Слёзы застилали мне глаза, и я рыдала, выплёскивая обиду и не обращая внимания ни на что. Даже пестрая рубаха, в которую я вдруг уткнулась лицом, не остановила слёз.
— Прости, Янига, — негромко сказал он, прижимая меня к себе и успокаивающе гладя по спине и волосам. — Ты права. Я не должен был так себя вести. Ты действительно молодец и сделала очень большое дело. Я тобой горжусь. Великолепная работа. Эта карга желчью со злости изойдёт, когда узнает.
Гордится он… Приятно-то как…
— А сразу сказать не мог?! Скотина ты! — Я всхлипнула и попыталась ударить его кулаком в грудь. — Невоспитанная… Грубиян, наглец и…
Шут негромко хмыкнул, прерывая меня.
— Что есть, то есть, — неожиданно согласился он и улыбнулся, глядя на моё недоумение. — Ты правда хочешь покататься верхом?
— Я с тобой хочу, — шмыгнула я носом и обхватила его руками, прижавшись щекой к мокрой рубахе. — Всё равно куда.
Джастер вздохнул, но в этом уже не было веселья. Его настроение снова переменилось, хотя он не перестал гладить меня по спине.
— Хорошо. Собирайся, ведьма. Я буду ждать тебя во дворе.
С этими словами он меня отпустил, взял со стола поднос и вышел из комнаты.
Ласточка звонко цокала подковами по камням, и слышать это было непривычно. Огонёк шла намного тише, и я сдерживала желание постоянно оглядываться через плечо, проверяя, едет ли Шут за мной.
Конечно, он ехал. Джастер всегда выполнял свои обещания — в этом я успела убедиться.
Пока я умывалась и приводила себя в порядок, он успел позаботиться не только о лошадях. Я не знала, чем он задобрил жену Сидро, но дородная хозяйка вынесла с кухни корзинку с припасами и закупоренной бутылкой.
— Вы ужо по солнышку шибко не гоните, госпожа! — напутствовала она, пока Шут помогал мне взобраться в седло. — По тенёчку прогуливайтесь!
— Непременно! — Джастер легко взлетел в седло Огонька и принял корзинку с едой. — Благодарствуем, хозяюшка! Золотые руки у вас! Тесто только заведено, а уже пирогами пахнет!
— Ежжай ужо, трубадур! — довольно рассмеялась женщина. — Состряпаю госпоже пироги к ужину!
— Госпожа Янига! — Сидро тоже вышел проводить нас на прогулку, и я вдруг поняла, что свою супругу к Шуту он совсем не ревновал. — Коли ученик ваш воротится, что передать-то ему?
— Сегодня не воротится, госпожа его погулять отпустила, — весело ответил Джастер. — А коли воротиться, пускай госпожу к ужину ждёт.
Сидро перевёл взгляд на меня, и я кивнула, подтверждая слова Шута.
— Всё понял, госпожа, — поклонился хозяин «Золотого яблока», и мы выехали со двора.
Верхом город мы миновали быстро. Люди расступались, заслышав цокот копыт, Ласточка шла неторопливой рысью, и до ворот мы добрались скоро. Я думала, что стражники опять будут на нас коситься, но им было не до того. Перед воротами стояло несколько телег, а их хозяин что-то бурно обсуждал с Зарубой. Оставшиеся стражники беседовали со слугами торговца, и я поняла, что они вовсю делятся новостями.
Все люди были настолько увлечены разговорами, что мы выехали из города незамеченными.
Когда мы миновали торговые телеги, Джастер обогнал меня и пустил Огонька сначала рысью, а потом галопом по дороге прочь от города. Огонёк весело задрала хвост, и из-под копыт полетела пыль. Я пришпорила Ласточку, и мы с ней тоже наслаждались этой скачкой.
Мелькали мимо дома подола, затем пролетели огороды, до которых я так и не дошла, и только под пологом леса Джастер натянул поводья, останавливая Огонька.
— Куда мы? — подъехала я к нему.
— К реке, — он махнул рукой, показывая направление. — По лесу объедем только, чтобы на глаза не попадаться.
Я кивнула, и мы свернули с дороги под кроны деревьев.
От Шемрока мы уехали далеко. Джастер вёл нас вверх по течению Волокушки. Лошади шли шагом, только иногда переходя на рысь там, где лес уступал место луговинам. Позади осталась ивовая рощица, берег несколько раз вздымался покрытым лесом холмами и снова опускался к воде, когда Шут решил сделать привал. По покатому склону мы спустились почти к самой воде. Берег здесь был песчаный, над головой шумели сосны.
Волокушка перед нами лежала сверкающей серебристой скатертью, чью поверхность не трогали рыбацкие лодки. Над головой плыли белые облака, пахло смолой и свежестью.
— Хорошее место. Давай отдохнём.
Джастер спешился, поставил корзину с едой на землю и помог мне выбраться из седла.
— Мне очень нужно новое платье. — Я привязывала Ласточку к ветке сосны. — Это мне нравится, но в нём многое неудобно делать. Ты обещал подумать, когда мы будем в Шемроке, помнишь?
— Угу. — Шут кивнул, проверил привязь Огонька и с весёлым прищуром посмотрел на меня. — Хочешь искупаться в святой реке, ведьма?
Я не успела ответить, как он перекинул меня через плечо, и под мои оглушительные взвизгивания, мы рухнули в воду прямо в одежде.
Когда я вынырнула, то почему-то не сердилась, а наоборот, смеялась, как девчонка. Ошалевший Игвиль выбрался на берег, тряс головой и подросшими крыльями, окружив себя радугой. Джастер по пояс в воде хохотал и плескался то на меня, то на драксу, и мы с Игвилем не остались в долгу. Крылья не мешали волшебному змею резвиться в речных струях и окатывать нас внезапными волнами и брызгами.
Мы веселились и дурачились, как дети, и никогда прежде я не была так счастлива.
Потом мы выбрались из воды и развешивали мокрую одежду на сосновой поросли. Джастер отнёс Живой меч на соседний пригорок, прислонив к рыжему стволу сосны, и дракса с удовольствием свернулся греться и спать на солнце. А я думала, что многострадальное платье опять всё будет в иголках и наверняка в смоле, но это уже было не важно.
Важным было другое.
Как горячо и неотрывно смотрел на меня Джастер, когда я зашла в воду, чтобы сполоснуть руки.
Как я улыбнулась ему в ответ и как он ко мне подошёл.
Как нас, уже без одежды, приняла река.
И всё, что было между нами потом.
Я ли так стосковалась по Шуту, или вода в реке и впрямь изменилась от благословения Датри, но такого блаженства я не знала никогда.
— Мне кажется, Игвиль на нас смотрит.
В какой-то миг я снова обрела дар речи, чувствуя себя ожившей струей воды в любимых руках. Мне хотелось обвиться вокруг стройного и сильного тела Шута и никогда никуда не отпускать его от себя.
— Он завидует молча, — улыбнулся Джастер мне в губы.
Из воды Шут вынес меня на руках. Солнце начинало красить всё вокруг длинными золотыми лучами, давая понять, что скоро наступит вечер.
Однако Джастер не спешил возвращаться. Мы лежали на расстеленном пологе, который Шут достал из седельной сумки, и опустошали корзину с едой. Овечий сыр, калёные яйца, колбаса, хлеб, свежая, хоть и слегка повядшая на жаре зелень. В бутылке оказалось лёгкое яблочное вино, приятное и вкусное. Кружек не было, и мы пили прямо из горлышка, по очереди.
А ещё я любовалась обнажённым Шутом. Не так часто мне выпадала такая возможность.