Да никак.
— Нет, но…
— Тогда пошли мыться.
Банька оказалась большой, с лежанками для пара и места на двоих там хватало. В предбаннике уместился стол со скамьёй. Пахло горячим деревом, дымом и вениками.
Воин спокойно раздевался, повернувшись ко мне спиной и складывая одежду на скамью. В полумраке вечернего света крохотных окошек и огарка свечи он казался жилистым и сухим, как выглаженный всеми ветрами древесный ствол. Только вот, в отличие от сухостоя, он не ломался под ударами невзгод.
Мыться вместе…
— Эй, молодые, кваску возьмите!
— От благодарствуем! — Джастер снова меня опередил, приоткрыв дверь и забрав запотевший кувшин.
— Легкого пару вам!
— Ага!
Воин спокойно закрыл дверь, поставил кувшин на стол. Два шрама — на груди и боку, — заметно белели.
— Ты что не раздеваешься, ведьма? Хочешь грязной ходить?
Я замотала головой, стараясь не смотреть на него. Но он всё понял без слов.
— Что ж, может, ты и права. — Джастер легко преодолел разделявшие нас полшага, и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть себе в лицо. От того, что он так близко и, в то же время, так холоден, на глаза наворачивались слёзы обиды.
— Мужчин на свете много, Янига. Ты ещё не видела других и не знаешь других. Твоего первого можно не считать. Ты знаешь только меня, поэтому увлеклась и решила, что это любовь. А это не так. Ты — ведьма, а для любой ведьмы мужчины — просто игрушки. Их легко менять, как платья. Но я — не все. Поэтому между нами ничего…
Что?! Так он в моих чувствах сомневается?! Да как он смеет?!
Я дёрнула головой, освобождаясь от его руки.
— А меня ты спросить опять забыл?! Сам всё придумал и сам всё решил, да?! Ты только о себе и думаешь! А я… Я тебе тоже не все, между прочим!
Джастер опасно сощурился, но я уступать не собиралась.
— Да ладно. И чем докажешь, ведьма?
Несколько раз я закрыла и открыла рот, пытаясь найти нужные слова, когда меня вдруг озарило.
«Не верит он…» «Думает с тобой остаться или другую искать пойти…» «Поражение потерпел в битве любовной…» «Ревнует он тебя…»
«Мужчины — игрушка…»
— Ты боишься, что я тебя брошу, да? Поэтому думаешь как уйти самому?
Джастер выпрямился и закаменел. Буквально на несколько мгновений, но мне хватило, чтобы всё понять.
Бесполезно. Все мои мольбы и надежды — бесполезны.
Глупая ты ведьма, Янига. Глупая.
— Дурак ты, — я отвернулась от него и без сил опустилась на скамью, бездумно теребя нитку с бусинами на запястье. Слёзы обиды и боли текли по лицу. Горько… как же горько и больно, что он так обо мне думает…
— Не буду я тебе ничего доказывать… Ты всё равно не поверишь… Ты же меня за дурочку деревенскую всё время держишь, а я не дура! И других я видела! Всяких видела! Что, думаешь, к нам с Холиссой только девки и бабы за зельями бегали?! Я всяких насмотрелась, плохого от хорошего отличить уж умею! И спать для этого с ними не обязательно! Думаешь, я не видела, что ты на других не похож?! Да с самого начала видела! А ты… Ты всё равно сделаешь, как решил… Поэтому на, забирай его и делай, что хочешь! Собрался — так уходи! Иди и ищи себе умниц красивых или кого ты там любишь! И связывайся с ними, сколько хочешь! Тебе всё равно до меня дела нет!
Я дёрнула нити изо всей силы, но несчастные бусины не заскакали и не покатились по полу. Обе нити врезались в кожу, оставляя красные ссадины, и не желая рваться. Я дёргала снова и снова, захлёбываясь рыданиями, когда вдруг мои запястья оказались в надёжных оковах жёстких пальцев.
— Не… не надо, Янига, — тихо и хрипло сказал Джастер, опустившись рядом со мной на одно колено. — Пожалуйста.
Я подняла на него зарёванное лицо. Шут смотрел в пол, но держал мои руки осторожно и бережно, как всегда. Тёмные волосы рассыпались на макушке немытыми прядями, но даже так я слышала запах клевера.
— Т-ты…
— Прости, — он крепко меня обнял, прижав к себе. — Прости. Я не должен был так говорить.
Я тихо всхлипывала, уткнувшись носом ему в шею и чувствуя щекой мягкую бороду, а Джастер легко гладил меня по спине и волосам.
— Прости. Я… я был не прав.
В ответ в душе встрепенулась надежда, и сердце отчаянно забилось, как у птицы. Но я тут же прикусила губу, чтобы прийти в себя.
Нет. Это всё не так. Он просто меня успокаивает. Как обычно.
— Не извиняйся, — я попыталась отстраниться от него. — Я всё равно для тебя…
— Дурой не будь, — тихо перебил он, не выпуская меня из рук. — Не начинай снова.
— Сам дурак… — так же тихо буркнула я в ответ, ещё сердясь, но уже веря ему. Потому что…
Потому что вдруг поняла, что его привычной стены между нами больше не было. Точнее, она осталась где-то там, далеко, для… для чужих.
Он по-настоящему был рядом со мной.
От этой проникновенности в глаза опять защипало, но я собрала волю в кулак, чтобы не разреветься снова.
— Я тебе не другие ведьмы. И перестань меня с ними сравнивать.
— Не буду, — он мягко и еле заметно улыбнулся, проведя ладонью по моей щеке и вытирая пальцем следы от слёз. — Пойдём мыться, Янига. А то баня остынет, пока мы отношения выясняем.
Конечно, баня не остыла, поэтому мы успели и помыться, и попарится. Точнее, парился Шут, пока я отмывала волосы. Квас, хотя и согрелся, после купания оказался очень кстати. Жаль только, что одеваться пришлось в старое, но выбора не было. Чистую одежду у Вольты я не попросила, да и неловко было бы просить: своё надо иметь.
Джастера же ничего не смущало. Шутил он тогда у озера про «постирал» или нет, но его рубаха выглядела чистой, как и штаны.
Когда мы вышли из бани, Томил сидел на крыльце и о чём-то негромко разговаривал с Вольтой. Завидев нас, женщина заулыбалась и скрылась в доме.