— Почему?
Капитан даже не отрицает того, что лгал. Лишь бесцветным тоном спрашивает, с чего я сделала такие выводы.
Таких странных людей я ещё не встречала.
— Я понимаю, когда мне лгут.
— А, доверяешь чутью, значит, — понимающе кивает капитан, чьи губы расплываются в лёгкой язвительной усмешке. — Не думала, что оно могло подвести тебя?
— Оно никогда меня не подводило.
— Всё случается в первый раз, — разводит Демидов руками, вгоняя меня в ещё большее раздражение.
— Я в вашем отряде потому, что выжила тогда, четыре дня назад?
— Если я скажу нет, это тебя успокоит?
— Нет, потому что вы солжёте.
— Тогда ответ и так тебе известен.
Киваю, смирившись, что большее я попросту не получу. Александр Демидов не скажет мне больше, чем положено, а это вряд ли его прихоть. Смерть кадетов взволновала Орден, ведь до сих пор неизвестно, что их убило. Или кто. Меня подозревают во всём этом, поэтому неудивительно, что один из сильнейших капитанов взял меня в свой отряд. Орден хочет держать меня под присмотром. Стражи хотят, чтобы в случае чего, кто-то мог предотвратить опасность, которую я могу представлять по их мнению. И разве есть кто-то более подходящий на эту роль, чем молодой капитан, который в прошлом спас целый город, убив перед этим весь свой отряд?
Лесная тропа заканчивается, и перед нами расстилается двор патруля. На улице, кроме меня и капитана, никого. И я решаюсь в последний раз попытать удачу.
— Я могу получить честный ответ на один вопрос?
— Смотря, что за вопрос. Но так уж и быть, в честь нашего знакомства отвечу настолько честно, насколько смогу.
Значит, может солгать.
— Если бы тот случай не произошёл со мной, вы бы взяли меня в свой отряд?
Синие глаза пристально смотрят на меня, точно пытаются узнать ответ, который удовлетворит меня. Но я приму лишь правду, и Александру это известно. Капитан молчит, я уже решаю, что вопрос останется без ответа.
Он проводит рукой по чёрным волосам, взлохмачивая их.
— Мне не дано знать того, чего не произошло. Но я обещал быть честным. Меня бы здесь не было, не произойди тот случай с тобой.
Он не лжёт. И эта правда немного другая, не такая, какую я знаю и слышу обычно. Это горькая истина, дающаяся с огромным трудом. Это правда, от справедливости которой хочется кричать, а её верность давит на сердце тяжёлым грузом. Такую правду никто не хочет признавать.
И Александр Демидов искусно скрыл свою горечь от этой истины, прикрывшись лёгкой блуждающей улыбкой на лице и расслабленным тоном.
Александр лжёт сам себе. И осознаёт это в полной мере.
— Что ж, а теперь, когда вопросов у тебя больше нет, нам остаётся только пожать друг другу руки. — Капитан протягивает бледную ладонь.
Смотрю на неё с подозрением и настороженностью. Закрытость Александра не внушает доверия, но имеет свои понятные причины. Он не просто взял меня в отряд. Он выполнил приказ других стражей, стоящих выше него. Не более.
Жму его руку, которая на ощупь оказывается холодной, точно вечерняя воющая метель.
— Капитан? — настораживаюсь я, когда Александр не отпускает мою руку, а его глаза даже не смотрят на меня. Он немного вздрагивает, но несильно, точно страшится собственных ощущений, к которым не привык, и как можно дальше отодвигает их от себя, закрывает собственное же сознание от своих же чувств. Глаза расширены, будто бы страж испугался чего-то и впал в ступор и смятение. Немигающий взгляд направлен на одну лишь точку. — Капитан! — повторяю я намного громче, когда рука Александра сжимает мою ладонь ещё сильней.
Глава пятая. Девушка, ставшая стражем
Александр
— Что ж, а теперь, когда вопросов у тебя больше нет, нам остаётся только пожать друг другу руки, — с мирной улыбкой я протягиваю ладонь Ане.
Та решается не сразу, её хвойные глаза выражают подозрение и недоверие. Она будто ищет скрытый смысл в моём жесте и думает, что каждое моё действие чем-то обусловлено. Почему-то я на секунду задумываюсь, что такого Аня пережила?
Аня протягивает руку робко, нерешительно. Точно только и ждёт подвоха, готовясь в любой момент защититься, отпрянуть в сторону, убежать подальше.
Она боится. Но почему?
Её кожа очень тёплая. Подобное тепло я испытывал в последний раз, когда…
Тук.
…когда моё сердце ещё билось.
Тук.
Второй удар заставляет меня вздрогнуть. Странное ощущение, точно кость выдёргивают, только более быстрое и непривычное. Замираю, всё ещё держа за руку Аню, которая обеспокоенно зовёт меня, и вслушиваюсь.
Тук.
Ещё один удар.
Тук.
И ещё.
Откуда они? Почему сейчас? Что это и как произошло?
Тук.
По телу разливается волна тепла, точно внутри разожгли небольшой костёр, чтобы согреться прохладной ночью. Внутри что-то сжимается, но разжимается так быстро, что я даже не успеваю в полной мере почувствовать это биение. По венам разливается кровь, кожа становится естественного бледно-розового оттенка. В груди появляется… Тоска по утраченному? Вроде так это называется, когда внутри гнетёт что-то крайне тяжёлое и непосильное, когда волна тревоги захлёстывает полностью, уничтожая тебя целиком, а воспоминания об утраченном отзываются глухой и щемящей болью, разливающейся по всему телу, пропитывая его горьким ядом безнадёги. Я долгие годы не помнил, каково это, когда сердце живое, стучит и бьётся в груди, а теперь…
А теперь вспомнил.
Вспомнил отсутствие пустоты, тишины и холода. Они не задавливают собой, не вызывают желание беспрерывно кричать, не напоминают о себе каждую секунду, не смеются от бессилия того, кого поглотили, не наслаждаются его измученностью. Их попросту нет. Вместо них…
— Капитан!
Резко выдёргиваю руку, пробудившись от отчаянного и панического крика Ани. Поднимаю взгляд на неё: Аня прижимает руку к себе, к самому сердцу, тяжело дыша. Её глаза испуганно распахнуты, они смотрят прямо на меня, совершенно не моргая. Аня отходит на пару шагов назад, всё ещё держа руку у груди.