— У тебя никаких мыслей не возникло?
— Нет, — я покачала головой. — Наделы ведьм не совпадают с провинциями.
— Не совпадали, — усмехнулся воин. — До недавнего времени.
— Ты о чём? — нахмурилась я.
— А ты сама подумай, Янига, — он насыпал в ступку какие-то сушёные семена и начал толочь. — Матёрая ведьма, при одном имени которой все окрестные жители от страха должны были на коленях ползать, вдруг перестаёт бродить по городам и деревням. При её скверном характере о ней никто ничего не слышит много лет. Настолько много, что даже ты выросла в неведении. Однако год назад эта карга появляется в Пеггивилле и не просто накладывает сильное проклятие, но и проводит ритуал призыва демона. Довольно грамотно и успешно, должен заметить. Также год назад в западной провинции появляется банда разбойников, которые не побоялись нападать на большие караваны под Кронтушем. Этим летом разбойники, среди которых по слухам нежить и нечисть, лютуют в окрестностях Игга на юге. А что между ними?
— Салаксхем, — хмуро буркнула я, понимая, куда он клонит.
— Именно. И его герцог, на которого до этого простой народ не жаловался, этим летом сделал что?
Пригрел в постели молодую и прекрасную Вахалу, которая управляет демонами. И в пух разругался с королевским наместником.
Я растерянно качала головой. Надо же, какую картину он из таких разных кусочков собрал… Мне бы и в голову не пришло.
— Думаешь, что это Вахала прибрала к рукам всю власть в провинции Салаксхема?
— А ты сомневаешься? — усмехнулся воин, не отвлекаясь от своего занятия. — Думаешь, просто так эти разбойники соседние уделы жестоко грабят, а свой она демонами запугивает? Нет, Янига. Эта карга хочет и остальное к рукам прибрать. Просто она ещё в силу не вошла.
От таких слов солнечный день померк, словно на светило набежали тучи. Только вот на небе не было ни облачка.
— И я тебе больше скажу, Янига. — спокойно продолжил Шут, не обращая внимания на мой испуг. — Почему волшебники на это сквозь пальцы смотрят?
Под негромкий «тук-тук-тук» каменного пестика я ахнула, испуганно зажав рот ладонью.
— Ты серьёзно? Но это же… Это же…
— Две вероятности, ведьма. — Джастер поднял вверх руку, показывая мне два пальца. — Или это измена. Или один из волшебников короля — не настоящий. Как понимаешь, одно другого не исключает. Хорошо, если это просто измена. А вот если там он…
Шут покачал головой и снова вернулся к ступке.
— Вашему королю я не завидую. Я вообще никому там не завидую.
Нет. Не может быть.
— Но ведь это… это…. — я беспомощно смотрела на Джастера.
Яркий солнечный день вдруг стал каким-то… ненастоящим. Словно протяни руку — и всё развеется как туман, и останутся только чёрные обгоревшие брёвна домов, обрушенные трубы печей и запах горького дыма и крови…
— Это называется «переворот», Янига. — Шут придирчиво осмотрел толчёное, и несколько раз с усилием провёл пестиком, дотирая оставшееся. — Захват власти силой. И скорее всего, потом будет война. Людей с людьми и людей с демонами.
Нет. Не верю. Не хочу в такую жуть верить!
— Почему ты так решил?
Воин отставил ступку, встал, потянулся, огляделся и поманил меня пальцем.
— Вот смотри, — он указал на паутину в углу под крышей. — Что ты видишь?
— Паутину, — сердито буркнула я в ответ. — Это глупый вопрос.
— Угу, — кивнул Джастер. — А что ты ещё видишь?
— Сарай, лес, луг, лошадей, небо, деревню… Зачем ты спрашиваешь? Как это относится к…
Воин покосился на меня, задумчиво наклонив голову к плечу.
— А что ты знаешь про эту паутину?
— Что она висит на сарае, в углу и её сплёл паук, чтобы ловить мух и есть…
В голове словно что-то щёлкнуло.
Паук с паутиной. Вахала со своими демонами. Сарай на лужке между лесом и деревней. Салаксхем между Кронтушем и Иггом.
И «муха» Янига, которая случайно попала паутину и увязла бы в ней, если бы не…
— Джастер…
— М?
— Я чувствую себя мухой…
— Ты не муха, ты оса, Янига. Ты свою паучиху уже дважды укусила больно, потому она и бесится. — ухмыльнулся Шут. — Просто ты привыкла смотреть не думая, как все люди. Паук не видит ничего, кроме своей паутины. Бабочек интересуют только цветы. Пчёлы собирают мёд. Гусеницы едят листья. Каждый занят своим делом, и мир вокруг для него не существует. Как будто сам человек живой, а мир — мёртвый. И другие люди в нём просто говорящие куклы.
— Но ведь не все такие…
— Не все. Так видят мир умные люди. Они сплетают себе сеть из своих представлений о мире и людях, и живут в них, как пауки в собственной паутине. Это очень удобно. Их беда только в том, что мир вокруг на самом деле не мёртвый, а живой. Поэтому когда в паутину залетит кто-то посерьёзней обычной мухи, например, шершень, пауку может сильно не поздоровиться.
Да уж… Залетел такой в мою «паутину» и всё порвал.
Золотой в чёрном. И с Живым мечом на поясе.
Шершень…
И я ему — оса.
— А ты как видишь?
— Как шут и дурак, конечно, — легко улыбнулся он. — Просто. Как есть. Всё вокруг живое, Янига. Даже то, что кажется мёртвым.
Просто… Ничего себе: просто…
Я вспомнила ночное колдовство. Всё вокруг живое… Брр!