Идти внутрь одна я побоялась, но Джастер и не возражал, заодно показывая на примере Огонька, как надо ухаживать за лошадью.
Ездить верхом я умела: Холисса так путешествовала со мной, когда я была совсем мелкая. Она брала лошадь у одного из своих любовников, и мы ездили по соседним деревням. Но это были короткие поездки, не больше недели, и конечно, о лошади я не заботилась. Когда я подросла, мы стали ходить пешком, потому что уходили далеко и надолго. Покупать лошадей для этого Холисса не хотела, а на большой срок найти двух верховых лошадей было негде.
— Ты хочешь уйти? — я рассёдлывала Ласточку, следуя попутным объяснениям Джастера.
— Мало ли, что случиться может. Сама понимаешь, Игра — дело серьёзное. — Он взял у меня седло и повесил на стенку денника. — Что опять?
— Н-нне не уходи, — я боялась отпустить его рукав. — Мне… мне очень страшно.
— Быстро же твой боевой запал погас, — усмехнулся воин, заставляя меня смутиться. — Давай лучше закончим с лошадьми и поедим сами.
— А потом?
— А потом надо еды в дорогу раздобыть. Для всех, — он ласково почесал Огонька за ухом, и лошадь довольно фыркнула ему в волосы.
Сошлись характерами…
— Ты же понял, — я снимала уздечку, старясь не ревновать его к лошади. Это же совсем глупо.
— Мне надо подумать, Янига, — он улыбнулся одними губами. — И здесь не место для таких разговоров.
Мы сидели в комнатке, куда ели впихнулись две кровати и стол между ними. Даже вещи деть некуда, и Джастер сложил наши скромные пожитки на свою кровать вместе с лютней.
Серебряного «лепестка» эта кладовка совсем не стоила, как и серая размазня, которую хозяин назвал кашей. Совершенно безвкусная и неприятная на вид. Для питья — простая вода.
Я бы за такое и пару медяков пожалела.
Эх, этой самой Вахалы на этот городок нету… Быстро бы научила, как гостей встречать и чем кормить…
— Ешь, ведьма, не морщись, — Джастер спокойно черпал из миски. — Другой еды всё равно нет. А эта хотя бы горячая.
Со вздохом я заставила себя проглотить ложку каши. Горячая. Просто горячая каша. К тому же Джастер прав: лепёшки домэров мы съели давно.
И, наверное, хорошо, что хоть такая комната нашлась. Потому что спать на конюшне или переплачивать ещё серебрушку за отдельные комнаты совсем не хотелось. Впрочем, на этот раз Шут не настаивал на раздельных комнатах.
Наверно, не так плохо изображать его подружку. Но мне бы хотелось быть ею на самом деле…
А вот Костиноград мне совсем не нравился.
Хорошо, что мы завтра отсюда уедем…
Джастер с ужином управился быстро. Я только полмиски осилила, а он уже опустошил свою. И, судя по взгляду в сторону окна, а затем двери, явно собирался куда-то пойти.
— Ты куда?
— Вечереет уже, — он встал из-за стола. — Надо успеть еды в дорогу найти. Я не хочу тут задерживаться. Ты доела?
— Я наелась! — я поспешно отодвинула наполовину полную миску. Всё равно эта серая слизь остыла, а холодным это есть — как живую лягушку глотать.
— Как скажешь. — Воин спокойно забрал обе миски, и я поняла, что он так уйдёт, а я…
Я останусь.
— Джастер, подожди! Что… Что мне сделать, чтобы ты меня простил?
Он поставил миски на стол и сел обратно. Опёрся локтями на грубо струганные доски, потёр лицо ладонями, посидел так, а потом взглянул на меня.
— Помнишь, я говорил про внутренний свет и внутреннюю тьму?
Я кивнула. Разве такое забудешь…
— Ты изменилась, ведьма. Твоя жизнь меняется. Уже изменилась. Твоя душа сделала шаг и к свету, и к тьме внутри тебя, и даже не один. Но ты по-прежнему пытаешься жить так, словно ничего не произошло. Ты сожалеешь о прошлом, которого не вернуть. Зачем?
Слёзы текли по щекам, и я даже не старалась их скрыть. Больно… Как же больно такое слышать…
Зачем… Он ещё спрашивает… Как будто сам не знает…
— Я не самый лучший мужчина, Янига. Я такой, какой есть. И ты тоже такая, какая есть. Хватит бегать по кругу придуманных ожиданий и сожалеть, что они никогда не исполнятся. Это голос твоей тьмы, и ничего хорошего он тебе не принесёт. Твоя судьба не в том, чтобы сидеть и страдать по придуманным поводам, как глупая баба. Прими свою судьбу и не пытайся идти против неё.
— Ненавижу это слово… — я всхлипнула, размазывая слёзы по лицу. — Нена…
— Хорошо, как скажешь, — неожиданно ответил он. — Тогда просто прими себя новую и не бойся слушать свои внутренние желания.
Опять он какие-то отговорки придумывает…
— Мог бы просто сказать, что я не в твоём…
— Мне нравятся умные и сильные женщины, — ухмыльнулся он в ответ. — Всё остальное тоже имеет значение, но, если женщина глупа и постоянно ноет, никакая красота её не спасёт. Или хочешь сказать, что я ошибся в тебе?
Я только молча закрыла рот, проглотив все возражения. И ничего я не ною! Уже даже не реву!
— Нет, — я старательно смотрела в окно, где клонящееся к закату солнце раскрашивало серые домики в розовое и золотое. — Нет.
— Вот и хорошо. — Джастер встал из-за стола, забирая миски. — Пойду, лошадей проверю и осмотрюсь заодно. А ты дверь закрой и тихо сиди. Что?
— Ты… ты сказал, что если уйдёшь…
— Не волнуйся, Янига, — он мягко улыбнулся. — До Салаксхейма не близко. Даже он не успеет так быстро сюда добраться. К тому же, ты его не интересуешь. Пока. И, надеюсь, не заинтересуешь ещё долго. А что касается вкуса… Рыжие мне тоже нравятся.
С этими словами он закрыл дверь, оставляя меня в полном ошеломлении.
Устроившись с ногами на жёсткой кровати, я долго размышляла над его словами и крутила в пальцах оберег. Бисерины и бусины и в самом деле складывались в непонятный узор. Но стоило мне уловить ритм в чередовании цветов и размера, как всё тут же менялось. После нескольких попыток разобраться я оставила бесполезное занятие. Только коготь, чёрный и блестящий, оставался неизменным. Острый кончик, с небольшими зазубринами, он, на удивление, не царапал меня и не цеплял ткань платья.
Как и Живой меч.
Подумать только: всего три… да, три дня назад я была рыжей ведьмой, а Джастер — наёмником с двумя мечами. А теперь я — деревенская травница, а он — бродячий шут…