У обоих. И Живой меч им в компанию.
— Куда мы теперь? — Я спросила, когда мы вышли на дорогу и сели верхом на лошадей. — В Салаксхем?
Джастер оглянулся на меня и фыркнул.
— Ты что, предупреждения не слышала? Или тебе жить надоело? Так способов самоубиться много, даже ехать в такую даль не нужно. Встань посреди толпы, посверкай золотом, и всё. Долго не протянешь.
— Я серьёзно!
— Я тоже, — он снова смотрел на дорогу. — Или я так на дурака похож?
У меня с души целая гора свалилась. Слава богам, он туда не собирается!.. Я даже заулыбалась, но Джастер этого не заметил.
— Кое-что важное мы узнали, но этого слишком мало. К тому же, у нас еда закончилась. Ещё я хочу поесть по-человечьи и выспаться в кровати. Так что мы едем в Костиноград. Но, если ты против, могу оставить тебя здесь. Не уверен, правда, что по этой дороге возвращаться буду…
— Джастер!
— Чем ты опять недовольна, Янига? — он хмуро покосился через плечо. — Что тебе опять не так?
«Характер у тебя огонь: и обогреть, и обжечь может»…
Я сердито прикусила язык. Ну что я опять делаю, в самом деле? Хочу его доверие вернуть, а сама опять ругаюсь…
— Прости, — я хмуро смотрела на лошадиную гриву. — Я не хотела тебя обидеть.
— Ты ничего не знаешь об этой ведьме, я правильно понял? — Шут даже бровью не повёл на мои извинения.
— Угу, — подтвердила я. — Впервые её имя слышу.
— Скверно. — Он потёр лицо ладонью. — Очень скверно. Отсюда далеко до вашего надела?
Я пожала плечами, потому что до сих пор не понимала, где мы находимся. Названия деревень и самого города мне ни о чём не говорили. И только сейчас сообразила, что Джастер смотрит на дорогу, а не на меня.
— Не знаю. Я вообще не понимаю, где мы. Я только Холиссин надел знаю и про соседние немного.
— Тогда вот посмотри и скажи, — воин сунул руку в торбу и протянул мне свёрнутый в несколько раз пергамент, перехватывая повод Ласточки.
Я отпустила поводья, полностью доверяясь Шуту, и развернула неожиданно большой лист.
— Что это? — я с изумлением рассматривала удивительный рисунок. Здесь были горы, леса, многочисленные точки и кружочки, соединённые извилистыми линиями и подписанные аккуратными мелкими буквами. Приглядевшись, я разобрала знакомые названия и поняла, что тонкие линии — это дороги, а широкие и похожие на ледяные трещины — реки.
— Карта, — спокойно ответил воин. — Очень удобная штука для путешествий. Торговцы ими часто пользуются.
— И много у тебя таких? — я не уставала удивляться новым для меня вещам.
— Достаточно. Так сколько до вашего надела отсюда?
Я снова погрузилась в разглядывание значков и букв.
Пеггивилль на карте обозначен не был, как и Выселки, и другие деревни, о которых я успела услышать за последнюю пару дней. Видимо, торговцам такие мелкие поселения были не интересны, и на карте рисовали только города и большие дороги.
К счастью, маковое зернышко Костинограда нашлось почти на юге, не так далеко от прерывистой черты, ниже которой было написано «Сурайя».
Теперь понятно, почему домэры в Эрикию попали. Тут же до границы рукой подать. Небольшой крюк для народа, который всю жизнь в странствиях проводит.
А вот Салаксхем куда ближе к столице Сердце Розы и показался мне настоящей червоточиной на лепестке южной провинции.
— Мы вот здесь, а надел Холиссы — здесь, — я показывала карту Джастеру, обводя пальцем знакомые названия. — А эта ведьма…
— Вижу, — хмуро буркнул он, забирая у меня пергамент. — Значит, отсюда до твоего бывшего дома примерно недели три-четыре… Схарашшш…
— Это сильно плохо? — встревожено я смотрела, как он убирает карту.
— Время дорого, ведьма. — Он хмуро покосился на меня. — Очень дорого. Мы знаем, где засела твоя карга, но это не значит, что и он там…
— А кто — он?
От того, как произносил Шут это слово, у меня по спине мурашки бежали. Да и чужой взгляд, ледяной и безжалостный, легко перекрывший ярость кхвана, я помнила хорошо.
— Потом, Янига, не сейчас. — Джастер недовольно дёрнул уголком рта, явно не желая разговаривать на эту тему. — Сейчас запомни главное. Если однажды я уйду и не вернусь к названному сроку… Не ищи меня. Ни за что. А ещё лучше — беги и прячься. И никогда, никогда не снимай оберег. Особенно, если я вдруг вернусь и буду просить его снять.
Да что он за ужасы такие говорит всё время?! Однажды уйдёт… и… и не вернётся… бежать и прятаться… Коготь этот не снимать никогда…
Великие боги! Солнце светит, впору от жары потеть, а мне как колотого льда за шиворот насыпали!
Я невольно сжала ладонь на обереге под платьем. Коготь был холодным и это меня неожиданно успокоило.
— Ты… ты меня пугаешь…
— Предупреждаю, ведьма. — Он хмуро смотрел на дорогу. — Просто предупреждаю. А городишко, кажется, дурной…
— Может, тогда не поедем туда? — я тоже смотрела на показавшиеся вдалеке невысокие крыши.
Дурной — не дурной, а на вид неприятный. Чтобы в солнечный день даже издалека серым и унылым выглядеть — это постараться надо…
— А есть мы с тобой что будем? — буркнул в ответ воин. — Было два рта, теперь ещё два добавилось.
— Ты же сам сказал, что дарёных лошадей продавать нельзя, — мне стало обидно за Ласточку.
— Нельзя, — Джастер кивнул. — Поэтому в город и идём.
Городок и в самом деле оказался… дурным.
Костиноград был крохотным, с узкими и пыльными улочками, даже не вымощенными булыжниками. Невысокие серые домики, неулыбчивые люди, косящиеся на нас с подозрением и недоверчивостью. Даже хозяин единственного постоялого двора долго мялся, пускать нас на ночлег или нет. Переломить его недоверчивость Джастеру удалось только серебряным «лепестком», хотя эта цена явно превышала уровень заведения.
— Лошадей вон там поставьте, — толстый, как бочонок, и лысый, как колено, хозяин надкусил монету, ещё раз чуть ли не обнюхал, и кивнул в сторону коновязи. — Овса тоже сами задайте, у меня тут лишних рук нету.