляю, зачем Ли Дун мне это рассказывает. Не сказать, что мне совсем неинтересно, как он дошел до такой жизни, но нет такой вещи, которая оправдала бы его собственные дела. И не кажется, что ему вообще нужно передо мной оправдываться. Он рассказывает с какой-то другой целью.
— Я с другими новичками просто стоял на месте, смотря на это. Тогда мы получили первый урок: если ты взялся за оружие — бей без промедления. В подземелье первый удар может оказаться последним, поэтому нерешительность губит похлеще вапориума. Этот урок мне пригодился в следующие месяцы и против других синкеров, и против монстров. Но та встреча на этом не закончилась, синкеры немного выпустили на нас пар, но у них еще оставался лимит на насилие, поэтому Блэк потребовал, чтобы нас осталось четверо, то двое должны сдохнуть. И если мы этого не решим, он сам выберет случайным образом двух бедолаг.
— И знаешь, — продолжает рассказчик. — Тогда-то я понял, что не позволю каким-то ублюдкам указывать, что мне делать. Но чтобы заработать такую возможность, мне предстоит потрудиться, поэтому я сделал несколько шагов и подобрал тот самый нож, который выронил избитый мой товарищ. Его ошибки я не совершил, поэтому сразу набросился на одну из женщин нашей группы. Выбрал самую слабую, никто и не подумал, чтобы ей помочь, синкерам все равно на крики умирающего человека, а администрации тем более. Не говоря уже о гражданах Атланты, что ходят где-то над нами. Я сознательно выбрал самого слабого противника, хотя суперспособности стирают грань между боеспособностью мужчин и женщин. Вот ты когда-нибудь убивал человека в трезвом рассудке, и не защищая собственную жизнь именно от него? Догадываюсь, что нет.
Надеюсь, что мне этого делать никогда не придется. А если позволю себя сегодня убить, то это будет последней вещью, о которой буду думать.
— Но умереть должны были двое, поэтому я оглядел остальных и снова выбрал женщину, их было всего трое. У нее была потенциально сильная суперспособность, но я тогда уже мог укреплять тело, хоть и не научился трансформировать его в оружие. Когда наши взгляды пересеклись, она поняла, что сейчас произойдет, и даже попыталась оказать сопротивление, но меня было не остановить. В итоге только я перешел в разряд псов, а все остальные так и остались на дне. Кто-то на следующий день, кто-то через неделю или месяц: в разный срок и при разных обстоятельствах все те люди оказались на том свете. Я единственный, кто выжил. Мало было новичков, которые были настолько эффективными в подземелье, как я, но моя сила была не в том, что мне повезло со способностью, а в моем настрое, в моей философии хищника. Все полученные уроки я быстро усваивал и продвигался в иерархии, пока сам не оказался на вершине. Администрация позволяла делать с новичками что угодно только потому, что таким образом синкеры воспитывали достойную смену тех, кто смогут жить здесь и работать.
Что же, я рад, что не застал тех времен, хотя как раз я получил свою дозу экстрима в первый день в Зеро. Но жалеть Ли Дуна не собираюсь, хотя признаю его правоту в некоторых вещах. Если сейчас у меня появится возможность нанести смертельный удар, я нанесу его без колебаний. Для этого мне не нужно становиться монстром в человеческой шкуре, это просто вопрос выживания.
Бандит на некоторое время замолк, а я чувствую, что мы постепенно спускаемся. Иногда Ли Дун даже прыгает в разломы, играюче приземляясь и не теряя равновесия даже со мной на левом плече. Мне же пока остается изображать из себя мешок с картошкой и восстанавливать энергию дыханием.
Через какое-то время мы вышли из зоны, где проведено освещение, и на монстров так и не наткнулись. Очевидно, что такой опытный синкер, как мой визави, отлично знает множество маршрутов на всех ярусах. Я до сих пор теряюсь и не могу представить в голове весь пройденный путь. Для меня вокруг нет значимых ориентиров, а под землей с этим в целом всё очень плохо. На поверхности можно ориентироваться на солнце, на деревья, горы или строения, но здесь для неопытного взгляда просто похожие друг на друга тоннели, перемычки и гермоворота.
Я постепенно прихожу в себя и даже немного пробую веревки на прочность таким образом, чтобы этого не заметил Ли Дун. К сожалению, не думаю, что смогу разорвать их одним быстрым движением без использования силы Бриарея, например. Но раскрывать свои способности мне нельзя, это должно стать для Ли Дуна неприятным сюрпризом и дать мне шанс на победу. Но если не останется никакого другого выхода, то придется потратить эффект неожиданности на высвобождение, а потом будь что будет. Сейчас продолжаю изображать человека, утратившего волю к жизни.
Скоро возникает дорога постоянно под наклоном вниз и, кажется, мы спустились уже в район шестого яруса, так как маршрут постоянно подразумевал спуск, хоть и без использования лифтов. Могу догадаться, что лифты сейчас заблокированы из-за статуса ЧС. Вдруг меня кидают на пол, значит, мы пришли. Ли Дун уходит куда-то, после чего в тишине слышен удар рубильника, а потом загораются многочисленные лампы.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю на большой зал, в который вряд ли кто-то заходит чаще раза в год. Сферическая крыша по центру имеет ровные квадратные отверстия, а вот в центре помещения на полу расположена огромная дыра, явно уходящая на большую глубину. Это мне что-то напоминает…
— Здесь была старая лифтовая станция, уходящая до дна подземелья. Из-за сильного землетрясения пришла в негодность, после чего лифты перенесли в другое место. Но вот шахта осталась, и она очень глубокая, можешь мне поверить, — поясняет вернувшийся Ли Дун.
Причины не верить последним словам у меня нет. Как и нет понимания, зачем Ли Дун хотел мне это показать. Не стал бы он устраивать экскурсию по заброшенным местам подземелья для новичка? Внезапно нож разрезает веревки, позволяя освободиться. Я тут же пользуюсь полученной свободой и вскакиваю на ноги, чувствуя, как оживают места, где была затянута веревка. Ли Дун передо мной стоит с усмешкой, словно хочет поиграть перед казнью. И предположение оказывается верным.
— Я привел тебя сюда не просто так. Это особенное место, где многие псы заканчивали свой путь. Можешь называть местом силы, ритуальным лобным местом, камерой для смертников. У синкеров много разных обычаев, но стая, которая воспитала меня, имела один особенный. Мы использовали это место для казни особенных врагов. Смерть — она, конечно, смерть вне зависимости от места, но это не для тебя, а для меня.
— Ты конченный психопат, Ли Дун, — говорю я, прикидывая маршрут бегства отсюда.
— На пороге смерти можно бросаться любыми обидными словами, судьбу это не изменит. Здесь мы в подземном мире, тут с нами говорят души несчастных загубленных синкеров. И твой шепот пополнит хор призрачных голосов. Я сброшу тебя в шахту за твоей спиной и напитаюсь твоей силой. Прислушайся, мертвецы зовут тебя к себе.
Против воли я прислушиваюсь, но вокруг лишь давящая тишина. Здесь нет ветра, дождя или других живых существ. Только я, Ли Дун и огромная шахта за моей спиной, и дно увидеть не получится даже с фонарем.
— Не слышишь? Ничего страшного, скоро они расскажут тебе свои истории. Я признаю тебя как пса. Ты дал жесткий отпор моим шавкам в Зеро, а в Миносе даже мне. Почти справился с монстрами в одиночку. Ты мог бы стать великолепным синкером, не окажись моим врагом. Приведя тебя сюда, я признаю тебя как почти равного. Я даю шанс спастись, но для этого тебе придется меня убить.
Он швыряет мне под ноги тот самый нож, с которым я сражался против волка-вожака. Разумеется, я подбираю, мне пригодится любое оружие.
— Отлично! — кожа Ли Дуна становится серой. — В Зеро есть «черный колодец» для самоубийц, но прыжок туда создан для псин. Псы же имеют право найти свою смерть в этом священном месте. Из твоих дружков только того священника я, пожалуй, приведу в это место.
— Не стоит недооценивать отца Григория. Впрочем, как и меня, — стараюсь держать тон ровным. Мышцы кажутся задеревеневшими, но при этом дыхание помогло восстановить часть сил. Мне этого хватит на «Ва-банк» и на «Взлавкавших силу Бездны».
— Спасибо за очевидную мысль, — Ли Дун вовсю веселится. — Не хочешь прыгнуть вниз сам? Слабые сердцем умрут еще до того, как разобьются в лепешку на дне седьмого яруса.
— Только после вас, — делаю приглашающий жест мимо себя.
Сейчас прелюдия закончится, и тогда настанет время использовать что угодно, чтобы выйти отсюда живым. У меня нет уверенности, что я смогу пробить сверхъестественную броню Ли Дуна, но могу попробовать его самого столкнуть в пропасть. И даже если он переживет такое падение, я от него избавлюсь на некоторое время. Именно поэтому сейчас я не буду пытаться отбежать от края бездонной шахты.
Сердце стучит всё быстрее, жаркий воздух поднимается из пропасти, внизу действительно огненный ад. Капли пота стекают по телу и пропитывают одежду, а руки до боли сжимают рукоять ножа. Сейчас всё моё внимание сосредоточено на фигуре противника перед собой, который чувствует себя хозяином положения, создавая нож из собственного тела.
Возможно, именно из-за концентрации на враге я не сразу заметил, что температура воздуха резко пошла вниз. Но с другой стороны не мог не обратить внимание, что Ли Дун вместо рывка вперед, почему-то затормозил и обернулся. Только сейчас я понимаю, что в зале появляется еще один человек, который скорее всего пришел по собственной воле. И его я тоже отлично помню, хотя не могу сказать, что хорошо знаю. Появление человека может принести как надежду, так и отчаяние, тут уж как распорядится удача или судьба.