— Он хотя бы не грозился сожрать тебя при следующей встречи!
— Ру, ты здесь нужен, как лекарь…
— Прости, ничего не слышу, уже в пути! — и точно в подтверждение своих слов страж направляется к выходу. — Люблю тебя!
— А я думала, тебе нравятся те, у кого между ног кое-что болтается.
— Это приятное дополнение, но ты и без него изумительна! — с этими словами рыжая голова Ру скрывается за дверью. Я же остаюсь наедине со стражницей, которая не испытывает ко мне тёплых чувств. Но, возможно, первое впечатление обманчиво.
Луиза протяжно вздыхает, трёт переносицу и что-то бормочет себе под нос о дурости Ру. Затем поднимает глаза, вновь смотря на меня. И переводит взгляд на шишиг, чьи тела вздулись и начали гнить.
— Чисто из интереса: зачем?
— Это месть. Шуточная, ничего серьёзного. Неделю назад юноши подсунули мне в казарму анчуток3, а я в ответ повесила над их дверью вот это.
— Надо же. А ты мне нравишься всё больше и больше!
С этими словами Луиза встаёт и идёт к выходу. Я же неловко топчусь на месте, не зная, стоит ли мне оставаться в казарме или идти за стражницей. Та оборачивается, её ладонь касается креста, что висит на шеи, и в этот же миг шишиги вспыхивают искромётным пламенем. Роняю тварей, отходя подальше от огня.
— Как догорят, убери остатки и догоняй меня. Я же верну твой крест.
Луиза скрывается за дверью, выходя на солнечную улицу. Пусть я и знакома со стражницей не больше часа, но уже могу заявить, что она будет занозой похлеще, чем Зыбин. И что-то мне подсказывает, что главнокомандующий вряд ли справиться с жёсткой натурой Луизы.
Шишиги уже догорели. Я убираю пепел под соломенник, под которым твари и лежали все те три дня, что я провалялась без сознания. Выхожу из казармы навстречу солнечному свету. Луизы рядом нет, но долго её искать и не приходится: из главной избы, где обычно и можно найти Зыбина, доносятся крики. Туда-то я и иду, прекрасно зная, что меня ждёт.
***
— Или вы немедленно вернёте ей крест, или с этим делом я пойду к своему капитану! А вам прекрасно известна его фамилия, вам прекрасно известно его влияние в Ордене, вам прекрасно известно, что через него это дело попадёт к Тузову! — объявляет Луиза, стукнув кулаком по деревянному столу, чуть не сломав его, в доказательство своих слов.
Всё то время, что Луиза и Зыбин пытаются перекричать друг друга, точно у них соревнование, кто громче заорёт, я тихо стою рядом со стражницей, изредка пытаясь вставить словечко и от себя. И все мои попытки оборачиваются одним и тем же: либо Луиза велит не вмешиваться, либо главнокомандующий рявкает, что меня не спрашивали. Безусловно, молчать я не собираюсь, хотя стоит заметить: всё, что говорит Луиза, запросто слетело бы и с моего языка тоже.
— Она нарушила устав, убив невинных кадетов! Да ты посмотри на неё, она даже не скорбит по ним!
Аргумент весомый, спору нет. Мне и самой тошно внутри от мысли, что мне не жаль умерших. Точнее, я не чувствую ничего по этому поводу. Мне и не жаль их, и я не злорадствую. Вроде бы, на это есть причины, но не уверена, оправдывает ли это моё безразличное отношение к смерти тех, чьи имена я знала на протяжении пяти лет.
Я помню, как каждый из погибших смеялся, смотрел, ничего не предпринимал, улюлюкал, вставал в очередь, пока меня… Пока он…
От воспоминаний желудок скручивается, а в голове поднимается шум.
— Алконостова! — строгий тон Зыбина выводит меня из цепочки воспоминаний. — Что ты скажешь по этому поводу?
Сначала я удивляюсь: с каких пор Зыбина интересует моё мнение? Но следом улавливаю знакомую нотку яда, которую главнокомандующий вкладывает в каждое предложение, обращённое ко мне.
— Я уже всё сказала, — твёрдо произношу я, сузив глаза. — Я ничего не помню и не знаю, что произошло с кадетами и кто их убил.
— Да потому что их убила ты!
— Главнокомандующий! — влезает Луиза. — Её присутствие на месте смерти кадетов ещё не доказательство вины. Вам известен случай, когда страж самолично убил своих товарищей, но при этом был оправдан.
Этот случай известен каждому жителю Великомира. В Ордене и за его пределами происшествие пересказывают множество раз, постоянно добавляя что-либо новое. Иногда такие детали похожи на правду, но чаще всего представляют собой полный бред. Не уверена, что я хотя бы раз слышала полностью настоящую историю, но прекрасно знаю, что произошло это два года назад. В тот день и случилась трагедия в Соколинске, в которой погибла четверть города.
Всё случилось из-за Сирин4 — опаснейшего духа. В кадетском училище чаще всего рассказывается другая часть всей истории: участие стражей. В Соколинск был отправлен целый отряд стражников под руководством самого молодого капитана за всю историю существования Ордена Святовита — Александра Демидова. И известен капитан стал тем, что убил весь отряд своими же руками. Демидов всё ещё состоит в Ордене, звание у него то же, а значит, каким-то образом его оправдали. Вероятней всего, капитан попросту попал под воздействие птицы. А такое и врагу не пожелаешь.
— И это было глупо со стороны Тузова, — отмечает Зыбин.
— Раз так, то может, поделитесь этим мнением с ним самим? — интересуется Луиза, склонив голову. — Верните крест Ане, главнокомандующий. И тогда я забуду все слова, сказанные в этих безвкусных стенах.
Широкие брови главнокомандующего, которые практически срослись в одну, неприятно хмурятся при одном лишь беглом взгляде на меня. Мелкие чёрные глаза Зыбина уставляются на Луизу, ждущую решение и готовую в любой момент начать его оспаривать.
— Она лишена креста заслуженно. Эта девка не только нарушила устав, войдя в чужую казарму, но и подсунула юношам мёртвых шишиг!
— А они их не видели, что ли? — справедливо спрашиваю я, выразительно выгнув бровь.
Кажется, ещё немного, и Зыбин точно взорвётся. Ну, или как минимум пар повалит из его раскрасневшихся от гнева ушей.
— Это ребячество недопустимо, Алконостова!
— Ребячество?! — теперь уже моя очередь вскипать и спорить с главнокомандующим, не давая никому другому вставить слово. — Я порубила тварей, разве не этим должен заниматься настоящий страж?! — Возмущённо скрещиваю руки на груди. — В отличие от парней, я занимаюсь серьёзным делом! И, если мне в комнату подсовывают анчуток, я даю ответный удар!
— Связывать мёртвых шишиг и вешать их над дверью — это серьёзное дело?
Согласна, звучит и впрямь не очень. Но объяснять Зыбину причину моего поступка — всё равно что общаться с пнём, надеясь, что он поддержит в трудный день. Лично я считаю, что, если бы у старикашки было хоть какое-то чувство юмора, он бы по достоинству оценил моё творение.
— Ты же девушка! — на полном серьёзе восклицает Зыбин, точно тем самым он пытается достучаться до меня, внушив устаревшие традиции. — Охота за нечистью — работа мужская, а ты уже должна найти суженного да под венец пойти!
— Я тоже девушка, — подаёт голос Луиза, — и тоже страж. А по правилам служить в Ордене может каждый, кто готов защищать простой люд. А теперь, после этого короткого напоминания, верните крест кадету Алконостовой, главнокомандующий. Или лишите оружия всех кадетов, которые, как я поняла, так же нарушили устав, войдя в чужую казарму, чтобы подкинуть анчуток.
Ругнувшись себе под нос, Зыбин сдаётся и со стуком кладёт железный крест со шнурком на стол. Даже стоя у стены, не так близко к столу, я узнаю свой крест, который мне вручили на первом уроке, посвящённом владению нитями и крестом5, пять лет назад. Немного потрёпанный, в некоторых местах темнеет ржавчина. Любой бы на моём месте давно заменил его, но в отличие от меня, любой не знаком с Зыбиным. А если и знаком, то точно ходит у него в любимчиках. Сколько бы раз я не говорила главнокомандующему, что крест нужно заменить, я получала отказ.
Забираю крест, который в руках отзывается родным теплом, и убираю его в карман серого кафтана.
— Спасибо, — говорит Луиза таким тоном, будто никогда не произносила слово, что только соскочило с её языка. — Удачи на отборочных, — кидает она мне на прощание, выходя из избы.
Иду за ней следом, как меня останавливает кашель Зыбина, означающий лишь одно: меня он не отпускал.
— Задержись на пару слов, милая.
По телу пробегают морозящие мурашки, а в голове снова становится шумно. «Милая»… Так меня называли в жизни лишь два человека, которые сделали со мной одно и то же. И если первый только пытался, то у второго всё получилось. И Зыбин знает об этом случае.
— Сегодня тебе повезло, — говорит он, когда я поворачиваюсь в его сторону. — Но я добьюсь того, чтобы ты вернулась в родную деревушку, а не вступила в Орден. Девушки должны…
— Должны что?! — обрываю его, не выдержав. — Быть хорошенькими, порядочными, послушными?! Угождать мужчинам, заботятся о детях, хранить семейный очаг и прочая белиберда?! Слышала уже, придумайте что-нибудь новое!
— Алконостова!
— Что? Вы это мне пять лет втюхиваете, я уже всё выучила.