Внутри что-то обрывается и каменным грузом летит вниз.
— Хочешь сказать, она до сих пор в лесу? Вот же… — кидаю взгляд на окно, за которым уже садится солнце. Ру прослеживает за моими глазами и всё понимает, схватившись за рыжие волосы. — За мной. Быстро! — стрелой вылетаю из комнаты и едва не сталкиваюсь с мирно идущей Истой, в чьих руках зажат поднос с двумя кружками горячего молока. Огибаю её и не обращаю внимания, как мне вдогонку летит неловкое бормотание, которое явно представляло собой предложение попить вместе молока.
Выбегаю на улицу, поздно осознавая, что меч оставлен в комнате, как и запасной клубок нитей. Ими я всё равно редко пользуюсь, но нити бы не помешали, учитывая, что в кармане у меня остались огрызки. Наплевав на всё, мчу в сторону леса, не посмотрев, пошёл за мной Ру или нет.
Учитывая его вывихнутую ногу, не думаю, что он галопом понесётся за мной.
Дорогу к болоту я помню хорошо, но не знаю наверняка, как далеко Аня ушла от него. Колючие ветви цепляются за кафтан и царапают ладони, под ногами ничего не видно, поэтому пару раз я чуть не падаю наземь. Сжимаю крест, молюсь Санкт-Илье35 и настраиваюсь на знакомое сердцебиение и лёгкий аромат яблок. Инстинкты обостряются, теперь я бегу на запах, к которому вскоре добавляется не менее знакомый.
Кровь.
— Аня! — кричу я, надеясь услышать хотя бы слабый ответ.
Тошнотворный запах крови усиливается, заглушая яблочный аромат. Бегу так быстро, как только могу, проклиная себя, что не могу ускориться. На этот раз моё небьющиеся сердце играет мне на руку, ибо усталости я не чувствую
— Аня!
Сталкиваюсь с бегущей стражницей чуть ли не лбом. Она останавливается в нескольких дюймах от меня, дыхание у неё сбившееся и учащённое. Аня прижимает ладонь к левому запястью, перекрывая рану.
— Упыри, — на одном выдохе выдаёт она. — Капитан, я…
— Потом, — обрываю я её, выходя вперёд и прикрывая Аню своим телом, и оглядываюсь по сторонам, ожидая нападений тварей в любой момент.
— Прости меня! — громко произносит Аня. — Ты прав, я должна была следовать приказу, должна была…
— Аня, мне приятны твои извинения, и я их принимаю, но ситуация сейчас не совсем подходящая, — киваю я на упырей, что толпой приближаются к нам. — На самом деле это ты прости меня. И спасибо за спасение. Только больше так не делай. А теперь беги.
— Но…
— Давай не будем снова начинать! Это приказ. Найди Ру, он поможет.
Аня, проклиная меня самыми бранными словами и спрашивая саму себя, как нам поможет хромающий стражник, наконец подчиняется, убегая. Я же с кривой ухмылкой и ярко-золотистым пламенем, полыхающем на ладонях, встречаю упырей, несущихся на меня.
Их много даже для целого гнезда. Увиливаю в сторону, когда когти одного чуть не рассекает моё плечо до самого мяса. Действуют упыри быстро: окружают со всех сторон и нападают подобно вихрям. Такая скорость этим тварям не свойственна, но сейчас меня это не должно волновать. Один упырь оставляет мне глубокий порез на плече в тот самый момент, как я пронзаю его сородича огненной плетью, разделяя тело твари поперёк. Серые тощие руки тянутся ко мне, и я в последний момент умудряюсь увернуться или присесть, но когти всё равно задевают меня, оставляя пустяковые раны.
Огонь пляшет на руках, перескакивая с упырей на землю. Твари действуют точно по продуманному плану: уходят от моих атак, мельтешат перед глазами, в один миг оказываются у меня за спиной, и я успеваю заметить это лишь тогда, когда гнилые клыки чуть не вгрызаются в открытую шею. Хватаю упыря за сухое запястье и перекидываю нечисть через себя, прикладывая к уродливей роже заряд пламени. И это оказывается ошибкой, ибо в этот же момент мне в плечо вгрызается упырь.
Боль от их укуса чудовищная: проходит по всему телу пульсирующей волной и нарастает всякий раз, когда упырь заглатывает кровь. Играю огнём, превращая его в извилистую ленту, что с хлопком ударяет тварь, решившую вкусить кровь мёртвого. И то же самое проделываю ещё с несколькими упырями.
Пепел оседает вниз, а нечисти, кажется, не убавилось.
Атакую с новой силой, огонь перетанцовывает с рук, надвигаясь стрелой на упырей. Когти тех свистят передо мной и даже задевают, оставляя порезы, как глубокие, так и не значительные. Кровь льётся из меня из множества мест, что только делает меня желанной добычей для тварей, чья сила не убывает.
Взмах рукой — и пламя взметается вверх и с треском опускается, обрушиваясь на упырей. А вместе с тем я чуть ли не каждую секунду получаю новую рану. Когти с хрустом вонзаются мне в живот, грудь, руки, ноги и дерут их до кричащей боли. Кафтан уже пропитался кровью, как и земля вперемешку с пеплом. Перед глазами всё плывёт, серые отвратительные морды сливаются в единое пятно, руки кажутся неприподъёмным грузом.
Знакомое ощущение.
Я умираю.
Но если и так, то уничтожу перед этим грёбаных тварей!
Огонь разгорается ни на шутку. Столб пламени поднимается, превращаясь в кружащийся ветер, уносящий за собой шипящих упырей. Падаю на колени, руки утопают в рыхлом пепле. Кое-как встаю, но вновь заваливаюсь, больно ударяясь головой.
Мир чернеет. И последнее, что я успеваю сделать, это утихомирить разыгравшееся пламя, превратив его в тлеющие искры.
***
Чьи-то холодные пальцы игриво обводят контур моего лица. В воздухе застыли кровь, смрад и гниль. В области живота набухает неимоверная боль, точно мне вырвали кишки. Грудь непрерывно пульсирует чудовищным ощущениям, словно с меня сдирают кожу, одновременно с этим сжигая. Рот полон солёной крови, горло будто бы сдавили, воздух попросту не проходит внутрь. А если и проходит, то мелкими и острыми глотками.
— Тс-с-с, — звучит над ухом. Теперь ледяные пальцы очерчивают мои губы, размазывая горячую кровь по лицу. Кто-то ласкает мне шею, а затем перебирает волосы.
Вокруг тихо.
Вокруг холодно.
Вокруг пусто.
Слегка приоткрываю глаза. Надо мной склонилась незнакомая женщина с длинными чёрными, как воронье крыло, волосами, которые опускаются мне на грудь. Её губы изогнуты в хищной улыбке. Лицо у незнакомки красивое, белое, утончённое. А глаза…
Глаза полностью чёрные и пустые.
Пытаюсь спросить, кто она, но из горла вырывается лишь булькающий хрип вперемешку с кровью.
— Тише, Александр, тише, — произносит незнакомка сладким шёпотом, гладя меня по волосам. — Тебе нужно беречь силы, дорогой. Ты и так немного… Покалечился. Но не волнуйся, — от её ухмылки в груди как раз и вспыхивает волнение. Или новый заряд боли. — Раны уйдут намного быстрее, чем должны даже в твоём случае. Но впредь береги себя. Ты ещё мне нужен, дорогой Александр.
Её губы едва касаются моих, оставляя на них лишь холод. Незнакомка исчезает таким же неизвестным образом, как и появилась.
Кажется, каждую мою кость дробят на мелкие части. Тело пронзает раздирающая боль, от которой горят и руки, и ноги, и торс, и шея, и лицо. Кусаю губы, чтобы не закричать, и сквозь тёмную пелену вижу, как дыра в животе зарастает, вместо обвисшей кровавой кожи на груди появляется новая — бледная и чистая. Горло шипит, я резко приподнимаюсь, выплёвывая оставшеюся кровь. Оглядываю руки: гладкие и белые, без единой раны, как и весь я. Прижимаю ладонь к сердцу — не бьётся. Тихо. Холодно. Пусто.
Больно.
Оглядываюсь по сторонам, морщась от непрерывной боли, что всё ещё звенит во всём теле. И взглядом натыкаюсь на Аню, позади которой безмолвно стоит Ру.
Но выглядит мой друг не так ошарашенно, как стражница, в чьей руке сжат крест, на конец которого накручены нити.
Глава шестнадцатая. Биение его сердца
Аня
И как только хромающий страж нам поможет?! Задавая себе этот вопрос и не найдя ответа, я бегу, не отрывая ладони от кровоточащей руки, которую я повредила в попытке увернуться от упырей. Вдогонку мне доносятся шипение тварей и огненный треск. Молюсь всем святым, чтобы Александр выжил. И одновременно с этой надеждой вспоминаю его недавние слова.
Он не хочет жить. Но, может, он сказал это на эмоциях? Ведь не может он…
Трясу головой, отбрасывая ненужные мысли. Сейчас нужно продолжить бежать, найти Ру и возвращаться к капитану. В голове звенит мысль, что нужно воротиться сейчас, не искать стражника с повреждённой ногой. Ведь чем дольше я бегу и выискиваю знакомую рыжую голову, тем меньше сил остаётся у Александра на борьбу с ордой упырей.
В прошлый раз я еле успела помолиться нужной святой, чтобы вытащить Александра из реки. Сейчас же времени так же мало, дорога каждая секунда.