— Сколько ты сказал лжи за это время? — тихо интересуюсь я.
— Чуть больше, чем ты, — кидает царь так же тихо, не оборачиваясь. — Но ты действительно поразил меня, щенок, — старое прозвище ударяет прямо под дых. — Мне казалось, ты умнее.
— То же самое я думал и про тебя, — парирую я и перехватываю бокал у мимо проходящего слуги, осушив содержимое в пару глотков. — Ты ведь пришёл не просто на праздник? И я здесь оказался не случайно, как и весь мой отряд.
— К делу мы перейдём немного позже, когда уйдём от посторонних ушей и глаз. А из крепости твою стражницу никто не выпустит, как бы она не пыталась прислушаться к твоим прощальным словам, — говорит он как бы невзначай. Я же оборачиваюсь, ища глазами Аню и готовясь в любой момент кинуться к ней и увести из этого проклятого Ордена. Стражница стоит рядом с каким-то русоволосым типом, что богато и роскошно одет, и мило щебечет с ним, смеясь и улыбаясь. Сам юноша не вызывает никакого доверия. За руку он держит тринадцатилетнюю девочку с золотистыми кудрями, что изо всех сил пытается получить внимание и Ани, и неприятного типа.
— Что ты задумал? — сквозь зубы цежу я, вновь повернувшись к царю. — Если с ней хоть что-то сделает этот хмырь…
— Это царевич Радим, — перебивает меня Мечислав. — У него и ума не хватит, чтобы причинить твоей стражнице хоть малейший вред. Поэтому она в безопасности. Пока, — с нажимом уточняет он. — Рядом с ними моя дочь — царевна Дара.
Мы останавливаемся у проёма, ведущего в коридор, но я не делаю дальше ни шага. Ноги подкашиваются, сердце — проклятое сердце, что не бьётся, — по ощущениям превращается в ветхий и рассыпчатый цветок, что с треском становится перетёртой пылью от одного имени и осознания, что у меня есть сестра.
Мою сестру зовут так же, как и мою маму.
— Ты… — севшим голосом начинаю я, но меня перебивают грохот распахивающихся главных дверей и забегающий внутрь страж, что ранее увёл Черменского. Служащий часто и тяжело дышит, точно пробежал сотню вёрст, не останавливаясь.
Все удивлённо воцаряются на него, пока страж, высунув язык и согнувшись, пытается отдышаться и выдавить хоть слово.
— На город… На город напала… Юстрица45!
Произнеся это, он падает замертво, а его руки покрываются чёрной коркой, что стремительно разрастается по всему телу, добираясь до лица. Когда вся кожа стража чернеет, а корка покрывается трещинами, из которых сочится гной вперемешку с кровью, его глаза окончательно тухнут.
— Не приближаться! — велит Тузов, заметив, как один из стражей хочет подойти к бедняге. — Мор может перейти при одном лишь касании! — главнокомандующий хочет ещё что-то сказать, но его сбивает грохотанье, доносящейся сверху и чудовищный рёв.
С потолка сыпется пыль, крик повторяется, и к нему присоединяются уже другие вопли — на этот раз человеческие.
— Стражи! Обезопасьте жителей и уведите их как можно дальше от опасности! — раздаёт указания Велимир, и следуя им, обычные стражи срываются с места, стрелой выметаясь их крепости. — Капитаны и генералы, займитесь тварью и обеспечьте защиту стражам, что спасают людей! Живо!
Тузов сам покидает крепость спешным шагом, который в его возрасте мало кому под силу. Криво улыбнувшись, я бросаю царю, отсалютовав тому:
— Прошу прощения, Всемилостивейший государь! Долг зовёт!
— Демидов! — гаркает главнокомандующий Рылов. — Займись безопасностью царской семьи!
— Что?! Но я гораздо полезней в бою, тем более был дан приказ…
— Это такой же приказ! — сплёвывает он, покидая стены крепости последним. — Уведи царя и его семью в безопасное место.
«Сам бы и занялся их защитой», — проносится у меня в голове. Мысленно чертыхнувшись, я поворачиваюсь в сторону застывшей от страха царевны и царевича, что храбро заслоняет сестру собой, точно дух в стенах Ордена.
Рука нащупывает рукоять меча, я оглядываюсь, надеясь найти безопасное место как можно ближе к главному залу, и первым делом плотно закрываю широкие двери. По ушам вновь бьёт ревущий вой, потолок снова осыпается.
— В погребах эта тварь вас не достанет, — сухо произношу я. — Идти до них недолго, — киваю в сторону левого прохода.
— Капитан, я и сам способен защитить свою семью, — говорит царевич так, словно он не до конца уверен, что кто-то позволял ему что-либо говорить.
— В следующий раз предупредите об этом заранее, царевич, — огрызаюсь я. — Будьте рядом со своей сестрой. Всемилостивейший государь, постарайтесь не отставать.
Глаза двадцатая. Последний святой
Александр
Мы выходим в коридоры первого этажа. Я иду впереди, не отнимая правую руку от эфеса меча и готовясь в любой момент воззвать к святому. Позади идёт царь, держа за руку Дару, которая если и испытывает страх, то умело скрывает его за восхищением, что возникло, стоило мне раскрыть перед ней рот. Замыкает наш ряд Радим, который предусмотрительно обнажил меч.
Каждый звук, что пронзает воздух снаружи, слышен так же чётко и ясно, как если бы мы были в гуще событий. Хлопанье крыльев твари заставляет меня поторопиться и ускорить шаг, а беспокойство растёт с каждым новым людским вскриком. Сверху раздаются тяжёлые шаги твари, точно та пытается учуять новую жертву на крыше.
— Царевич! В сторону! — велю я, молясь Санкт-Ангелии. Потолок над Радимом обваливается, чуть не прибив царевича крупными каменными кусками, которые я останавливаю с помощью воздуха. Радим вовремя отскакивает, отходя подальше, а я, не выдержав, теряю контроль, и громады камня с грохотом обрушиваются на пол, обрывая нам путь назад.
Шумно выдыхаю:
— Предлагаю ускориться, если кто-то дорожит своей жизнью.
Если моё предложение и воспринимается с энтузиазмом, то его никто не высказывает, особенно Юстрица, которой мало одной дыры в начальных коридорах. Снова грохот, и на этот раз спереди. Дара вскрикивает, Радим выбегает вперёд, прикрывая сестру, я выставляю руку вперёд, останавливая царевича на пути верной смерти. Потолок над нами дрожит, но бежать некуда, разве что в проход, который ведёт на нижние открытые патрули. Так мы станем открытой добычей, но будет шанс вернуться в стены крепости и поискать другое убежище, помимо погреба.
По потолку проходит широкая паутина трещин, и в следующий миг вниз обрушиваются каменные обломки, поднимая пыль. Кашляя и моргая, я едва успеваю отпрыгнуть назад, как змеиная скользкая голова чуть не откусывает мне лицо, шипя и извиваясь. Змея шипит, а за ней высовываются и другие чёрные чешуйчатые головы. Глаза у всех одинаковые: жёлтые и полные ярости. Зрачки сужаются до узких щёлок, что схожи с тонкими заточенными остриями, способными одним лишь взмахом перерезать человеческое горло. Обнажаю меч, угрожающе выставив перед собой. Юстрица пустила в ход не все головы: всего четыре. Остальные пять, видимо, наблюдают за происходящим снаружи.
Тварь почему-то не атакует, хотя секунду назад одна из её голов чуть не закусила моей. И если меня такое поведение Юстрицы настораживает, то Радима, скорей, волнуют мои дальнейшие действия:
— Почему ты медлишь? — тихо спрашивает он, с лязгом вытаскивая лезвие из ножен.
— А почему вы шепчитесь? — не остаюсь я в долгу, говоря таким же тихим шёпотом, едва открывая рот, точно при малейшем движении Юстрица сменит интерес на бесконечный гнев и наброситься на меня и царевича.
— А может, кто-нибудь из вас отрубит ей голову? — неожиданно к нашему перешёптыванию присоединяется Дара.
— Отрубим одну — вырастит две, — коротко поясняю я. — Нужно рубить сразу все девять. И не прикасайтесь к её коже, крыльям или чему-либо ещё. Иначе закончите, как тот страж.
Юстрица глазеет на меня, словно ждёт, что я начну её удивлять. Я же ступаю назад на один шаг, медленно и плавно, не отводя взгляда от духа и не моргая. Меч держу наготове. Царевич отходит вместе со мной, быстро уловив, что если он хочет выжить, то лучше действовать согласно моим указаниям.
— Почему она не нападает? — всё же не сдерживается Радим.
— Не смогла устоять перед моей красотой.
Быстро оглядываюсь назад, понимая, что путь через патрули — наш единственный выход.
— На лестницу. Живо, — командую я. — Пойдём через место патруля.
— Слишком рискованно, — тут же оспаривает моё решение царь. — Мы будем открытой мишенью для духа, Юстрице будет достаточно приблизиться, чтобы коснуться нас и заразить мором.
— Можем стоять здесь и ждать, пока Юстрице надоест сверлить меня взглядом, — пожимаю я плечами, всё ещё наблюдая за духом. Это напоминает игру в гляделки, вот только ставки гораздо серьёзней, чем щелбан. — Как стражу, мне известны все риски, даже больше, Всемилостивейший государь. Поэтому не мешайте мне делать свою работу и спасать вас и делайте так, как говорю я, а не как велит ваша гордость. Риск я постараюсь свести к минимуму. А теперь идите. Я сразу за вами, но из стен крепости не выходите, пока не подойду я.
Если царю и есть, что сказать, он сдерживает это в себе, и берёт дочь за руку, уводя за собой. Я киваю Радиму, и тот идёт следом за отцом и сестрой. Головы Юстрицы качаются, из пастей выходит тонкие тёмно-фиолетовые язычки, что раздвоены посередине. Кажется, духу совсем плевать, что из его поля зрения только что ушли три потенциальные жертвы. Я же отхожу, двигаясь спиной к лестнице. Юстрица не шевелится и не пытается меня остановить.
Бегу по лестнице, перепрыгивая несколько ступеней разом. Странное поведение духа вызывает тысячу вопросов. Нападая, Юстрица отравляет беднягу, что оказался рядом, и тем самым накапливает силы, становясь мощнее и смертоноснее. Меня же тварь не тронула, лишь лязгнула зубами перед носом, а после даже не предпринимала никаких попыток, словно расстроившись первой неудачей.
А может, дело намного серьёзней. Могла ли Юстрица остановиться потому?.. Потому что ей приказали?