— Сильно болит? — интересуется Данияр, кивнув на рану, что краснеет на моей шее.
Мотаю головой и тут же шиплю от пронзающей боли.
— В сумке есть лекарства, — говорит Данияр, идя к выходу из леса. Я же плетусь за ним.
— Если там подорожник, клянусь, я за себя не ручаюсь.
— Не волнуйся. Подорожник измельчённый.
***
В крепость мы возвращается только к полудню. А задержались мы потому, что хозяин постоялого двора, где я оставила лошадей, не хотел нас отпускать, пока мы ему не заплатим в три раза больше положенного. Сначала старик, глухой на одно ухо и слепой на один глаз, но упёртый как стадо ослов, говорил, что лошади теперь его, раз в стойлах стоят. Затем торговался, пытаясь продать наших же лошадей. Когда же от злости я ударила по стене постоялого двора, от чего изба чуть не развалилась, хозяин потребовал плату лишь за содержание лошадей. Вот только просил он такую сумму, на которую должен был нас обеспечить горячей едой, тёплой баней и мягким ночлегом. Отстал старик лишь тогда, когда Данияр согласился заплатить половину названной суммы, несмотря на все мои возмущения.
Но стоит нам подойти к Площади Чести, как нас ожидает сюрприз в лице Луизы. Стражница, заметив меня и Данияра, даже не даёт нам вздремнуть, а сразу же тянет на новое задание: в полях одного поселения всё чаще и чаще находят обескровленных людей. Дело серьёзное, ибо на такое способны только ырки21. Конечно, упыри тоже пьют кровь, но в поля заходят крайне редко, и твари никогда не осушают жертв до конца, оставляя на запас.
— Старайся бить сверху, — советует Луиза, пока мы втроём скачем на лошадях, надеясь успеть к ночи. Путь далеко не близкий, поэтому Данияр заранее предупредил, что вероятней всего на место мы прибудем лишь на следующий день. Но всё же мне хочется верить, что мы поможем людям раньше.
— Разве не удобней через гортань?
— Нет. Во-первых, можешь промахнуться и просто пронзить шею, не попав в язык. Во-вторых, ырки редко открывают это место. И в-третьих, запаришься меч вынимать. Иногда застревает, что не вытащишь сразу, а ырки — твари прыткие. Будут скакать даже с воткнутым лезвием, — на этих словах Луиза морщится, точно в её голове вырисовывается эта картина: бегающая из стороны в сторону ырка, чья шея насквозь прожжена мечом. — Поэтому сверху удобней. Легче вынуть меч и в язык попасть проще.
Жадно запоминаю каждое слово, что пригодиться мне при бое с нечистью. Пусть я закончила кадетское училище и стала полноценным стражем, всё же мне есть чему учиться. Поэтому я и слушаю с раскрытым ртом товарищей по службе, чей опыт в сражениях более велик, чем мой.
Как и полагал Данияр, к ночи мы проходим лишь большую часть пути. Лошади вымотались, да и у меня глаза слипаются. Данияр потягивается, хрустя пальцами и шеей, и спрыгивает с кобылы, когда мы подходим к постоялому двору. Луиза из всех нас выглядит самой бодрой: глаза сверкают, кожа ровная, спина прямая, а голова гордо поднята. Я же явно не в лучшей форме: кафтан помят, волосы спутаны, лицо осунулось. Хотя бы рана затянулась, и теперь на моей шеи бледнеют лишь едва заметные полосы. Но почему-то мне не верится, что с этим так хорошо справился подорожник, что был в лекарстве.
Вздремнуть мне удаётся лишь несколько часов: уже с рассветом мы вновь выдвигаемся в путь. И подходим к поселению только поздним утром.
— Поищем норы, — предлагает Данияр. — Если обнаружите ырку, бейте сразу в голову. Или хотя бы лишите тварь глаз.
— Это если она будет спать, — уточняет Луиза.
— В противном случае, кричите, — коротко добавляет страж и уже разворачивается к нам спиной, как останавливается, краем глазом взглянув на меня. — Аня, пойдёшь с Луизой.
— Капитан не назначал тебя главным, — фыркает стражница, не одобряя идею совместной работы со мной.
— Я сам себя назначил.
Луиза только закатывает глаза и безмолвно велит мне следовать за ней и не отставать. Я же внимательно оглядываюсь по сторонам, ожидая нападения в любой момент. В дневное время свечение глаз ырки не заметишь, из-за чего трудно вообще увидеть тварь. Колосья в поле высокие, именно в них нечисть и прячется, припав к земле. В темноте можно было увидеть хотя бы слабое мигание, а теперь остаётся ждать либо порывистых движений в сторонах, либо тревожного предчувствия, что за тобой кто-то наблюдает.
Раздвигаю колосья руками, проверяя, нет ли нор. Чисто. То же самое обнаруживает и Луиза. Так продолжается ещё минут пять, пока я не спотыкаюсь и едва не валюсь вниз, прямо в золотистые колоски.
— Твою ж!.. — уже готовлю бранное проклятие, как взгляд падает на то, из-за чего я чуть не навернулась.
Человеческая рука. Посиневшая, сухая, вырванная по локоть. Крови под ней мало, и почему так понятно сразу: на земле виднеются следы зубов, точно кто-то настолько жаждал крови, что не побрезговал вкусить вместе с ней и землю.
Сглатываю и осмеливаюсь поднять руку. Холодная, противно мягкая.
— Что тут у тебя? — громко спрашивает Луиза, пугая меня так, что в страхе хватаюсь за сердце, чей ритм заметно увеличивается.
— Ырки отрывают части тела? — отрешённо произношу я, пока стражница ловко перехватывает руку, изучая её вдоль и поперёк с таким видом, будто она держит не человеческую конечность, а новый блестящий клинок.
— Все повадки и привычки тварей стражи не знают, — пожимает она плечами. — Поэтому, почему бы и нет? Думаю, произошло это так: ырка вцепилась в руку нашего бедняги, тот видимо был упёртый, пытался вырваться и убежать. Да так пытался, что рука его не выдержала. Челюсти у ырок крепкие и мощные. Вцепятся в добычу, и хрен отодрёшь, — поясняет Луиза, увидев мои округлённые глаза. — И тварюга голодная была, — со знанием делом говорит стражница, оглядывая рваную землю. — Вот всю кровь и выпила.
— Сзади! — ору я и кидаюсь на Луизу, валя ту вниз и прикрывая её собой.
Ырка приземляется в двух аршинах от нас. Луиза спихивает меня с себя, встаёт, отбрасывая бледную руку, и обнажает короткий меч.
— Не смотри в её глаза! — коротко велит стражница и бросается в атаку. Ырка с кряхтением, напоминающем больше порыв рвоты, уходит в сторону, исчезая в колосьях.
Пусть Луиза и предупредила меня, сама же стражница глядела прямиком на ырку — в её круглые чёрные глаза с двумя мелкими точками, что в темноте сияют жёлтым. И Луиза даже не поддалась гипнозу.
Вынимаю клинок, рассекая им воздух над собой, а после отскакиваю назад. И вовремя! Удар приходится прямо по глотке ырки, и из тонкой полосы, что оставил мой меч, вытекает густой гной. Тварь верещит, впивая в меня глаза и раскрывая рот, в котором виднеется ряд острых клыков. Уже было встаю и поднимаю меч, как ноги касаются грязные пальцы. И вгрызаются острые зубы.
Вскрикиваю от жгучей боли и роняю клинок. А ырка — та, что впереди, — замечает моё ослабленное положение и в один прыжок чуть ли не долетает до меня, но тут длинное лезвие проводит твари по глазам, из которых тоже сочится гной, а затем и вовсе пробивает насквозь нижнюю челюсть, вонзаясь в длинный острый язык.
— Данияр! — чуть не плача произношу я, когда вторая ырка продолжает нагло высасывать мою кровь, больно присосавшись к лодыжке.
Страж не медлит, а пронзает череп твари, и кончик лезвия наверняка касается и языка. Ырка хрипит и шипит, а спустя миг рассыпается на пепел.
— Здесь ещё пять, — сухо объявляет Данияр, пока я пытаюсь прийти в себя после укуса нечисти. Насколько мне известно, максимум, что может со мной произойти, это обморок. Но сердце всё равно бешено бьётся от страха. Особенно, когда Данияр говорит, сколько в поле ещё таких тварей.
Поднимаю меч, а Данияр в недоумении оглядывается по сторонам:
— А где Луиза?
И будто бы в ответ на его вопрос, вдалеке доносится крик:
— Где вас носит, стражи хреновы?!
Прежде чем Данияр скажет не выражаться, я бросаюсь туда, откуда доносился вопль. Страж следует за мной, и долго бежать не приходится, так как ырки, увидев новых участников боя, мигом переключаются на них, то есть на нас. И тварей здесь больше, чем пять, примерно в четыре раза.
И откуда только они вылезли?!
Всё это время с ними в одиночку сражалась Луиза. Стражница даже не вспотела, лишь пепельные волосы слегка разлохматились. И дышит Луиза ровно, совсем не запыхалась наносить разящие удары раз за разом. Кидаюсь к ней на помощь, когда одна из ырок взбирается стражнице на спину, как меня сбивает с ног ещё одна тварь. Её пасть нависает надо мной, и я, собрав всю силу в кулак, в котором зажат меч, резко дёргаю рукой и пронзаю лезвием язык ырки, спихивая ту с себя.
Но не тут-то было. Будто бы почувствовав гибель сородича, остальные ырки уставляются на меня. Даже та, что взобралась Луизе на спину. И все твари одновременно плотоядно облизываются.
Вот же дерьмо… У меня же открытая рана на ноге!
А кровь как раз и привлекает ырок, для которых я явно выгляжу куском мяса.
— Беги, — едва раскрывая рот, говорит Данияр. Командный тон побуждает меня к действию, и я бросаюсь в бегство, поздно осознав, что моему примеру следуют и твари, что срываются с места целым скопом.
— Я снова приманка?! — догадываюсь я, а тем временем мне в спину доносится дыхание тварей, больше напоминающее хрюканье, перемешанное с храпом.
— Снова риск, — исправляет Данияр.