Я торопливо проморгалась, стараясь незаметно вытереть навернувшиеся на глаза слёзы. Хватит реветь. Нужно найти Джастера и немедленно перед ним извиниться.
— Всё в порядке, в глаз что-то попало.
Холисса недоверчиво хмыкнула, но допытываться не стала.
— Так ты мне дашь…
«Госпожа, продайте мне ещё вашего зелья!» — призраком из прошлого возникло воспоминание о служанке-неудачнице, и я невольно помотала головой, избавляясь от видения.
— Нет? — удивлённо переспросила Холисса. — Почему?
— Прости, эти были последние, — изобразила я виноватую улыбку. — И кстати, раз уж ты их использовала, не могла бы ты вернуть мне фиалы?
— Какая ты стала расчётливая, — хмыкнула она и встала, поправляя платье. — Раньше я за тобой такого не замечала.
— Раньше всё было по-другому. — Я уже совершенно спокойно встретила её взгляд. — Эти фиалы — работа известного мастера и стоят «лепесток» за штуку. А зелья я продаю за «бутон» каждое. Можешь купить фиалы отдельно, если хочешь.
Чёрные брови удивлённо взлетели вверх, а затем бывшая наставница довольно улыбнулась.
— Хм, — она смерила меня внимательным взглядом. — Несмотря на все твои странности, ты действительно повзрослела и стала настоящей ведьмой, Янига. Я верну тебе фиалы. И заплачу «розу» за твои зелья.
Она вышла из комнаты, а я села за стол и всё же расплакалась от облегчения, чтобы почти сразу испуганно вскочить, вытирая рукавом лицо.
Шанак, Датри, что же я на самом деле натворила…
«Я не хочу, чтобы ты жалела о своём выборе… Я не уверен, что смогу отпустить тебя, когда… если ты захочешь уйти.
… Подумай хорошо, ведьма… Подумай хорошо, чего ты хочешь на самом деле. Это очень и очень важно, Янига. Ты даже не представляешь — насколько».
Я чуть не взвыла от отчаяния, прикусив рукав.
Ой, дура… Великие боги, какая же я дура!
Мало того, что я ему опять наговорила! Я выбросила его оберег и разорвала браслет наших судеб!
Ещё и Игвиля отдала!
Хорошо подумала, Янига, молодец…
Свобода воли…
Это не глупость деревенской девчонки, по незнанию сказанная в сердцах. Это… это были обдуманные слова взрослой ведьмы. И дела.
Сказанные и сделанные из моей тьмы.
Тогда, в Пеггивилле, Джастер смог сдержаться и не ударить в ответ. Смог найти в себе силы и перешагнуть то, что нельзя забыть.
А я… Я забыла про это. И уже осознанно сказала то, что говорить было нельзя.
Он этого не простит.
А значит… Значит, госпоже ведьме Яниге жить осталось совсем ничего.
Ровно до встречи с теми, кто решит получить триста «роз» за мою очаровательную рыжую голову.
Нет! Я должна попытаться!
Это же Джастер! Он должен меня понять!
Я решительно встала, вытирая слёзы, и побрызгала в лицо водой из таза для умывания.
Великие боги! Шанак, Датри! Умоляю вас, пусть он меня выслушает!
Хотя бы выслушает!
Схватив сумку, я поспешила во двор.
Наши лошади были осёдланы, а Шут и Микай навьючивали Воронка.
— Почти всё готово, госпожа, — доложил мне кузнец.
Шут же не поднимал глаз и только вежливо поклонился, как положено слуге, ничем не показывая, что между нами что-то произошло.
Только меня этим уже не обманешь. Я знала, как он умеет сдерживать свои чувства, и легко отличала его искреннюю улыбку от холодной вежливой.
Но подойти и хоть что-то ему сказать я не успела. Во двор вышла хозяйка «Золотого яблока» с большим свёртком в руках и направилась ко мне. Её муж открывал ворота.
— Вы уж берегите трубадура вашего, госпожа.
Женщина с улыбкой протянула мне свёрток из небеленого полотна. Судя по горячей тяжести и запаху, в нём были свежие пироги. И пекла она их не для меня, а для Шута.
— Не пущайте его в драки-то! Он же хучь ростом да лицом вышел, а душой совсем дитя ищщо! — продолжала женщина, пока я старалась держать лицо госпожи ведьмы. — Добрый тако да ласковый, што теля. Каждому улыбнется, каждому доброго слова найдет и в делах с охотою помогает. Сказки чудны да диковинны сказыват, а коли шуткует — со смеху покатывасси! А уж поет — заслушасси, аж душа в небо улетает…
— Энто верно, — рядом с женой остановился Синто. — Душевно поёт, не часто такое услыхать можно.
— Ох, согласился б жить остаться, как сына бы любили, — женщина смотрела на Джастера с материнской нежностью, пока я второй раз за утро пыталась прийти в себя от услышанного.
— Энто верно, — кивнул Синто. — Неглупый парень, даром что бродяжить решил да песни по дорогам петь. Авось, одуматься да вернётся. Песни-то петь под крышей да у очага всяко лучше, чем по дорогам бродяжить!
— И вы возвращайтесь, госпожа! — снова улыбнулась мне хозяйка. — Мы вам завсегда рады!
Во двор вышла Холисса и хозяева поспешили попрощаться со второй госпожой ведьмой.
Я же под короткими и опасливыми взглядами Микая пошла к Ласточке, обнимая свёрток с горячими пирогами.
Вместе с пологом был приторочен к передней луке седла меч в полуножнах. И это был не Игвиль.