— Я наведу морок, — говорю я, подойдя к царской семье. Ветер ударяет в лицо, крики с улицы становится громче и пронзительней. — Скрою вас, но идти придётся быстро. Ждите меня там.
Сначала я думал образовать вокруг патруля туман, но быстро понял, что серая пелена помешает нам самим добраться до безопасного места. Выглядываю наружу, оценивая обстановку. Юстрица вытаскивает головы из проделанной дыры, девять голов смотрят в разные стороны, кожистые крылья распахиваются, и огромное чёрное тело взмывает в воздух. Но морок я всё равно ставлю, обратившись к Санкт-Мстиславе46. Первым идёт царь вместе с царевной, поэтому я напускаю образовавшийся дым на них, делая невидимыми. Царевич остаётся стоять рядом со мной, тревожно поглядывая назад.
— Александр… — он запинается. — А мор Юстрицы делает из людей нечисть?
— Ну, здесь нужно учитывать срок, у каждого он свой, — стискивая зубы от сложности морока, произношу я. — А что?
— У нас… Небольшие трудности.
Разворачиваюсь, теряя концентрацию. Но царь с дочерью уже дошли до конца.
— Беги, — только и говорю я, пока Радим с выпученными глазами глядит на мертвяка в белом кафтане, что приближается к нам, несвязно мыча.
Как он только попал сюда, если выход к главному залу перекрыт? Ведь именно там страж, объявивший о нападении, и упал замертво, покрывшись трещинами и чёрной сухой коркой.
Сейчас же его кожа серая, гноящаяся. Глаза закатились, рот криво раскрыт, а ноги едва передвигаются.
Щёлкаю пальцами, обращаясь к Санкт-Владимиру. Лента огня слетает с рук, ударяя по глотке твари. Его кожа пузырится, мертвяк агрессивно ревёт от боли, даже останавливается на ступенях, покачнувшись. Толкаю бывшего стража ногой, и тварь валится вниз, бормоча и визжа. Огонь перейдёт на всё тело мертвяка, сожрав его, поэтому отвлекаться на такое нет смысла.
— Через верхние этажи можно попасть в оружейную, — говорю я, добравшись до царской семьи, всё ещё не отойдя от неожиданного появления мертвяка. Видимо, срок того бедняги ещё не подошёл. Не думал, что смертниками становятся так быстро. — Там можно укрыться на долгое время. И… Царевич, не сочтите за грубость, но мне не нравится, когда вы на меня так смотрите.
— Он смотрит не на вас, капитан, — пищит Дара, прижавшись к отцу, и показывая пальцем мне за спину.
На патрульный мост быстрым шагом, едва не переходя на бег, надвигается целое сборище мертвяков, взявшихся не пойми откуда. Такая скорость несвойственна им. Как и неожиданное появление. Вот только…
Выглядят мертвяки свежими — только-только почившими. И на каждый из них белеет праздничный кафтан.
Огонь срывается с рук, как только я договариваю обращение. Пламя охватывает несколько мертвяков сразу, но не причиняет им какой-либо вред. Выпускаю ещё один заряд жара, но результат тот же. То же самое повторяется и с третьим ударом, и с четвёртым, и с применением молний. Когда мертвяки уже находятся вблизи, мне ничего не остаётся сделать, как обратиться к Санкт-Марье47 и обрушить удар кулака на мост, что идёт рябью, разваливаясь спустя миг.
— Бежим!
Мертвякам, что выбились вперёд, удаётся допрыгнуть до конца моста, и это подвергает сомнению всё, что я только знал об этих неповоротливых тварях. Гнилые руки вцепляются в подол моего кафтана, утаскивая за собой. Радим, подоспев на помощь, отсекает руки нечисти, но серые пальцы по-прежнему сжимают мою одежду, пока я пытаюсь отлепить эту мерзость от себя. Мост же летит вниз крупными кусками вместе с оставшимися на нём тварями.
Отбиваясь от тварей, которым повезло больше, я впиваюсь спиной в каменную стену. Когти подбираются ко мне вплотную, и в этот же миг ладонь, из трещин которой стекает гной, падает наземь, а в открытое горло мертвяка впивается кинжал.
— Вы должны уходить! — рявкаю я, когда царь с влажным хрустом вынимает лезвие и ногой пинает мертвяка, который падает на своих собратьев, сбив тех с ног. Куча из тварей, что медленно болтают конечностями, пытаясь выбраться, и глухо мычат, выглядит довольно-таки жутко.
— Я ожидал благодарности, — усмехается царь, и от его ухмылки у меня сводит зубы. — За спасённую жизнь.
Под давлением гнева чуть не выпаливаю, что и спасать здесь нечего. Прикусываю язык, с которого едва не соскочила глупость, и снова выпускаю плеть огня, мощную и разрушительную, направив весь её жар на лежащих тварей. По их гниющим телам бегают пламенные языки, сжигая белоснежные одежды, но не сами тела.
— Дело дрянь, — быстро и чётко констатирую я, когда рука мертвяка хватает меня за ногу. Отбрасывая мерзкую ладонь, я морщусь, пытаясь понять, как избавиться от дюжины тварей. Так просто их оставлять нельзя, могут пострадать люди. Но я не могу бросить царскую семью. Во всяком случае Радима и Дару, им смерти я уж точно не желаю.
Оглядываю каменные стены, вспоминая, как одним зимним вечером Велимир сидел со мной у печи и упрекал в излишнем риске. Тогда мы были в штабе одного из городов, я только-только вступил в особый легион Тузова. Главнокомандующий рассказывал мне об устройстве главной крепости, упомянув тайные ходы.
Пусть я и считаю это глупостью и обычным слухом, но я ощупываю шершавые стены под удивлённые взгляды царя и царевича. Дара же, полностью мне доверившись, лишь испуганно поглядывает на поднимающихся мертвяков. Тут я нахожу небольшой каменный выступ и со всей силы нажимаю на него. Стена расступается, открыв тёмный проход.
— Сюда, — велю я. — Это единственный выход.
Пропускаю царскую семью вперёд, а сам бросаюсь на оживившихся мертвяков, которым явно не по вкусу, что добыча скрывается в тайном проходе и неизвестном для них направлении. Лезвие меча врезается в череп одной из тварей, ловко перерубает тела мертвяков пополам. Руки движутся быстро, меч крутится из стороны в сторону, поражая тварей и то, что от них осталось. Проход уже закрывается, и через пару секунд царская семья будет в безопасности. Мне же останется избавиться от неубиваемых мертвяков и помочь остальным стражникам с Юстрицей.
Лезвие свистит, кто-то дёргает меня за ворот кафтана, утаскивая за собой, и клинок пронзает лишь воздух вместо мертвяка, чьи руки тянутся ко мне. Проход закрывается прямо перед моим носом, давая тьме укрыть нас полностью.
Зажигаю кончик креста, наткнувшись при слабом свете на виноватое лицо царевича.
— Они могли убить тебя, — оправдывается он.
Знал бы он, как ошибается!
Я ничего не говорю, оглядываясь кругом. Проход узкий, вниз ведёт древняя крутая лестница, на которой из-за темноты можно запросто сломать шею и другие кости. Разжигаю пламя сильнее.
— Царевна, если вы не против, то мы с вами пойдём первыми.
Дара послушно и даже с нескрываемой радостью вцепляется в мою руку, спускаясь вместе со мной. Она аккуратно ступает на каждую ступеньку, пока я освещаю весь путь. Чуть подальше идут царь и его сын.
— Так значит, в Ордене есть тайные ходы? — спрашивает царь, оглядывая стены, покрытые мелкие трещинами.
— Ходили слухи, — пожимаю я плечами. — Я не был уверен, но как оказалось, некоторые сплетни правдивы.
— Но для чего они?
— Возможно, для отступления. Или выведения жителей в безопасное место, — делится догадками Радим. — Тайных ходов может быть много, и все они могут вести в разные места.
Заинтересованность царя в тайных ходах крепости мне совершенно не нравится. Как и то, что Радим не думая говорит свои предположения, которые вполне могут оказаться верными. На Великомир могут напасть соседние страны, и в таком случае должен быть предусмотрен план отступления и спасения людей. Вот только куда ведут тайные лестницы и коридоры — неизвестно. Возможно, они не уходят дальше территории Ордена.
Царь разглядывает каждую трещинку, точно уже продумывает, как можно использовать тайные ходы. Мы же доходим до конца лестницы, и перед нами возникает старая трухлявая дверь. Отпускаю руку царевны и выламываю дверь ногой, чьи щепки летят вперёд — в небольшое помещение.
— Мы под землёй, — восхищённо выдыхает Дара, когда мы ступаем на пыльную и сухую землю. Я же окончательно доламываю дверь, отставляя деревянные куски у лестницы.
Когда мы входим, моё внимание и интерес царя цепляется за одно и то же.
А именно за книжный шкаф и стоящий поодаль него письменный ветхий стол со старым стулом. На деревянной поверхности разбросана пожелтевшая и исписанная каракулями бумага, в некоторых местах чернеют кляксы от чернил. Книги в шкафу перевёрнуты, некоторые и вовсе валяются на полу.
— Ты знал об этом месте, капитан? — спрашивает царь, подходя ближе к столу и хватая ближайший листок, вчитываясь в неразборчивый почерк.
— Нет, — честно признаюсь я.
— Что же, нам повезло, что стражи настолько предусмотрительны, что даже подумали о подземных ходах, — царь усаживается за покосившийся стол, проявляя всё больший интерес к неизвестным и старым бумагам. — Думаю, Юстрица или нечисть нас здесь не достанет. Можно переждать здесь.
Радим даже не заходит в подземное помещение, а лишь усаживается на ступеньки вместе с сестрой, прижимая ту к себе. Я же вытаскиваю из шкафа маленькую потрёпанную книжку, чьи страницы вздулись, точно от влаги. Рядом с ней лежит множество древних фолиантов, до которых я не решаюсь прикоснуться, боясь, что ветхие страницы от одного лишь прикосновения превратятся в пыль.
На заплесневевшей обложке нет какого-либо названия. Я же открываю на случайной странице, вчитываясь в корявые буквы:
«В последнее время тучи, застывшие в небе, становятся всё угрюмей и угрюмей. Междоусобицы князей продолжаются, с каждым днём правители всё больше и больше переходят черту. Бессмысленным бойням нет конца. А теперь ещё и земля волнуется: что-то происходит в двух соседних мирах, что-то Яви не нравится настроение Прави48 и Нави. Даров становится всё больше и больше. Парочку таких ребят я приютил, но надолго оставаться они отказываются, оправдываясь, что не хотят тревожить меня. Гонятся за ними, бедными, да они не сделали ничего плохого. Лишь силой стали обладать. Почему так — я не знаю. Найти этому объяснение так же трудно, как и донести до князей, что войны нужно прекратить. Иначе некем будет уже править…»
Недоумённо смотрю на текст. Последние князья в Великомире были больше сотни лет назад, на смену им пришёл род Зареславских, что по-прежнему правит Великомиром. Сколько же лет этим записям? И что они забыли под крепостью Ордена, если в те времена стражей попросту не было?