Зыбин открывает было рот, но тут же захлопывает, то ли не зная, что сказать, то ли намеренно умалчивая.
— Причины мне неизвестны, — наконец говорит главнокомандующий, отмахиваясь от чего-то неважного и не имеющего никакого отношения к делу. Скрещиваю руки на груди, сжимая кулаки, чтобы хоть как-то удержать гнев, вырывающийся из клетки. — Но точно не что-то серьёзное. К тому же как ты, капитан, объяснишь, что она единственная, кто выжил? Да и нашли её без единой раны! И эта девка смеет утверждать, что ничего не помнит! Здесь всё ясно, как белый день, капитан!
Спокойно выдыхаю и поднимаю взгляд на красное лицо Зыбина:
— Единственное, что мне ясно, так это то, что по отношению к стражнице Алконостовой у вас личная неприязнь. И будьте добры, не называйте её девкой, не то я потеряю к вам даже мнимое уважение.
— Да как ты смеешь!..
— Прошу, успокойтесь, — царь примирительно выставляет руки в стороны, словно бы отделяя меня подальше от Зыбина, чьё круглое лицо наливается багряной краской при виде моей нахальной улыбки. — Капитан, я согласен с некоторыми словами главнокомандующего. Как объяснить то, что кадеты были убиты ужаснейшим образом, когда девушка осталась цела?
К вопросу царя присоединяются и другие стражи:
— Вот именно, ни царапины даже, когда у остальных и живого места нет!
— А ещё утверждает, что ничего не помнит! Будто другие поверят в эту чушь!
— Её не было рядом, когда произошло убийство, — бесцветным тоном произношу я, и все разом замолкают, обращая взгляды ко мне и внимательно прислушиваясь. Но выражение лиц стражей одинаково: полное сомнений и недоверия, точно с моих уст слетела наиглупейшая ересь.
— Как это не было?! — гаркает Зыбин так, что до меня чуть не долетает его слюна. — Да её нашли среди других кадетов!
— Почистите уши и поймёте, что именно я говорю. Ани не было рядом в момент смерти кадетов. Она оказалась на месте лишь после их гибели. Главнокомандующий Зыбин, насколько мне известно, вы поручили кадетам задание: разбиться на группы и найти дремлющую нечисть.
О приезде царя и собрании объявили за два дня до этого события. Я знал, что Велимир в жизни не подпустит меня к царю, но я также был уверен, что Ясноликий заинтересуется Аней и её внезапным выживанием в такой запутанной истории. Порой я доверяю Тузову больше, чем самому себе, но всё же что-то заставило меня прийти на собрание и узнать за день до него всё то, что выяснил Ру из собственных наблюдений и рассказа самой Ани.
— Всё так, — цедит Зыбин сквозь сжатые зубы, явно начиная терять терпение.
— А до этого вы забрали у Ани крест, — объявляю я, и меня тут же перебивают стражами вопросами, как это произошло, но всех затыкает Тузов, давая мне продолжить. Круглое лицо Зыбина пылает от злости, что его распирает, даже три подбородка раскаляются до ярко-алого оттенка. Я же криво ухмыляюсь: — В причину вдаваться не буду, сами скажите, зачем, как да почему, ничего не утаивая при этом. Ведь это один из принципов Ордена: правда в словах и помыслах, — Зыбин уже хочет остановить меня очередным визгливым возражением, но я невозмутимо продолжаю: — Поэтому вы поставили её в один из отрядов как помощницу. Зная Аню, уверенно могу заявить, что такой расклад её не устроил. Она наверняка решила, что самолично найдёт больше тварей, поэтому отстала от группы, но недалеко. Тут-то всё и случилось. На кадетов напала свора нечисти, Аня услышала крики и бросилась на помощь, как настоящий страж, ибо её охватила паника, из-за чего здравые мысли ушли на второй план, и она даже не подумала, чтобы позвать кого-либо на выручку, а кинулась сама. Застала она не самую приятную картину: двенадцать мёртвых кадетов и куча нечисти, что увидела новую добычу в лице Ани. А дальше у неё случился шок от увиденного, и она упала в обморок, провалявшись в нём три дня и потеряв память.
— Она могла притворяться! — выкрикивает страж из дальнего угла.
— Здесь и ребёнок поймёт, что план с притворством обречён на провал. Какой смысл притворяться без сознания целых три дня, не имея возможности даже поесть и справить нужду?
— А что насчёт пепла, Александр? — интересуется генерал Никонов. — Он был повсюду, а значит, твари погибли. К тому же девушка была в крови.
— Ну, Аня могла подойти и к самому моменту убийства, и кровь одного или нескольких кадетов попала на неё. С пеплом я не до конца уверен, но одна догадка у меня всё же есть. Аня — верующая. Креста у неё не было, но всё же ей ничего не оставалось, как молиться за свою жизнь.
— Хочешь сказать, нечисть прикончила она? — уточняет царь. — Своей верой?
Орден известен не только стражами, борющимися за жизнь простого люда, но и своей религией, что отлична от веры в богов Великомира. Стражи поклоняются святым — людям с необъяснимыми дарами. Святые жили во времена Святочной эры. Не самые лучшие времена, особенно для самих святых, которые известны так же как мученики. И такое название они получили потому, что были убиты разными мучительными способами. Одного утопили, другого повесили, третьего забили насмерть. Такую участь святые получили именно из-за своих сил, чьё появление люди посчитали недобрым знаком и небесной карой.
Основатель Ордена видел в святых именно людей, а не божью кару. Силы мучеников были для него решением беды, обрушившейся на Великомир: нашествие нечисти. Найдя способ, позволяющий получить силу святых, он основал целый Орден, последователи которого посвящают себя по сей день одному делу — борьбе с нечистью.
Уж не знаю, как было в далёком прошлом, но сейчас стражи растеряли свою веру. Верить в святых и покланяться им совсем необязательно, чтобы получить их силу. Достаточно правильно произнести молитву и иметь при себе крест, без которого обращение невозможно. Я в мучеников не верил с самого начала. Для меня они остаются лишь мёртвыми, что даруют мне определённые силы.
И я не верю в мёртвых. Я верю в живых, каким не являюсь уже практически шесть лет.
— У неё не была креста, но я не исключаю эту версию, — неторопливо и задумчиво, но уверенно произношу я, придавая голосу убедительность. — Мы не знаем всех возможностей святых, они могут быть безграничны. Возможно, им и не требуется никакой знак, чтобы услышать обращённые к ним молитвы.
По залу проносятся перешёптывания. Никто не осмеливается оспорить мою версию вслух, громко и перед всеми, на что я и рассчитывал. Если хоть один из стражей возразит, то получится, что он поставит под сомнение всю веру Ордена и самих святых. Поэтому, если кто-то и высказывается, то лишь шипящим шёпотом, сливающимся в один неразборчивый шум.
— Александр, — шепчет Тузов. — Ты явно перегнул палку, сынок… Молодец, что девочку защитил, но без креста молитвы бесполезны. Не раз это проверялось…
— Я знаю. Но пусть займутся этим, а не пустыми обвинениями.
Перешёптывания становятся громче, они быстро переходят в яростный спор. Но касается он не святых и моей версии с молитвами, а Ани — одни уже возвели её в герои, а другие всё ещё пытаются доказать, что виновна во всём стражница, при этом не опровергая мою лживую и быстро состряпанную теорию.
И последнее слово остаётся за царём, что всё это время молчал в размышлениях и наконец решил выйти из дум:
— Навряд ли девушка виновна, — произносит он, прерывая горячий спор. — Если её вера настолько велика, что святые услышали её без креста, то Ордену стоит взять это на вооружение. Если стражи смогут уничтожать нечисть одной лишь молитвой, Великомир будет навеки избавлен от этой заразы. Капитан, я могу переговорить с Аней?
Меня точно ошпаривают кипятком изнутри. Под безмолвным сердцем зудит странное чувство, нарастающее с каждым словом, что касается Ани. Особенно, если эти слова принадлежат царю. Вот и сейчас непонятное мне ощущение пульсирует нескончаемой тревогой, что только поднимается, подобно морской волне, когда я смотрю в единственный глаз царя. В его взгляде ни единой эмоции, по которой я мог хотя бы предположить, что он задумал на самом деле. Но я точно знаю одно: я не дам его планам насчёт Ани осуществиться.
— Девочка вымотана, — мягко объясняет Тузов, придя ко мне на помощь. — Всего неделю в Ордене, а на неё столько взвалилось. Сейчас ей нужен отдых.
— Безусловно, — кивает царь, и внутри я облегчённо выдыхаю, но странное чувство, перемешанное со звенящей тревогой, никуда не уходит и даже не проходит хотя бы на самую малость, а только растекается по всему телу, наслаждаясь тем, что ему удалось засесть внутри меня. — Так как неожиданное бодрствование нечисти нам до сих пор неясно, не помешало бы обзавестись мощным союзником. Конечно, эта необходимость может и отпасть, когда твоя теория, капитан, подтвердиться.
— Предлагаете запросить помощи у Рутфура? — уточняет Тузов.
— Если Великомир и падёт, то Рутфур будет первым, кто сыграет на его костях, — отрезает царь. — Мысли шире, главнокомандующий. В Великомире обитают духи, чьё могущество значительно превышает человеческие возможности.
— Всемилостивейший государь, не поймите неправильно, но ведь это абсурд! — высказывается один из генералов. — Духи — наши враги! Это такая же зараза в Великомире, как и нечисть!
— В истории нередки случаи, когда духи вставали на сторону людей.
— Нередки, — соглашается Тузов. — Но всякий раз духи требовали за свою помощь что-то взамен. И неизвестно, сможем ли мы дать желаемое.
— И духи хитры, — подключаюсь я. — Они могут уверять, что на стороне людей, а когда договор будет исполнен, то вмиг уничтожат тех, кого называли союзниками. Решение одной беды может вылиться в появление другой, более серьёзной и масштабной.
— Мне известны риски, капитан. Как я уже и сказал, к этой мере придётся прибегнуть, только если сил Ордена окажется недостаточно. Пока угроза только наступает. Но долго так не продлится, поэтому мы должны знать заранее, как поступить.
В который раз осознаю, что царь прав, и в снова проклинаю себя за такие мысли. Мне не хочется иметь с ним ничего общего: ни мнения, ни цвета глаз, ни крови. Но судьба расставила всё иначе, распорядившись так, чтобы вся картина приносила ей удовольствие и веселье, а меня погребала всё глубже и глубже в нескончаемую пустоту, где воет холод и смеётся тишина.
В настоящее время угроза предстаёт далёкой тенью, что с каждым днём приближается уверенными и значительными шагами. Она не замедляется, а идёт своим темпом — губительным и сокрушающим. Сейчас нечисть может спокойно вылезать из своих нор в светлое время, не страшась лучей солнца. Нападений уже больше, по сравнению с другими месяцами, но это только начало. Скоро до тварей дойдут их новые возможности, которые они пустят в ход, нападая на людей. У стражей даже не будет времени, чтобы отдышаться или глотнуть воды. А если нечисть продолжит сбиваться в стаи, то будут требоваться целые отряды ради защиты лишь одного поселения.
Помощь духа Ордену действительно не помешает. Конечно, до конца избавиться от нечисти проблематично из-за смертников. В конце концов самоубийц меньше не станет. Но уничтожение естественной нечисти точно понизит смертность. И несмотря на эту привлекательную сторону, духам доверять нельзя. Я имел дело с двумя духами, и один хуже другого. Если первый спит и видит, как бы меня прикончить, то второму удалось заставить меня возненавидеть себя, взяв под контроль мой разум.
Ладони едва заметно трясутся, точно снова окрасились чужой кровью.
— Я не предлагаю взять в союзники кровожадного духа, как Сирин, капитан, — говорит царь, заметив дрожь, что пробрала меня. Одёргиваю себя, поняв, что показал слабость и уязвимость. — Людям не раз помогал Рарог23.
— Найти его сложно, — качает головой Велимир. — И в такие масштабные дела Рарог вряд ли полезет.
— И всё же попытаться стоит.
В последний раз Рарога видели около тридцати лет назад, и то по рассказам очевидцем то была огненная вспышка в небе, что появилась за миг и за то же короткое мгновение исчезла. Известны многие случаи, связанные с птицей: в одних она помогает людям отыскать дорогу домой или выжить в холодный вечер, а в других птица сжигает города и деревни в отместку за охоту, что устроили люди на неё. Учитывая, что духа давно не видно, можно понять, что от людского мира он хочет держаться подальше.